Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– Выпустите меня немедленно, или я закричу! – почему-то шепотом произнесла она, попятившись к окну. Видимо, выражение лица у меня было достаточно пугающим.

– Для начала представьтесь, – попросил я. – Чтобы не нарушать этикет, сделаю это первым: Лаон Рокседи. С кем имею честь?

– Альтабет Суорр, – растерянно ответила она.

– Рад знакомству.

– Взаимно… Господин Рокседи, я не желала ничего дурного и вовсе не собиралась шпионить за вами! – произнесла она, нервным жестом поправив выбившуюся из прически каштановую прядь. – Согласитесь, в таком случае невероятной глупостью с моей стороны было заглядывать к вам и обнаруживать, что я подслушала ваш разговор!

– Зачем же вы это сделали? – осведомился я и жестом предложил ей присесть.

Поколебавшись, женщина опустилась на край моей полки. Кьярра отошла к двери и оттуда сверлила незваную гостью немигающим взглядом. В купе было не слишком много места для маневра, поэтому мне оставалось только сесть напротив Альтабет, а она поспешила чуть развернуться, чтобы не соприкоснуться со мной коленями.

Имя у нее, к слову, не простое. По легенде, так звали первую мать-заступницу в наших краях, и не каждый родитель рискнет назвать дочь в ее честь. До сих пор считается, что имя во многом определяет судьбу, а она у матери-заступницы Альтабет была незавидной. Конечно, ей многое удалось сделать для помощи страждущим, но в итоге эти самые страждущие ее не то четвертовали, не то сожгли на костре, в этом компетентные источники расходятся. И было ей тогда не больше тридцати…

А еще этим именем заменяют данное при рождении те девушки, которые сознательно избирают путь служения. Но тоже редко: в истории отметилось немало матерей-заступниц, сделавших не меньше хорошего, чем Альтабет, но счастливо доживших до старости. К примеру, моя знакомая (из беглых невест) назвалась Керраной – в честь той предшественницы, что предпочла рукоять меча смирению и молитвам и до преклонных лет, предводительствуя своим отрядом, успешно охотилась за лихими людьми и не раз выходила победительницей из сражений. А умерла, что характерно, в своей постели – уснула после веселого пира в честь очередной победы и не проснулась. Всем бы так.

Однако наша Альтабет явно была из мирных служительниц Создателя: волосы не острижены, а уложены в элегантную прическу, руки ухожены, одета со скромным шиком, пахнет легкими духами, лицо едва заметно подкрашено… Словом, она не чуралась мирских радостей.

А может быть, я ошибся, и это имя дали ей прогрессивные для своего времени и не суеверные родители.

Женщина молчала, перебирая в пальцах кончик вышитого пояска. Я ждал ответа на заданный вопрос и думал о том, как усмирять Кьярру, если ее терпение лопнет: она уже ощущалась если не готовым к извержению вулканом, так кипящим чайником, того и гляди, крышку сорвет! А в замкнутом пространстве это чревато. Меня она, может, и не покалечит, а вот Альтабет попадет под раздачу… И что прикажете делать с изувеченным трупом? В окошко выкидывать на полном ходу?

– Я дала волю любопытству и вынуждена извиниться за это, – сказала наконец Альтабет и посмотрела мне в глаза.

Я порадовался своей предусмотрительности: как нацепил темные очки перед выходом из дома, так и не снимал их. Неудобно, зато меньше шансов забыть их на столике.

– Неужели мы беседовали так громко и о столь интересных вещах, что вы не удержались и приложили ухо к замочной скважине?

– О нет… По правде говоря, я вовсе не слушала ваш разговор, господин Рокседи, – покачала она головой.

Взгляд ее не отрывался от моего лица, и мне это не нравилось. И глаза ее не нравились – темно-карие, по таким сложно прочесть что-либо, в особенности, если собеседник хорошо умеет владеть лицом. Альтабет умела.

Я молчал, ожидая продолжения, и дождался.

