Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Небесный… Этот мертв.

— Знаю.

До сих пор Норквинко не посещал спящих. Но на этот раз Небесный решил взять его с собой.

— Я отметил его еще в прошлый раз.

Аварийные лампочки на саркофаге пульсировали, словно в безумном ужасе — увы, напрасно. Стеклянная крышка была по-прежнему герметично закрыта. Небесный наклонился поближе, чтобы убедиться в смерти спящего, — в конце концов, показаниям приборов не всегда можно доверять. Но вид мумифицированного тела не оставлял места для сомнений. Бросив взгляд на табличку с именем спящего, он сверился со списком и удовлетворенно кивнул. Ошибки не было.

Он покинул камеру, Норквинко вышел следом, открыл следующую…

Та же история. Еще один мертвый пассажир, и причина смерти та же — сбой в работе оборудования. В криогенной установке больше не было никакого смысла. Вряд ли в этом теле сохранилась хоть одна живая клетка.

— Кошмарные потери, — заметил Норквинко.

— Не знаю, — отозвался Небесный. — В определенном смысле их смерть нам на пользу. Знаешь, Норквинко, зачем я привел тебя сюда? Выслушай меня внимательно и запомни: ни одно слово, которое ты услышишь, не должно покинуть эти стены. Понял?

— А я еще думал, почему ты захотел снова со мной встретиться. Прошло несколько лет, Небесный…

— Конечно, — кивнул Небесный. — И многое изменилось. Но я не упускал тебя из виду. Я думал, где можно найти применение твоим талантам, и вижу, что ты справишься. Это касается и Гомеса, но с ним я уже переговорил.

— О чем речь, Небесный?

— Вообще-то, о двух вещах. Я начну с главного… но для начала — чисто технический вопрос. Что ты знаешь о модулях?

— Только самое основное — ни больше, ни меньше. Их девяносто шесть, они распределены по всему «хребту», в каждом находится по десять спящих.

— Правильно. И многие из эти спящих уже мертвы.

— К чему ты клонишь, Небесный?

— Это балласт. Причем не только погибшие момио, но и системы жизнеобеспечения, которые стали бесполезны. Подсчитай их общую массу. Какой процент она составит от массы корабля?

— Все равно, не понимаю.

Небесный вздохнул. Почему никто, кроме него, не способен понять такие очевидные вещи?

— Это в буквальном смысле слова мертвый груз. Сейчас, правда, он не слишком мешает. Но когда мы начнем сбрасывать скорость, она не даст нам затормозить достаточно быстро… Тебе разжевать? Мы хотим остановиться в пределах системы 61 Сигни-А. Чем больше наша масса, тем раньше нам придется начать торможение. Но если мы отсоединим модули, которые больше не нужны, мы сможем затормозить гораздо быстрее. Мы получим преимущество перед другими кораблями. Мы сможем достичь планеты на несколько месяцев раньше остальных. Значит, мы выберем лучшие посадочные площадки и начнем строить колонии.

Норквинко некоторое время размышлял.

— Непростая задача, Небесный. Существуют… хм-м… предохранительные устройства. Модули не рассчитаны на то, чтобы их отстыковывали до выхода на орбиту. До Конца Путешествия.

— Прекрасно понимаю. Поэтому я и обратился к тебе.

— А-а… теперь ясно.

— Предохранители снабжены электроникой. Значит, мы сможем вывести их из строя, это только вопрос времени. А времени у тебя предостаточно. Модули не придется отстыковывать до последнего момента перед торможением.

— А зачем ждать?

— А ты не понимаешь? Мы ведем войну, Норквинко. Необходим элемент неожиданности.

Небесный сурово посмотрел на бывшего приятеля. Если Норквинко нельзя будет доверять, его придется убить. Но нет. Эта задача должна показаться ему слишком увлекательной.

— Да, — произнес, наконец, Норквинко. — Я даже представляю, как можно вскрыть эти предохранители. Это сложно — крайне сложно, — но я справлюсь. Правда, на это действительно нужен не один год. Возможно, лет десять. Чтобы никто ни о чем не догадался, придется делать это под видом полугодовых генеральных проверок системы… единственная возможность покопаться в этой святая святых, не говоря уже о том, чтобы получить доступ…

Он уже загорелся и просчитывал варианты. Расчет оправдался.

— …Но я не вхожу в команду, которая проводит проверки.

— Почему? Разве ты недостаточно умен?

— Говорят, я не уживаюсь в коллективе. Если бы они меня послушали, проверки занимали бы вдвое меньше времени.

— Действительно, почему бы и нет, — отозвался Небесный. — Проблема всех гениев, Норквинко. Их редко ценят.

