Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

Молли прикусила губу, но кивнула:

– Это я могу сделать. Только вы уверены, что путь через Небывальщину близкий?

Небывальщина не подчиняется законам нормальной географии. С материальным миром она связана скорее символически. Отворите переход из какого-нибудь райского местечка на земле, и в Небывальщине вы, скорее всего, тоже попадете в райское местечко. Отворите в гнусной дыре – и по ту сторону перехода наверняка тоже окажется довольно скверно. Порой переходы, открытые в десятке футов друг от друга, ведут в противоположные концы Небывальщины. Молли беспокоилась, не приведет ли нас этот переход вместо подвала цитадели Собирателя Трупов куда-нибудь в Тимбукту.

– Здесь вся округа заражена какой-то исключительно поганой магией, – сказал я. – Подберемся к входу как можно ближе. Думаю, мы вряд ли выйдем слишком далеко отсюда, а я сейчас особенно легок на подъем.

– Ха-ха, смешно. – Молли легонько постучала тростью по земле. – Зато я не очень. Что, если я не смогу угнаться за вами?

Я изобразил как можно более решительное выражение лица.

Уголки ее губ поползли вниз.

– Вы не хотите, чтобы я шла с вами?

– Дело не в том, чего я хочу или не хочу, – возразил я. – Ты просто нужна будешь тем, кто пойдет с этой стороны. Если Мёрфи попытается войти до того, как я сниму обереги, погибнет куча народу. Жуткой смертью погибнет. А кроме тебя, никто не сможет определить, когда они отключатся. Поэтому ты останешься здесь.

Молли снова отвела взгляд. Нервно сглотнула.

– Хорошо, – кивнула она.

Я внимательно на нее посмотрел. У нее болело все, что только могло болеть, включая душу. При этом она полностью владела собой. Ей не нравилась роль, отведенная ей в моем плане, но она понимала, что так нужно.

– Ты обалденная женщина, Молли! – сказал я. – Спасибо.

Она дернулась, словно в нее попала пуля. Глаза сделались большими-большими, а лицо побелело как мел. Мгновение она молча смотрела на меня. Губы словно силились сказать что-то, но ни звука с них не сорвалось. Глаза набухли слезами. Только спустя несколько секунд она чуть слышно всхлипнула.

Она вздрогнула и отвернулась от меня, смахнув слезы рукавом плаща.

– Извините, – прошептала она. – Извините.

– Все в порядке, – заверил я ее как можно мягче. – Я знаю… знаю, что тебе в последнее время приходилось нелегко. Так что порой без слез не получается.

– Господи, – сказала она, и в голосе ее ирония мешалась с горечью, – Гарри, как вы можете быть таким бестолковым – при ваших-то мозгах? – Она сделала глубокий вдох, потом выпрямилась и расправила плечи. – Ладно. Мы теряем время.

– Угу, – согласился я.

Она медленно подошла к двери в убежище «капюшонов», остановилась, широко расставив ноги, и сняла с пояса жезл с аметистом на конце. На то, чтобы полностью сосредоточиться, у нее ушло всего две или три секунды. Она действовала с уверенностью мага высшей категории, без пяти минут члена Белого Совета. Молли помолчала еще пару мгновений, потом подняла взгляд и прочертила жезлом в воздухе длинную вертикальную линию.

– Rokotsu, – негромко произнесла она.

Секунду-другую ничего не происходило. Потом воздух словно треснул по шву и разошелся в стороны, как занавески, раздвинутые порывом ветра. Брешь увеличивалась, пока не сделалась размером с входную дверь, и из нее заструился причудливый, словно пробивавшийся сквозь воду аквамариново-зеленый свет.

Молли подвигала шеей, словно это усилие причиняло ей боль. Впрочем, вполне возможно, что причиняло. Открытие портала требует серьезной дозы энергии, а по этой части Молли далеко до тяжеловесов.

– Пользуйтесь, босс, – произнесла она, отступив на шаг от портала.

– Спасибо, Кузнечик, – тихо сказал я и повернулся к своему отряду призраков. – Ладно, ребята. Пошли, щелкнем кое-кого по носу.

Я повернулся и шагнул через брешь в Небывальщину, а за мной потянулись самые опасные из призрачных хищников бетонных джунглей.

Глава 42

При жизни я часто ходил в кино.

Вообще-то, в кинотеатрах мне делать нечего – особенно с тех пор, как они начали переходить на современные технологии воспроизведения изображения и звука. То, как я ухитряюсь портить технику, особенно электронику, просто находясь рядом с ней, означает, что у меня нет ни малейшего шанса досмотреть фильм хотя бы до середины без того, чтобы не случилось что-нибудь ужасное со звуком, изображением или с тем и другим сразу. Значительную часть своей энергии магия черпает из эмоций, а отсюда следует, что все пойдет наперекосяк в самых трогательных или захватывающих местах.

Поэтому мне приходится смотреть фильмы, только если их ставят в театре. Это как правило. Но если мне хочется посмотреть хороший фильм, я могу сделать это единственным образом: в драйв-ин – кинотеатре для водителей.

Вас это, возможно, удивит, но несколько таких еще работают. Я ездил в тот, что в Авроре. Там я мог найти себе место подальше от проектора, чтобы не воздействовать на технику. Акустику в кинотеатре обеспечивают сотни автомобильных динамиков, большая часть которых включена на полную мощность. Да, там всегда полно шпаны, которая с глупым гоготом шатается по площадке, смотрит, где что плохо лежит, и потребляет запрещенные здесь напитки. Меня они не беспокоили. Я мог поставить машину в первом ряду, сесть на капот, прислониться спиной к ветровому стеклу и, закинув руки за голову, наслаждаться фильмом от первого до последнего кадра.

Обычно я брал с собой Боба. Он сидел на приборном щитке. Я всегда считал, что делаю ему одолжение, хотя, если как следует подумать, вполне возможно, что это он сам снисходил до фильмов ради меня. Чтобы я не чувствовал себя одиноко.

Итак, я посмотрел довольно много фильмов. Поэтому знаю, о чем говорю, описывая первые шаги сквозь открытый моей ученицей портал. Я угодил в первые кадры какого-то фильма-боевика.

Тело мое разом оказалось по пояс в холодной воде, а мгновение спустя волна с разбегу шлепнула меня по спине, едва не сбив с ног. Поскольку за последние дни физические ощущения доходили до меня несколько приглушенными, я пошатнулся и охнул от неожиданности. В рот сразу же набилась соленая пена.

Мне следовало ожидать чего-нибудь в этом роде. Я попал в мир духов, к которому теперь принадлежал сам. Тяготение, жар, холод, свет – все это сделалось таким же настоящим, как и я сам. Можно сказать, я стал здешним гражданином. И тут не получилось бы провернуть трюк с призрачным исчезновением из холодной воды.

Я сплюнул воду, восстановил равновесие и огляделся по сторонам. Я стоял в воде ярдах в десяти от галечного пляжа. С неба лился серый, заметно действовавший на нервы свет. Пляж занимал полоску шириной двести или триста ярдов между водой