– Я, видите ли, состою в услужении при матери-заступнице, – проговорила она, и я поставил себе высший балл. Не ошибся все-таки! – И в Талладе была по делам обители. Можете считать меня специалистом по улаживанию разного рода щекотливых дел… в основном финансовых. Так уж вышло, что мой покойный супруг хорошо разбирался в подобном и обучил меня всему необходимому, а после его смерти я вынуждена была вникнуть во все мелочи…

– Очевидно, столичная обитель приняла вас с распростертыми объятиями? – усмехнулся я. – Вас и ваши капиталы?

– Приятно видеть такое понимание, – улыбнулась Альтабет. – Увы, одинокой женщине сложно уберечь состояние от стервятников.

– Вы хотите сказать, родственников вашего мужа?

– В том числе, – вздохнула она. – Чем лавировать между этими хищниками, я предпочла предаться в руки матери-заступницы и обрести спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.

– А как же ваши наследники? – поинтересовался я. – Не чувствуют себя обделенными?

Альтабет покачала головой и слабо улыбнулась.

– У меня только дочь, и она давно уже замужем. Разумеется, я не оставила ее без приданого. Впрочем, это совсем не имеет отношения к вашему вопросу, господин Рокседи…

– В самом деле, госпожа Суорр… Так может, вы наконец соблаговолите ответить на него?

– Я веду к этому, но немного отвлеклась, – сказала она. Солнечный луч упал на нее, и Альтабет уже не казалась юной.

Впрочем, я ведь сказал, что она выглядит примерно на мой возраст. Настоящий возраст, я имею в виду, а не тот, который можно дать мне с первого взгляда. Да, она была моложава – знаю такой тип женщин, они долго не увядают и красиво старятся, – но все-таки годы оставили следы в ее внешности, пускай и не слишком заметные, если не присматриваться.

– Вас не хватятся? – спросил я.

– Не думаю. – Тень набежала на ее лицо. – Но все-таки мне лучше вернуться поскорее. Я, видите ли, сопровождаю тяжело больного человека.

– Не заразного, я надеюсь?

– Нет, что вы. Кто бы пустил меня с таким в поезд?

– Влияния столичной обители вполне достаточно, чтобы служащие пренебрегли правилами безопасности. Впрочем, больного и все ваше купе могли надежно зачаровать, не так ли?

– В этом нет необходимости, – сказала Альтабет. – Я выразилась не совсем верно. Бедняжка страдает от телесных ран, не от заразной болезни.

– Ну что ж, это другое дело, – кивнул я. – Но почему вас – финансового советника, если я верно понял ваши слова, – назначили сопровождающей для какого-то покалеченного? Полагаю, его отправили в столицу, поскольку лекари в Талладе не смогли ему помочь, но…

– Это часть моего служения, – серьезно произнесла она. – Вы правы, господин Рокседи, несчастной женщине необходима помощь не простых докторов, а чародеев. В Талладе нет никого, кто обладал бы нужной квалификацией, ну а поскольку я возвращаюсь в столицу, то мне не сложно присмотреть за раненой. Она надежно усыплена и не доставляет хлопот. В противном случае нас действительно не пустили бы в поезд: раны причиняют ей страшные мучения, обычные средства не приносят облегчения, и она кричит, не переставая, если не наложить чары.

– Понимаю… – Я заподозрил неладное, но пока не мог сказать, в чем именно оно заключается. – Должно быть, с вами путешествует и чародей? На случай, если колдовство ослабнет?

– В этом нет необходимости, – ответила она. – Моих сил вполне хватит на то, чтобы не дать моей подопечной очнуться до самой столицы. А уж там ей помогут. Я сообщила, кому следует – все будет готово к нашему прибытию, и раненую заберут ее собратья.

– Я что-то не уловил… Она чародейка?

– А я не сказала? Да, так и есть.

Вот, значит, кого почуяла Кьярра! Не Альтабет – от нее, повторюсь, колдовством тянуло очень слабо. По сравнению с той же Троддой она была все равно что мотылек против дракона!

– А вы сами?

– Нет, – Альтабет покачала головой. – Сама я ничего почти не умею. Возможно, если бы в детстве кто-то обнаружил и развил мои способности, я сама сделалась бы целительницей, но теперь уже поздно. Я способна только активировать лечебные амулеты – их у меня при себе достаточно, – когда чары на раненой начинают рассеиваться. А еще, – добавила она, – я могу заметить колдовство, если оно творится рядом со мной.