Записки под партами - Ники Сью

Пусть бы добили тебя там, ты явно заслужила. Была бы парнем, разговор был бы другим. Телефон дай? — Не просит, а требует он. И я дрожащими руками вытаскиваю из пальто сотовой. Не успеваю даже протянуть, как он выхватывает сам, потому что на меня явно времени выделено ограниченное количество. Подхожу ближе, выгибаю шею, пытаюсь увидеть, что он делает и замираю.

— Нет, пожалуйста, — выкрикиваю, пытаюсь отобрать гаджет. Но Матвеев отталкивает меня, его холодность убивает, топчет мою гордость и женское начало. Для единственного мужчины, которому я готова подарить жизнь, которому готова отдать всю себя без оглядки, меня не существует. Светлана Самохина для него элемент проходящий. А сейчас это мусор. Вот так запросто, он готов выкинуть все, что связывало нас. Даниил удаляет фотографии, а их у меня много. Но он не церемониться, просто чистит весь альбом. Затем стирает свой номер и прощается с переписками.

— Держи, — кладет мобильный мне карман, потому что я не в состоянии даже руку протянуть. Стою подобно статуе Русалки и не верю, что все наяву происходит. — И не звони мне больше, я номер сменю. Забудь меня. А если Тасю хоть пальцем еще раз тронешь, я все твои скелеты на публику вытащу. Слышишь? Заруби себе это на носу! И матери своей скажи, что игры в добро закончились. Поняла меня? — Рычит Матвеев. Не выдерживаю, ноги подкашивает, падаю на колени. Больно ударяясь об асфальт, но это такая мелочь. Потому что внутри мне в разы хуже.

— Даниил, — кусаю губу, но не могу сдержать слезы. — Пожалуйста, — умоляю его, хватаясь за ткань на черных брюках.

— Не унижайся. Хотя, — он делает шаг, скинув мою руку, которой пыталась ухватиться за спасательный маяк. — Куда уж хуже? С виду ангел, а внутри гнилая дрянь.

И уходит. Так легко, будто и не было, между нами, ничего никогда. Хотя что между нами было? Секс? Чем я отличалась от других девушек? Он даже ни разу меня не поцеловал. Будто заразиться чем-то мог, все время голову отворачивал. Простое потребление, которым я довольствовалась. По крайне мере Даниил был честным со мной. Сразу сказал, что не будет никакой любви и воздушных замков. Не понимаю, как эта серая мышь смогла зацепить такого парня, как Матвеев. Что в ней такого…

— Бить будешь? — Врывается в мои мысли Филиппова. Смотрит своими глазенками, вижу страх в них и отчаянное желание по скорей убраться от сюда. Разговор со мной ей явно не интересен.

— Хуже, — усмехаюсь. Глаза рыжей моментально округляются, но она все еще смело держит спину прямо и вверх поднятый подбородок. Мышка-то посмелей меня будет.

— Хуже?

— Извиняться буду, — спокойно озвучиваю слова, которые даются с трудом.

— Чего? — Удивляется искренне рыжая. Мы близко стоим, и я могу отчетливо видеть каждый изгиб ее лица. Наверное, таких как она называются "милыми". Словно большой и пушистый котенок, которого хочется погладить, который привлекает к себе внимание. Не понимаю, как такая добродушная и наивная дурочка умудрилась стать изгоем. А еще больше не понимаю, почему Янка ее ненавидела. Явно ж не могла такая, как Филиппова ее обидеть. Слишком правильная.

— Садись, — показываю ей, когда усаживаюсь на деревянную балку, между стенами. Для чего она тут стоит, не знаю. Но вполне себе сносная скамейка. Рыжая не сразу подходит. С опаской глядит на меня, как испуганный кот, над которым издевались люди.

— В чем дело? — Аккуратно спрашивает, когда садится рядом.

— В моей предыдущей школе я была не просто изгоем, а предметом всевышней ненависти. Тебе в этом плане далеко до меня, все что творят мальчишки, фигня полная. Девки в разы агрессивней и жестче. У них стоп-сигнала нет.

— К чему ты это? — Поворачивает голову, пытаясь рассмотреть мой профиль. Я выдыхаю, потому что понимаю, должна все это рассказать ей, должна извиняться. Слова Матвеева звучат слишком громко в голове. Они как чувство вины, которое преследует по пятам. Я просто хочу избавиться от всего этого, хочу отмыть руки и продолжить жить.

— Я была всегда востребована у мальчишек. Но моим одноклассницам это не нравилось. Они частенько запугивали меня, затаскивали в туалет или вот так, под лестницу. По лицу проедутся, в унитаз головой окунут. Короче мне доставалось знатно. Родители не верили, им казалось, что я веду себя как избалованная девчонка. Запихивали мне деньги в рот и занимались своими делами. В восьмом классе к нам перевелся Валек, высокий, голубоглазый блондин. И как-то так сложилось, что я ему моментально приглянулась. Начал бегать за мной. Девки сразу заприметили и строго мне наказали, держаться от него подальше. — Делаю паузу. Слишком сложно вспоминать тот день. Все эти годы я старательно пыталась забыть прошлое. Я переступала через него, делала вид, будто у меня не было всей этой черноты. Но иногда я просыпалась по ночам в дикой агонии, и пыталась понять, как жить дальше.

— Ясно, — подает команду присутствия рыжая, напоминая мне, что пауза затянулась.

— Но я не послушала. Подумала, что Валек заступится за меня в случае чего. Тем более он сам говорил, что за меня любого порвет. И мы начали общаться. Ходили вместе на переменах, после школы бегали в кино или в кафе. Целовались за горожами. Романтика короче по полной программе. Только не долго она длилась. Девки в один весенний день, когда я была с распущенными волосами, подкараулили меня на улице, и силой потащили за собой. Валек как раз с друзьями шел, он видел, как они меня тащили, но отвернулся. Почему я до сих пор не знаю. Мы пришли на заброшенный завод. Я уже тогда понимала, чем все кончится. Но завистницы превзошли сами себя. Их было шестеро, против одной худощавой меня. Схватили по обе руки, отрезали волосы, разорвали платье и вытащили нож. Одна громко засмеялась и сказала, что будет делать мне красивые узоры на теле. Чтобы всех мальчиков с ума свела. Я начала дергаться, кричать. Все как в самом страшном сне. А эти суки меня лупили, за каждый крик. Весело им было. И тогда-то Даниил появился. Он чудом проходил мимо. Услышал мои вопли. Прежде чем зайти, позвонил в полицию. А потом пошел геройствовать и сам. Вырвал меня из рук этих горе-бандиток. И родителям моим глаза открыл. Впервые кто-то заступился за меня, впервые почувствовала себя в безопасности. Он