Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

— Давайте обратимся к конкретному примеру. В декабре 1979-го ваш «Вымпел» штурмовал в Кабуле дворец Амина.

— Подождите, тогда и названия такого не было. «Вымпел» только формировался. А вот в состав Управления «С» нелегальной разведки действительно входили неструктурные подразделения специального назначения.

— Значит, все же это были люди из внешней разведки?

— Да, я был их руководителем. И в конце 1979-го меня вызвали и сказали, что надо съездить в Афганистан, посмотреть, как они там поживают. Я съездил, посмотрел, приняв участие и в штурме дворца Амина. А 31 декабря, уже после этих событий, на встрече с председателем КГБ Андроповым мы доложили: оценивая афганский опыт, надо подумать о создании специального кадрового подразделения в системе нашей госбезопасности. В 1980-м началась работа, и в августе 1981-го появился, конечно же, секретно, но официально отряд «Вымпел».

— Откуда такое название?

— Первым командиром стал капитан 1-го ранга, Герой Советского Союза, участник того самого штурма Эвальд Козлов. Он из морских частей КГБ. Потому и дали отряду имя слегка морское — по ассоциации с адмиральским вымпелом на мачте. А официально именовался он скучновато — Отдельный учебный центр КГБ СССР.

— И кто же в нем учился?

— Люди 32 национальностей. Некоторые из них еще до того уже успели пройти обучение даже в спецназах некоторых стран НАТО.

— Каким образом это удалось? Не по студенческому же обмену.

— Очень просто. Существует агентурная работа, есть и работа нелегальная. Суть нелегальной деятельности в том, чтобы тебя за рубежом считали своим. А уж если там принимают за своего, то призовут в армию. Можешь служить где угодно и попытаться проникнуть в элитные спецслужбы.

— И в «Вымпеле» были люди, которые служили в натовских спецподразделениях?

— А как же. Почему не использовать и чужой опыт.

— Но в таких случаях это должны быть молодые, физически крепкие ребята лет 25–30. А как же их внедряли в чужие страны? Ведь тут требуются и легенда, и время на вживание в иную среду, и язык нужно знать не хуже родного.

— Я и говорил вам: в нелегальной разведке служили представители 32 национальностей. Начинали у нас в молодом возрасте. Были даже восемнадцатилетние девушки. Народ всякий, отбирали мы его тщательнейшим образом. Это обычное явление: чем моложе человек, тем он более склонен к смелой и решительной работе.

— И всех вы знали лично?

— Всех. И с каждым встречался: здесь, в Москве, и выезжал за границу, ставил перед ними задачи. Они — мои боевые товарищи. Меня, как и каждого из бойцов, могли уничтожить, к примеру, во время штурма дворца Амина. Есть две профессии, которые подставляют грудь противнику раньше других, — разведчики и солдаты. Естественно, это рождает отношения особого рода.

— А чем объяснить, что вы, генерал Дроздов, действовали в Кабуле под фамилией капитана Лебедева?

— В разведке не принято на серьезные операции ездить под собственным именем. У меня в свое время было несколько фамилий. И паспортов, прочих документов тоже. Напомню, что в старой русской армии, потом и в советской, и в сегодняшней российской существует хорошая традиция присваивать людям, которые руководят крупными операциями, условные имена. Полководец Жуков подписывался Константиновым, Сталин — Александровым.

Легальный нелегал

— Судя по нашему разговору, вы часто отправлялись за границу. Как удавалось проникать в чужие веси?

— Я знаю немецкий, английский, понимаю испанский. А въезжал по официальной линии и неофициально.

— Но ведь могли и прихватить. А вы знаете всех разведчиков-нелегалов. Опасно!

— Приходилось немножко смотреть по сторонам, слышать, думать. Мероприятие действительно серьезнейшее, которое обеспечивается и средствами маскировки, и техническими возможностями. Потом вы все время говорите о въезде. Заверяю вас, что выезд иногда не менее сложен. Каждый раз все и происходит по-разному. Скажем, на одну операцию я поехал как советник посольства.

— Не в ФРГ ли?

— Затем отдал все документы и остался вообще без оных. Только с немецким языком и соответствующей внешностью. Зато в окружении своих помощников. И приступил к нелегальной работе. Такое тоже бывает. Помогала агентура из зарубежных граждан, да и не только. Было сложно. В период существования двух Германий в ФРГ, чтобы бороться против разведчиков Восточного блока, была разработана так называемая система признаков. Любой человек, прибывший на территорию Западной Германии, брался под подозрение автоматически. Все, кто проходил через лагеря переселенцев, ставились на учет в полиции.

— В ФРГ вы, нелегал, одно время выступали в образе нациста, барона фон Хоэнштейна. Одна дворянская приставка «фон» и та привлекала внимание.

— И прекрасно. Потому что как раз эта фамилия проходит по списку немецкого дворянства. И мы обсуждали это с одним из руководителей управления нашего берлинского аппарата, у которого и родилась смелая идея. Поехали мы вместе к восточным немцам в их управление. Это была своего рода проверка моего знания немецкого языка. Долго мы проговорили, в том числе коснулись и одного