Россiя въ концлагерe - Иван Солоневич

-- Точно такъ же, какъ я извлекалъ ихъ на Всесоюзной спартакiадe, точно такъ же, какъ эти предметы первой совeтской необходимости извлекаются по всей Совeтской Россiи вообще.

На волe есть нeсколько сотенъ хорошо оплачиваемыхъ и питаемыхъ профессiоналовъ (рекорды), нeсколько тысячъ кое-какъ подкармливаемыхъ, но хорошо натренированныхъ въ "организацiонномъ отношенiи" комсомольцевъ (энтузiазмъ) и десятки тысячъ всякой публики, вродe осоавiахимовцевъ и прочаго, которые по соотвeтствующему приказу могутъ воплотиться въ соотвeтствующую массу въ любой моментъ и по любому рeшительно поводу: спартакiада, процессъ вредителей, прieздъ Горькаго, встрeча короля Амманулы и пр. Поводъ не играетъ никакой роли. Важенъ приказъ.

У меня для рекордовъ будетъ 5-6 десятковъ людей, которыхъ я помeщу въ этотъ курортный баракъ въ Вичкe, которые будутъ тамъ жрать такъ, какъ имъ на волe и не снилось (Успенскiй эту жратву дастъ, и у меня ни одинъ каптеръ не сопретъ ни одной копeйки), которые будутъ eсть, спать, тренироваться и больше ничего. Въ ихъ числe будутъ десятка два-три бывшихъ инструкторовъ физкультуры, то-есть профессiоналовъ своего дeла.

Кромe того, есть моментъ и не халтурнаго свойства, точно такъ же, какъ онъ есть и въ пятилeткe... Дeло въ томъ, что на нашей бывшей святой Руси разсыпаны спортивные таланты феерическаго масштаба. Сколько разъ, еще до революцiи, меня, человeка исключительнаго сложенiя и многолeтней тренировки, били, въ томъ числe и по моимъ "спортивнымъ спецiальностямъ", совершенно случайные люди, рeшительно никакого отношенiя къ спорту не имeвшiе: пастухи, монтеры, гимназисты... Дeло прошлое, но тогда было очень обидно...

Такихъ людей, поискавши, можно найти и въ лагерe. Людей, вродe того сибирскаго гиганта съ девятнадцатаго квартала. Нeсколькихъ, правда, пожиже, но не такъ изъeденныхъ голодомъ, я уже подобралъ на 5 лагпунктe. За полтора мeсяца они подкормятся. Человeкъ 10 я еще подберу.

Но ежели паче чаянiя цифры рекордовъ покажутся мнe недостаточными, то что по милости Аллаха мeшаетъ мнe провести надъ ними ту же операцiю, какую Наркоматъ тяжелой промышленности {353} производить надъ цифрами добычи угля (въ сей послeдней операцiи я тоже участвовалъ). Какой мудрецъ разберетъ потомъ, сколько тоннъ угля было добыто изъ шахтъ Донбасса и сколько изъ канцелярiи Наркомтяжпрома?

Какой мудрецъ можетъ провeрить, дeйствительно ли заключенный Ивановъ 7-ой пробeжалъ стометровку въ 11,2 секунды и, въ положительномъ случаe, былъ ли онъ дeйствительно заключеннымъ? Хронометражъ будетъ въ моихъ рукахъ, судейская коллегiя будутъ "свои парни въ доску". Успенскому же важно, во-первыхъ, чтобы цифры были хороши, и, во-вторыхъ, чтобы онe были хорошо сдeланы, внe подозрeнiй или, во всякомъ случаe, внe доказуемыхъ подозрeнiй.

Все это будетъ сдeлано. Впрочемъ, ничего этого на этотъ разъ не будетъ сдeлано, ибо спартакiада назначена на 15 августа, а побeгъ на 28 iюля.

