Не страшись урагана любви - Джеймс Джонс

С другой стороны, несмотря на ощущение маленького злобного триумфа, ей было жаль, что Летта рассказала все это. Лучше не знать подобных вещей о друзьях и знакомых. Ей с самого начала нравилась Летта Бонхэм: невинная, не очень шикарная, добрая девушка. И когда Летта начала говорить об интимных вещах, она не знала, как ее остановить. А потом ямайская девушка сломалась и заплакала. Конечно, не последнюю роль сыграло и выпитое пиво.

— Ты умная девушка, Лаки, — так она начала. Лаки тасовала карты, а Летта как раз принесла пиво. — Ты… ты многое знаешь о мужчинах. Больше меня.

— Ну, — улыбнулась Лаки, — может быть. Может, да, а может, и нет. Временами я думаю, что ни одна женщина ничего не знает ни об одном мужчине. — Она нервно зевнула. — Который час?

— Десять минут первого, — сказала Летта. — Думаю, они не скоро вернутся.

— Господи, ожидание сводит меня с ума. Ты всегда так должна ждать Эла?

— Всегда, — ответила Летта. — Но такая работа хуже. Я не знала, что так будет, когда все начиналось. Но сейчас я его люблю. Но больше того. Позволь спросить. Мой муж не спит со мной.

— Ну… — растерянно протянула Лаки. Она ощущала оцепенение и груз выпитого пива. — Что ты имеешь в виду, он не хочет с тобой спать?

— Он не хочет заниматься со мной любовью, — пылко ответила Летта. — Он не хочет… он не может заниматься любовью. Он не может… не встает, нет эрекции, понимаешь, вот что я думаю.

— Он пытается?

— Ну, нет. Нет. Как будто боится. Стыдится. Но иногда, в постели я трогаю его. Понимаешь? Он всегда мягкий. Он просто отворачивается. И все-таки я уверена, что он меня любит.

— Ну, он ранен на войне? Или что-нибудь такое? — Лаки чувствовала себя дурой.

— Нет-нет. Ничего подобного. Он сначала занимался со мной любовью, сразу после женитьбы и раньше. Но уже два года он ко мне не прикасается. И я не знаю, что делать. Я подумала, может, ты скажешь, что делать, чтобы… чтобы возбудить его.

Иисусе, подумала Лаки. Вот тебе проблема. Настоящая.

— Видишь ли, — сказала Летта Бонхэм, от возбуждения у нее появился легкий ямаитянский акцент. — До Эла у меня был только один парень, и мне это не нравилось. Но с Элом, с ни-им мне нравится. Я обнаружила, что я очень страстная. А теперь я просто не знаю, что мне делать. Я не могу с ним поговорить. Он не будет разговаривать.

— Ты пыталась его напоить?

— Пьяный. Трезвый. Без разницы. И я не знаю, что я не так делаю. Что во мне такого. Я думала, ты скажешь.

Несмотря на горе девушки, Лаки неожиданно захотелось рассмеяться при мысли об огромном Бонхэме и крошечной, стройной Летте. Может, он боится тебя раздавить, хотела она сказать, но прикусила язык.

— Наверное, не нужно было всего этого говорить, — сказала Летта Бонхэм. — Но ты очень умная. И я должна была с кем-то поговорить. Я могу только предполагать, что я просто не возбуждаю его. Но я не знаю, что сделать, чтобы быть волнующей.

— Трудно сказать, что кого-то волнует, — ответила Лаки. — Но по мне, так ты достаточно волнующе выглядишь. — Так это и было при ее полной груди, стройных ногах и хороших бедрах. — Духи? — спросила Лаки. — На ночь без крема? Волосы не завивала? — Звучало все это смешно.

— Все это я пробовала, — сказала Летта Бонхэм.

— Да, у тебя проблема, — ответила Лаки. — Я и не знаю, что тебе сказать, чем помочь.

Летта Бонхэм смотрела на сомкнутые на коленях руки.

— Ты не думаешь, что, может, это из-за того, что я цветная? Отчасти негритянка?

Лаки в шоке отшатнулась и рассердилась.

— Конечно, нет! — Потом она спросила у себя, почему нет? — Он бы, во-первых, на тебе не женился, если бы так было, не правда ли?

— Не знаю, — ответила Летта. — Мы, ямаитянцы, не очень об этом думаем, здесь почти все в той или иной мере цветные, кроме нескольких англичан. Прикосновение смоляной кисти, говаривал мой отец и смеялся. Но Эл — американец. Я не знаю.

— Ясно, нет! — бешено сказала Лаки. — И Эл не с юга. Он откуда-то из штата Нью-Йорк, правда?

— Нью-Джерси, — ответила Летта.

— И я наблюдала за ним, — сказала Лаки. — У него нет ненависти к цветным людям. Я уверена, что не из-за этого. — Она ведь должна была в это верить.

— Тогда я не знаю, что, — сказала Летта. — Я уверена, что он не гуляет с другими женщинами. Этого я бы не вынесла. При стечении обстоятельств. — Именно в этот момент она сломалась. — И я хочу детей! — неожиданно всхлипнула она. — Я хочу ребят.

— У каждой женщины есть право на детей, — сказала Лаки, вкладывая в слова максимум достоинства. Она, не зная, что делать, обняла плачущую девушку и погладила ее по голове. Наконец, не зная, что еще сделать, она встала и принесла пива. А через несколько минут, как будто ничего не случилось, ничего не было сказано, они вернулись к игре в джин рамми.

Все это она более или менее подробно рассказала Гранту в чудовищной комнатушке, когда она закончила паковаться, и наблюдала за его реакцией. Теперь она вполне могла предугадать, зная Гранта, как она его знала (но знала ли она его по-настоящему?), какой реакции можно от него ждать: смущение, попытка преуменьшить или проигнорировать. Именно это она и получила.

Смущенный, странно замкнутый вид, он явно не хотел смотреть ей в глаза.

— Ну, им немного не повезло, похоже, что так. Но я не понимаю, причем здесь мы. Сегодня мы улетаем. Да и знаем же мы оба массу людей, у которых та же проблема? Все это не так ужасно и не так уж ново.

— Это касается нас потому, что ты ежедневно вручаешь этому человеку свою жизнь и в то же время создаешь из него героя для себя. Это касается нас потому, что по ряду причин Эл Бонхэм активно меня не любит, а я твоя девушка. Он… Он… Это правда… Он ревнует меня к тебе.

— А, ну ладно, — сказал Грант. Было заметно, с какой неохотой он говорит. — Я точно знаю, что он не импотент с другими женщинами.

— Ты и впрямь видел, как ставит пистон? — сказала Лаки.

— Конечно, нет. Ясно, нет. Но я видел, как он уходил не с одной, а с двумя пылкими цветными девицами из «Нептуна», когда я впервые сюда приехал. Он хотел, чтобы и я пошел. И он, ясно, выходил не для того, чтобы покатать их в машине.

— Господи! Лучше не говорить Летте об этом.

— Я никому и ничего не собираюсь рассказывать, — сказал Грант. — Это не мое дело. И я не собираюсь влезать в это. Он хотел, чтобы я пошел с ними, но я не пошел из-за тебя. — Он просто надеялся, что это как-то смягчит ее хоть на время. Но нет. Лаки доспала из рукава новый козырь.

— Ты думаешь вложить деньги в эту шхуну, которую он хочет купить с Орлоффски и с этим, как его, Файнером?