Норквинко кивнул и расплылся в улыбке. Наивный! Он вообразил, что их отношения наконец перешли ту зыбкую границу, которая отделяет взаимовыгодное сотрудничество от искренней дружбы.

— Нет пророка в своем отечестве — кажется, так? Ты прав, Небесный.

— Знаю, — согласился Небесный. — Я всегда прав.

Он откинул плоскую крышку своего портативного компьютера и принялся просматривать данные, пока не нашел обобщенную схему расположения спящих. Она напоминала ненормально симметричный неоновый кактус со множеством веточек, увешанный красными и черными значками. Красные обозначали положение живых момио, черные — мертвых. Вот уже несколько лет Небесный отделял одних от других, чтобы собрать всех покойников в нескольких модулях. Это была сложная и кропотливая работа. Перемещать живых приходилось не размораживая. Саркофаги отцеплялись от модуля и следовали с вагонетками из одного конца «хребта» в другой, при этом криогенные системы запитывались от резервных аккумуляторов. Иногда они отказывали, и пассажир отправлялся в другой отсек.

Но все это — только часть его замысла. Придет время, и с помощью Норквинко он доведет его до конца.

Кстати, с Норквинко надо еще кое-что обсудить.

— Ты хотел еще что-то спросить, Небесный.

— Да. Помнишь, мы были мальчишками, Норквинко? Еще до смерти моего отца? Ты рассказывал нам с Гомесом одну очень интересную историю. О шестом корабле. Правда, ты называл его иначе.

Норквинко недоверчиво покосился на Небесного, словно обнаружил в его словах подвох.

— Ты имеешь в виду… м-м-м… «Калеуче»?

— Вот именно, — кивнул Небесный. — Кстати, напомни мне эту историю.

Норквинко повторил рассказ, который когда-то слышал Небесный, но добавил некоторые детали. Похоже, он не потерял интерес к этой легенде. Но под конец, поведав Небесному о дельфине, пилотирующем корабль-призрак, он сказал, что никакого шестого корабля не существует. «Калеуче» — это просто сказка, которая передается из уст в уста.

— Нет. Я тоже так думал, но знаю, что он существует. По крайней мере, существовал до последнего времени.

Небесный пристально смотрел на Норквинко, изучая впечатление, которое произвела эта фраза.

— Мне рассказал об этом отец. Люди из службы безопасности всегда знали о его существовании. А сейчас узнали кое-что новое. «Калеуче» следует за нами на расстоянии половины световой секунды. По размерам и форме он напоминает «Сантьяго». Это корабль Флотилии, Норквинко.

— Почему ты говоришь об этом только сейчас, Небесный?

— Потому что до сих пор у меня не было возможности изменить ситуацию. Но теперь… она у меня есть. Я хочу отправиться туда, Норквинко. Мы устроим маленькую экспедицию. Но она должна быть абсолютно секретной. Стратегическая ценность этого корабля немыслима. На нем должны быть запасы пищи. Запчасти. Машины. Лекарства. Все, без чего мы вынуждены обходиться десятки лет. Более того, на нем есть антивещество и, возможно, двигатели еще не вышли из строя. Вот для чего мне нужен Гомес. И ты. Не думаю, что на корабле кто-то выжил, но мы должны попасть на борт, запустить все системы. Но прежде всего — предохранители.

Норквинко завороженно посмотрел на него.

— Я с этим справлюсь, Небесный.

— Хорошо. Я знал, что ты меня не подведешь.

Он сказал Норквинко, что экспедиция на корабль-призрак состоится, как только он сможет подготовить шаттл, — так, чтобы никто не догадался о его истинных намерениях. Для этого придется все тщательно продумать. Они будут отсутствовать несколько дней, и никто не должен будет этого заметить. Но игра стоит свеч. Корабль следует за ними — заманчивая цель. Он словно приглашает их поживиться сокровищами на его борту. И только Небесный знает, что он существует.

— Ты сам знаешь, — пробормотал рядом голос Клоуна, — это преступление — упустить такую возможность.

Когда Небесный оставил меня в покое — как обычно, в реальности прошла лишь пара секунд, — я полез в карман за пистолетом. Это было чисто символическое действие — нечто вроде утверждения своей мужественности. Я пожал плечами. Следующий поступок был более рациональным — я направился к освещенному входу, чтобы покинуть площадку, где меня высадили из фуникулера.

Оказавшись внутри, я увидел зал, похожий на площадь. Теперь лучше держаться непринужденно. Я просто заглянул сюда от нечего делать. Возможно, эта напускная небрежность могла добавить мне уверенности.