Дальше: роль десятка тысячъ энтузiастовъ будутъ выполнять сотни двe-три вохровцевъ, оперативниковъ и работниковъ ОГПУ -- народъ откормленный, тренированный и весьма натасканный на всяческiй энтузiазмъ. Они создадутъ общiй спортивный фонъ, они будутъ орать, они дадутъ круглыя, улыбающiяся лица для съемки переднимъ планомъ.

Наконецъ, для массы я мобилизую треть всей Медгоры. Эта треть будетъ маршировать "мощными колоннами", нести на своихъ спинахъ "лозунги", получить лишнiй паекъ хлeба и освобожденiе отъ работъ дня на 2-3. Если спартакiада пройдетъ успeшно, то для этой массы я еще выторгую по какой-нибудь майкe -Успенскiй тогда будетъ щедръ.

Вотъ эти пайки и майки -- единственное, что я для этихъ массъ могу сдeлать. Да и то относительно, ибо хлeбъ этотъ будетъ отнять отъ какихъ-то другихъ массъ, и для этихъ другихъ я не могу сдeлать рeшительно ничего. Только одно -- использовать Успенскаго до конца, бeжать за границу и тамъ на весь христiанскiй и нехристiанскiй мiръ орать благимъ матомъ объ ихъ, этихъ массъ, судьбe. Здeсь же я не могу не только орать, но и пикнуть: меня прирeжутъ въ первомъ же попавшемся чекистскомъ подвалe, какъ поросенка, безъ публикацiи не то, что въ "Правдe", а даже и въ "Перековкe", прирeжутъ такъ, что даже родной братъ не сможетъ откопать, куда я дeлся...

ТРАМПЛИНЪ ДЛЯ ПРЫЖКА КЪ ГРАНИЦE

Конечно, при всемъ этомъ я малость покривлю душой. Но что подeлаешь? Во-первыхъ, не я выдумалъ эту систему общеобязательнаго всесоюзнаго кривлянья и, во вторыхъ -- Paris vaut la messe.

Вмeсто "Парижа" я буду имeть всяческую свободу дeйствiй, передвиженiй и развeдки, а также практически ничeмъ не ограниченный "блатъ". Теперь я могу придти въ административный отдeлъ и сказать дружескимъ, но не допускающимъ никакихъ сомнeнiй тономъ: {354}

-- Заготовьте ка мнe сегодня вечеромъ командировку туда-то и туда-то...

И командировка будетъ заготовлена мнe внe всякой очереди, и никакая третья часть не поставитъ на ней штампа: "Слeдуетъ въ сопровожденiи конвоя", какой она поставила на моей первой командировкe.

И никакой вохровецъ, когда я буду нести въ укромное мeсто въ лeсу свой набитый продовольствiемъ рюкзакъ, въ этотъ рюкзакъ не полeзетъ, ибо и онъ будетъ знать о моемъ великомъ блатe у Успенскаго -- я уже позабочусь, чтобы онъ объ этомъ зналъ... И онъ будетъ знать еще о нeкоторыхъ возможностяхъ, изложенныхъ ниже...

Въ моемъ распоряженiи окажутся такiя великiя блага, какъ тапочки -- я ихъ могу дать, а могу и не дать... И человeкъ будетъ ходить либо въ пудовыхъ казенныхъ сапожищахъ, либо на своихъ голыхъ частно-собственническихъ подошвахъ.

И, наконецъ, если мнe это понадобится, я приду, напримeръ, къ завeдующему ларькомъ товарищу Аведисяну и предложу ему полтора мeсяца жратвы, отдыха и сладкаго бездумья на моемъ вичкинскомъ курортe. На жратву Аведисяну наплевать и онъ можетъ мнe отвeтить:

Нашъ братъ презираетъ совeтскую власть,

И даръ мнe твой вовсе не нуженъ.

Мы сами съ усами и кушаемъ всласть

На завтракъ, обeдъ и на ужинъ...

