Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина

лёгкий стук и открыл дверь. Гастан, улыбаясь и, как видно, не в силах стереть выражение счастья с лица, заглянул в комнату:

– Ты один?

– Как видишь. Входи.

– Ласоро сказал, что я тебе нужен.

Игорь замялся:

– Не хотел тебя отвлекать от приятных приготовлений, но, раз уж пришёл…

Он указал принцу на стул и сел сам.

– Я должен тебе рассказать, как погибла Светлана.

Гастан вмиг стал серьёзным: до этой минуты Игорь не хотел об этом говорить, и всю историю принц слышал только из уст брата, в самых общих чертах.

Врач долго молчал. Потом сжал ладони и, изо всех сил стараясь быть бесстрастным, рассказал всё с того момента, когда сделал операцию дикарю, и заканчивая последним, когда Света упала ему на руки, а главарь сказал: «хватит с тебя на сегодня». Об одном он не стал говорить: как Света нашла его и почему успела в самый последний момент. Гастан не спрашивал, сидел напряжённый, а на лице отражалась вся гамма чувств.

– Я найду его, – кивнул он спокойно, понимая, о чём хотел просить Игорь.

– Да, найди. Это будет несложно: он немолод и тяжело опирается на трость. На колене – рубец. Если найдёте, привезите сюда.

– Почему ты не сказал раньше? Я давно бы разослал солдат.

Игорь ответил не сразу. Наконец, поднял глаза:

– Мне было стыдно, потому что Света погибла из-за меня.

Гастан резко встал:

– Ты не прав! И не должен так думать! Знаешь, сколько раз мы защищаем друг друга в бою? Если воин закрыл меня собою, как щитом, я не стану считать, что виноват в его смерти. Через минуту я заслоню кого-то другого и, возможно, погибну, но разве я захочу, чтобы потом он винил себя всю свою жизнь?

– Это в бою! Там всё иначе, Гастан.

– Иначе?! – воскликнул принц. – Игорь! Там, где поднят меч, уже бой. И Света тебя спасала как воин, а не как слабая женщина! И поверь мне, она не хотела, чтобы ты потом мучился.

Игорь медленно качал головой. Принц вдруг наклонился:

– Скажи, а чего хотел бы ты? Если б погиб за близкого человека. Ты – убит, а он – остался. Чего бы ты хотел для него?

Врач помолчал.

– Чтобы продолжал жить. Вспоминал меня иногда, был благодарен, наверно, но не переставал жить. Иначе в моей смерти… – Игорь поднял глаза, – нет смысла.

Принц победно смотрел на него:

– Ты сказал! И Света думает так же. Сейчас, когда она там, – он показал вверх, – а ты здесь, каждый миг твоего страдания для неё – как удар. Люби её, но живи!

…Гастан ушёл. Игорь долго бродил по комнате, выходил на террасу, смотрел на пруды. «Люби, но живи…» Он удивлялся тому, что двадцатитрёхлетний мужчина сказал ему больше, чем он – сам себе за все последние месяцы. И жизненный опыт не помог… А может быть, это правильно? Человек не должен знать всё, ему нужно суммарное знание: опыт других людей. Мы – как единое целое, и даже в таких вещах дополняем друг друга. «Мог ли я справиться с болью, если бы не тёплое внимание Ласоро, нежность Юсан-Аминах, а сейчас вот – мужественная поддержка Гастана?»

Он поднял голову, обратив лицо к тёмному небу: днём – хорошо, а ночью – звёзды печальны. Вспомнил последнюю ночь, когда его вернули к Светлане, маленькую руку на своей груди, и как голос сказал: «попрощаться…» Я ведь не понял тогда, почему – попрощаться, а они уже знали…

И вдруг… Игорь почувствовал жар. Они уже знали! Значит, событие не случайно, оно записано на спирали, то есть – предопределено! И, как бы я ни старался, я не мог его избежать! Потому что там, в высоком духовном мире, оно было начертано среди строк моей жизни!

Он взялся рукою за грудь, распахнул ворот рубашки… Но это же всё меняет! Или – я ищу оправданий? Нет, не ищу. Только, если уж виноват, то – изначально, с того самого дня, когда впервые поцеловал её…

Если так, то становится ясно, почему в этот раз нам не помогли: и Свету не задержали, и меня не спасли. Никто не вмешался, не протянул прозрачных рук, потому что это должно было случиться. Но зачем? Почему?! Кому нужна её гибель? Маленьким детям, которые остались без матери, или мне самому?!

Вот она – долина смертной тени: ты ею идёшь. Но сколько мужества нужно, чтобы её перейти!..

Больницу достроили вовремя. Она стояла, как свежий цветок, красуясь белыми стенами, изящными оконными пролётами и крышей, выкрашенной в благородные тона. «Жалко отдавать!» – подумал Игорь, любуясь на своё «творение». И дал команду вносить мебель.

На следующий день приехал император Роу.

Игорь был занят и лишь ненадолго вышел на террасу, чтобы полюбоваться процессией. Вышел на минуту – и изумлённо застыл: ничего более яркого, пышного и, пожалуй, чересчур помпезного он не видел. Огромное число ахисов, разнаряженных, покрытых изумительными коврами; на их спинах – цветные беседки, где в тени восседали важные, разморенные солнцем господа. Воины шли почётной охраной, играя смуглыми телами и демонстративно обнажая маленькие, похожие на персидские мечи. А дамы… О, дамы! Шлейфы их платьев доставали почти до земли.

Врач посмотрел, сдержанно фыркнул и отправился к детям: этим утром он ещё не видел их.

Сильвена играла с малышами, сидя на полу, и поднялась навстречу:

– Мира и света! – и с улыбкой добавила: – А Юсан-Аминах недавно ушла.

– Сили! – укоризненно взглянул Игорь. – Я прихожу к своим детям, а не для того, чтобы видеть Юсан-Аминах! И вообще, шла бы ты завтракать!

Девушка не обиделась, весело посмотрела на врача и, поводя круглыми бёдрами, направилась к двери. Игорь привлёк малышей, посадил на колени и долго играл, разговаривал с ними. Годовалые близнецы, соперничая друг с другом, отвоевывали себе место на папиных руках, устроили весёлую возню, пока не вернулась Сили с какими-то сладостями и не начала угощать их.

– Поменьше бы сладостей, – заметил Игорь, – ты испортишь им зубы до того, как они вырастут.

– Ничего, вырастут! – отозвалась Сильвена, продолжая запихивать в рот малышам кусочки нежного бисквита.

Игорь не хотел, но невольно улыбнулся, видя их довольные физиономии.

– Я умею обращаться с детьми, – сказала Сили.

– Вот как? И откуда же опыт?

– Младшие братья и сестры! Знаешь, сколько их у меня? Семь! А я – старшая!

– Ты мне никогда не рассказывала, – ответил Игорь, невольно проникаясь уважением к девушке.

– Не было времени.

В этот момент в коридоре раздался звон разбитой посуды.

– Кто-то остался без завтрака, – констатировал