Пять дней после катастрофы. Жизнь и смерть в разрушенной ураганом больнице - Шери Финк

Как-то ему пришло в голову, что они с Райдер напоминают Розалинд Рассел и Кэри Гранта в фильме «Его девушка Пятница». Она – упрямая идеалистка-правдоискательница. Он – хитрый интриган и циник, понимающий, что она нужна ему. Оба верны своему призванию и обожают свою работу. Два своевольных, уверенных в себе человека, которые лучше всего уживаются, когда заняты каким-то важным общим делом. Тогда они заканчивают друг за друга фразы, с готовностью зажигают друг другу сигареты (впрочем, Райдер не курила) и точно знают, что в тот или иной момент думает другой.

Они идеально подходили друг другу. Шафер не умел набирать тексты на компьютере – Райдер могла за минуту напечатать тысячу слов. Он радовался, когда видел ее, потому что это означало, что его ждет интересный, полный событий день. Шафер прекрасно понимал, что удовольствие, которое они с Райдер получали от работы друг с другом, – нечто необычное. Он чувствовал, что Райдер – единственный человек, с которым он может говорить о чем угодно. В то же время он сознавал, что вряд ли сможет поделиться деталями дела о событиях в Мемориале со своей женой. Собственно, о таких вещах не принято было говорить ни с супругами, ни с кем-либо еще вне их профессионального круга. Нельзя, чтобы секретная служебная информация доходила до местного бакалейщика или соседей – или кого-то еще постороннего.

Шафер знал, что его жена понимает: он полностью погружен в расследование какого-то дела. Ему было известно, что она переживает из-за того, что он слишком много работает и что это может повредить его здоровью.

Шафер и его супруга по отдельности переживали смерти близких людей: сначала дочери, потом двоюродной сестры жены, которая была ей как родная, а незадолго до этого – ее отца. И все это меньше чем за пять месяцев. Шаферу позвонили и сообщили о кончине тестя в самый разгар его беседы с одним из врачей Мемориала, и он был вынужден свернуть разговор. Погрузившись с головой в расследование событий в больнице, он пытался с помощью работы облегчить боль утрат. А его жена часами сидела одна на заднем дворе их дома. Шафер полагал, что ей комфортнее горевать в одиночестве.

Жена Шафера была художницей и держала небольшую картинную галерею, которая специализировалась на изображениях ангелов. Она занялась этим много лет назад, вскоре после того, как их с Шафером дочери, теперь уже покойной, в детстве приснился ангел. Шафер всегда восхищался своей женой, женщиной активной и легкой на подъем. Перемена, которая с ней произошла, была разительной.

Шафер тоже тяжело переживал смерть дочери, но делал это иначе. Он ездил по округе на принадлежавшем ей автомобиле «Хонда Аккорд», время от времени ласково похлопывая ладонью по рычагу переключения передач, словно это была дочкина рука.

Пока Райдер и Шафер допрашивали тех сотрудников больницы, которые были вызваны повестками, их коллеги обзванивали десятки других, выясняя, где именно они работали во время урагана и наводнения, и пытаясь установить, не находились ли они на седьмом и втором этажах Мемориала в четверг, 1 сентября. Связаться со многими медиками не удавалось, поскольку после эвакуации они не жили дома и установить их новый адрес подчас не представлялось возможным. Некоторые вообще отказывались что-либо говорить или изъявляли желание обратиться к адвокату – а адвокаты зачастую делали все, чтобы с их клиентами невозможно было побеседовать.

Райдер подготовила повестки для нескольких врачей, предположительно работавших на седьмом этаже. Среди них, в частности, был молодой доктор Рой Кулотта, которого Шафер сразу окрестил Дуги Хаузером – так звали работавшего врачом мальчика-вундеркинда из одноименного телесериала.

Прозвища получили почти все значимые фигуранты расследования. Нескольких адвокатов с обеих сторон стали называть «мистером Совершенство». Корпорация «Тенет» превратилась в «Империю зла». Подозреваемых Шафер окрестил «Каджунскими впрыскивателями» (именно так назывался луизианский бренд мясных маринадов, которые продавались в одной упаковке с громадной иглой и шприцем). Как и врачи, сотрудники правоохранительных органов иногда прибегают к циничным шуткам, чтобы справиться со стрессом, возникающим на фоне трагедий, с которыми им приходится сталкиваться.

Кулотта пришел на встречу без адвоката, на вопросы отвечало спокойно и уверенно. Это был совсем еще молодой темноволосый, темноглазый мужчина. Райдер попросила его начать с событий, происходивших в Мемориале в среду, 31 августа.

«Помню, я тогда находился в отделении для больных с проблемами органов дыхания, – заговорил он. – Это на втором этаже. Там кислород подавался прямо из труб в стене, и мы все… в общем, я стоял под струей кислорода, потому что в помещениях было невыносимо жарко».

Понимал ли Кулотта, как ужасно звучали его слова после того, как Брайант Кинг и другие медики рассказали о нехватке кислорода, в котором так нуждались больные, находившиеся в вестибюле второго этажа? Почему пациентов нельзя было переместить в помещение на том же этаже, где они могли легко его получить?

Райдер и Шафер не стали задавать эти вопросы. Если бы они попытались это сделать, им пришлось бы перебивать Кулотту, а этого им делать не хотелось. Свидетель говорил долго и многословно, не давая им вставить ни слова, а они терпеливо слушали. Лишь изредка, когда Кулотта делал небольшую паузу, они интересовались некоторыми важными деталями. Как впервые возникла идея об эвтаназии? Это было связано с домашними животными. Было ли ему известно, что кого-то из пациентов умертвили с помощью инъекции? «Было по меньшей мере два пациента, которых доставили на самый… ну, на крышу гаража и которые дожидались там прибытия вертолетов. Так вот, у них возник респираторный дистресс, и мы решили, что они не выдержат перелета».

Одним из этих пациентов был мужчина-афроамериканец. Кулотта его не знал, но, по его словам, он действительно находился в очень тяжелом состоянии. «Так вот… с ним рядом были я и одна медсестра, и в конце концов мы ввели ему обезболивающее, когда… э-э… когда он уже почти перестал дышать».

Другого тяжелого больного, у которого также возникли проблемы с дыханием на крыше гаража, Кулотта до этого лечил в течение двух недель. Точнее, больную. Это была женщина по имени Мерл Лагасс. У не был рак легких в последней стадии.

«Я старался добиться, чтобы ее эвакуировали, – рассказал Кулотта, – но у нее начался… возник синдром Чейна-Стокса… Это когда… ну, понимаете… когда человека как бы… когда человек перед смертью начинает дышать определенным образом, и… и мы сделали все, что могли, чтобы избавить ее от мучений».

Затем Кулотта начал рассказывать о других событиях, но Шафер вежливо вернул разговор к прежней теме. «Надеюсь, вы