Но объ отдыхe, объ единственномъ днe отдыха за всe свои 6 лeтъ лагернаго сидeнiя, Аведисянъ мечтаетъ всe эти 6 лeтъ. Онъ, конечно, воруетъ -- не столько для себя, сколько для начальства. И онъ вeчно дрожитъ -- не столько за себя, сколько за начальство. Если влипнетъ онъ самъ -- ерунда, начальство выручить -- только молчи и не болтай. Но если влипнетъ начальство? Тогда -- пропалъ. Ибо начальство, чтобы выкрутиться -- свалитъ все на Аведисяна, и некому будетъ Аведисяна выручать, и сгнiетъ Аведисянъ гдe-нибудь на Лeсной Рeчкe...

Аведисянъ облизнется на мой проектъ, мечтательно посмотритъ въ окно на недоступное ему голубое небо, хотя и не кавказское, а только карельское, но все же небо, и скажетъ этакъ безнадежно:

-- Полтора мeсяца? Хотя бы полтора дня... Но, товарищъ Солоневичъ, ничего изъ этого не выйдетъ... Не отпустятъ...

Я знаю, его очень трудно вырвать. Безъ него начальству придется сызнова и съ новымъ человeкомъ налаживать довольно сложную систему воровства. Хлопотливо и небезопасно...

Но я скажу Аведисяну небрежно и увeренно:

-- Ну, ужъ это вы, т. Аведисянъ, предоставьте мнe.

И я пойду къ Дорошенкe, начальнику лагпункта.

Здeсь могутъ быть два основныхъ варiанта:

1. Если начальникъ лагпункта человeкъ умный и съ нюхомъ, то онъ отдастъ мнe Аведисяна безъ всякихъ разговоровъ. Или, если съ Аведисяномъ будетъ дeйствительно трудно, скажетъ мнe:

-- Знаете что, т. Солоневичъ, мнe очень трудно отпустить {355} Аведисяна. Ну, вы знаете -- почему, вы человeкъ бывалый... Пойдите лучше къ начальнику отдeленiя т. Поккалну и поговорите съ нимъ...

2. Если онъ человeкъ глупый и нюха не имeетъ, то онъ, выслушавъ столь фантастическую просьбу, пошлетъ меня къ чортовой матери, что ему очень дорого обойдется... Не потому, чтобы я былъ мстительнымъ, а потому, что въ моемъ нынeшнемъ положенiи я вообще не могу позволить себe роскоши быть посланнымъ къ чортовой матери...

А такъ какъ Дорошенко человeкъ толковый и, кромe того, знаетъ о моемъ блатe у Успенскаго, онъ вeроятнeе всего уступить мнe безо всякихъ разговоровъ. Въ противномъ случаe мнe придется пойти къ Поккалну и повторить ему свою просьбу.

Поккалнъ съ сокрушенiемъ пожметъ плечами, протянетъ мнe свой умилостивительный портсигаръ и скажетъ:

-- Да, но вы знаете, т. Солоневичъ, какъ трудно оторвать Аведисяна отъ ларька, да еще на полтора мeсяца...

-- Ну, конечно, знаю, т. Поккалнъ. Поэтому-то я и обратился къ вамъ. Вы же понимаете, насколько намъ политически важно провести нашу спартакiаду...

Политически... Тутъ любой стремительно-начальственный разбeгъ съ размаху сядетъ въ галошу... По-ли-ти-чески... Это пахнетъ такими никому непонятными вещами, какъ генеральной линiей, коминтерномъ, интересами мiровой революцiи и всяческимъ чортомъ въ ступe и, во всякомъ случаe, -"недооцeнкой", "притупленiемъ классовой бдительности", "хожденiемъ на поводу у классоваго врага" и прочими вещами, еще менeе понятными, но непрiятными во всякомъ случаe... Тeмъ болeе, что и Успенскiй говорилъ: "политическое значенiе"... Поккалнъ не понимаетъ ни черта, но Аведисяна дастъ.