Джузеппе Гарибальди. Мемуары - Джузеппе Гарибальди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Пьяна деи Гречи мы провели весь остаток дня, чтобы дать людям отдохнуть. В этот день мы оплакивали смерть отважного юноши Мосто, брата майора, командующего отрядом генуэзских стрелков, который с обычной доблестью задержал продвижение бурбонцев. В Пьяна я решил освободиться от пушек и обоза, чтобы можно было действовать более свободно против Палермо. Там я соединился с группой Ламаза, стоявшей тогда в Джибильросса.
Когда наступила ночь, я отправил пушки и обоз под командой Орсини по дороге в Корлеоне. Сам же я со своими людьми, пройдя небольшой кусок этой дороги, свернул влево в направлении Мизильмери и пошел по лесистой, но вполне проходимой дорожке. Как я и ожидал, движение пушек по дороге Корлеоне обмануло врага. 25 мая неприятель продолжал идти на Корлеоне, уверенный, что он преследует все наши силы, а на самом деле он двигался лишь за отрядом Орсини, почти без людей. Я с колонной пересек лес Чьянето, где мы провели ночь. На следующий день мы пришли в Мизильмери. Тамошние жители встретили нас восторженно, а 26-го мы были уже в Джибильросса, где находился наш Ламаза с различными войсковыми частями.
После совещания с Ламаза и другими вождями сицилийцев вне и внутри Палермо было решено атаковать врага в столице Сицилии. 26-го в наш лагерь пришли иностранцы, главным образом американцы и англичане, выражая глубокие симпатии великому делу Италии. Молодой американский офицер вынул из-за пояса свой револьвер и любезно предложил мне его как залог дружелюбного отношения к нам. Фон Мекель и Боско командовали колонной бурбонцев, следовавшей за нашей артиллерией, не подозревая о нашем повороте на Джибильросса. К чести славного сицилийского народа следует признать, что лишь в Сицилии такое возможно, когда только через два дня после нашего вступления в Палермо эти неприятельские командиры узнали, что мы их обманули и вошли в столицу, в то время как они считали, что мы находимся в Корлеоне.
Вечером 26-го с наступлением ночи началось наше движение к Палермо; мы спустились по открытой трудной тропе, что ведет из Джибильросса на дорогу к Порта Термини. Ряд ночных инцидентов несколько задержал наше движение. Так, наша колонна, состоявшая примерно из трех тысяч человек, должна была двигаться по неудобной, узкой дорожке и естественно бесконечно растянулась. Из-за этого было невозможно пойти вперед или назад, чтобы выравнять ее. Потом один конь вырвался из упряжи, услышав выстрелы, растревожившие его. Наконец головная часть колонны пошла по плохой дороге и нам пришлось остановиться, чтобы повернуть ее на хорошую. Поэтому, когда мы подошли к неприятельским форпостам у Порта Термини, уже наступил день.
Глава 8
Штурм Палермо 27 мая 1860 г.
Храбрейшие бойцы под командованием Тюкери и Миссори шли в авангарде. Среди них были: Нулло, Энрико Кайроли, Виго Пелиццари, Тадеи, Поджи, Скопини, Уциель, Перла, Ньекко и другие отважные герои, имена которых, к сожалению, я запамятовал[320]. Этот избранный отряд «Тысячи» ставил ни во что численное превосходство неприятеля, баррикады, пушки, которые бурбонские наемники нагромоздили перед Порта Термини. Отряд ринулся вперед, разметал неприятельские сторожевые посты у Адмиральского моста и проследовал дальше.
Баррикады у Порта Термини были взяты на ходу и колонны «Тысячи», соревнуясь в героизме с отрядом пиччиоттов, преследовали по пятам надменный авангард врага. Упорное сопротивление многочисленного войска неприятеля не помогло, так же как орудийные залпы с суши и моря и даже батальон стрелков, расположенный в монастыре Сант-Антонио, господствующем над городом, откуда, находясь на левом фланге, можно было обстреливать из карабинов нападающих. Ничего не помогло; победа была наградой мужеству и правому делу. И вскоре в центр Палермо вторглись бойцы за свободу Италии.
Поскольку население города было совершенно безоружным, оно не могло вначале бессмысленно подвергать себя ужасающему обстрелу, происходящему на улицах. Стреляла не только полковая и крепостная артиллерия, но и бурбонский флот, взявший на прицел главные улицы, сметая все своими мощными снарядами. А всякому известно, что когда бомбардирующие могут безнаказанно обстреливать несчастный город, то их каннибальская храбрость все возрастает.
Однако уже скоро жители Палермо сбежались, чтобы сооружать защитные баррикады, от которых побледнели наемники тирании. Здесь отличился, как руководитель, полковник «Тысячи» Ачерби, доблестный участник всех битв за Италию. Жители вооружились чем попало — от ножа до топора — и в последующие дни стали внушительной, непобедимой массой, которой не может противостоять ни один отряд, как бы хорошо он ни был организован.
Из Порта (ворот) Термини я отправился в Фьера Веккиа, а оттуда на Пьяцца Болонья, где, видя, что очень трудно сосредоточить в одном месте сильное ядро наших, рассеявшихся по большой столице, я слез с лошади и устроился в одном из подъездов. Когда я снял седло с моей лошадки Марсалы и положил его вместе с кобурой на землю, пистолет, ударившись о землю, выстрелил. Пуля попала мне в правую ногу и оторвала кусок нижней части штанины. «Ну, удача никогда не приходит в одиночку», — подумал я.
С революционным комитетом Палермо, состоявшим из пылких патриотов, договорились, чтобы мой главный штаб расположить во Дворце Преторио, в центре города. Палермо не дал нам много вооруженных людей, так как бурбонцы всячески старались лишить население оружия. Однако надо заметить, что энтузиазм этих храбрых горожан нельзя было ничем умерить: ни кровопролитными схватками на улицах, ни жестокой бомбардировкой со стороны неприятельского флота, форта Кастелламмаре и королевского дворца. Наоборот, многие за неимением оружия появлялись с кинжалами, ножами, пиками и всевозможными железными предметами. Отряды «пиччиоттов»[321] мужественно сражались и шли на смену убывающим из «Тысячи». Даже женщины были охвачены патриотическим порывом. Среди адской бомбардировки и стрельбы они подбадривали наших бойцов рукоплесканиями, жестами, криками «ура». Они бросали из окон стулья, матрацы, всевозможную утварь для сооружения баррикад. Многие выходили на улицу, чтобы помогать нам в этой работе. Население было сначала смущено нашим смелым вторжением, но когда первые минуты изумления прошли, их отвага и мужество возрастали с каждым днем. Баррикады вырастали словно по мановению волшебной палочки, и Палермо был сплошь ими загроможден. Быть может такое большое количество баррикад было излишне, но, нет сомнения, что они подбодряли жителей и вселяли страх в бурбонское войско. К тому же эта работа заставляла жителей все время быть в движении и подогревала их энтузиазм.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});