Бастарды - Эльхан Аскеров

– Вы, это, мастер. Не надо так. Не стоит злиться.

– О чем ты, устоз? Говори прямо, не мямли. Мы с тобой всегда говорили открыто, так чего ты мнешься, как девка перед солдатом?

– Не злись ты на стариков, мастер. Никто тебя силком не женит. Съезди ты туда, осмотрись, а дальше видно будет. Ведь никто не говорит, что с той охоты ты должен женатым приехать. Они же понимают, что женитьба, дело серьезное. Ну не след тебе тут одному сидеть.

Как ни крути, а жена нужна, а где ее взять, если ты из удела не выезжаешь? Съезди, с ровней познакомься. Глядишь, может у кого еще дочки есть. Где-нибудь да чего и выйдет. Ну не может же быть, чтобы у соседних владетелей девок не было. Ты, главное, начни это дело решать, старики и успокоятся. Ну чего ты себя изводишь? Не так страшен ифрит, как про него говорят. Я вон уже двадцать лет, как женат, и ничего, не жалею.

– Да как вы понять не можете. Для семьи ведь чувства нужны. А иначе, что это за семья? Да и дети должны в любви рождаться, тогда они здоровые и сильные получаются.

– Ты-то откуда знаешь?

– Так мама Юко учила. Там, в серале. Мне Юко рассказала. Мы же не коней племенных разводим.

– Это верно. Вот потому я тебе и говорю, съезди, посмотри, пообщайся. Кто знает, как оно будет? Я ведь свою малышку случайно на рынке встретил. А глянул ей в глаза, улыбку увидел, и все, пропал. Папаша ее ведь отдавать за меня не хотел. Она у меня из купеческой семьи, а я простой кузнец. Да только ушла она ко мне. Сама. Все бросила и ушла. Папаша ее наследства, приданого лишил, да нам без разницы было. С тех пор и живем.

Потому и прошу, не злись. Не буянь. Ну съезди ты на эту охоту, может, вместо сватовства какое приключение выйдет. Сам ведь знаешь, местные, они все с норовом. Утрешь пару носов, глядишь, и уважать начнут.

Хозяйство у нас крепкое, силы не занимать, казна немалая, старики могут еще кому угодно уши надрать. А если что, я такое ополчение подниму, всех соседей разгоним, а их уделы под свою руку возьмем.

– Ты чего это развоевался? Не нужно мне чужого добра, со своим бы управиться, – грустно усмехнулся Ал-Тор.

– Управимся, мастер. Для того мы здесь и собрались. Топ-Гар, всем, кто в Кортесе остался, от твоего имени наделы пообещал, как со службы уйдут. А это еще полсотни мечей.

– Правильно сделал, – одобрил действия сотника Ал-Тор, думая о своем.

– Так, что, мастер?

– Что? – не понял юноша.

– Что старикам передать?

– Уговорили. Съезжу я на эту охоту. Но если меня там не примут, пусть не обижаются. Больше я таких затей не допущу. Лучше уж на невольничьем рынке рабыню выкуплю, в наложницы.

– А что? Там частенько благородных продают. Из тех, кто в опалу попал или за долги. Благородные ведь казны не считают, вот и попадаются. Я на такое не раз натыкался.

– Когда? Лет двадцать назад?

– Нет, мастер. Мы с Карен частенько на ярмарки ездили. Треть моих приемышей оттуда и появилась. Однажды даже настоящую принцессу продавали. Откуда-то с востока. У купца все бумаги были, с печатями, по всей форме.

– Может, тогда и не затевать эту охоту? – с надеждой спросил Ал-Тор. – Может, и вправду, на рынок съездить?

– Это напоследок оставим. На крайний случай. Пойми, мастер, ну надо тебе как-то о себе заявить. А то разговоры нехорошие могут начаться. А так, ну поссорился с соседом, а тот сосед с другими давно дружит, вот и не сложилось. Обычное дело. Главное, что видели тебя, бумаги родовые, перстни там, цепи, ну и все остальное, что положено. А уж как отношения сложились, то дело десятое. Тут такое сплошь и рядом.

– Угомонись. Сказал же, съезжу я на эту охоту. Думаешь, мне самому не любопытно на соседей посмотреть. – Неожиданно усмехнулся юноша. – Даже не столько на них, сколько на их уклад, как что устроено. – Хитро прищурился Ал-Тор.

– Ну, значит, так и передам, что съездить ты готов, а уж что получится, не обессудьте, – облегченно подвел итог кузнец, поднимаясь.

– Так и передай, – кивнул Ал-Тор.

Кузнец ушел, а юноша рассеянно положил на колени меч и поглаживая шагреневую рукоять, мысленно позвал:

– Поговори со мной, брат.

– Что, тяжело? – сочувственно произнес клинок.

– Тяжело, брат. Умом я понимаю их правоту, а внутри, словно огонь в горне, все полыхает. Веришь?

– Верю, брат. Верю, потому что чувствую. Не сжигай себя так. Не надо. Может, все не так плохо будет?

– Хотелось бы верить. Но я уже сказал, если что, повтора не будет. Не для того я стал воином, чтобы всякой зазнавшейся швали кланяться.

– Это верно. Кстати, о зазнайках. Я тут с тем кинжалом поговорил. Ты ведь его как в оружейную закинул, так в руки и не брал. Самое смешное, что подействовало. Согласен он тебя обучать.

– Думаешь, стоит с ним связываться? Вдруг из вредности неправильные движения покажет?

– Прости, брат, но такого быть не может. Он ведь старейший, а за такую подлость можно и перед сходом предстать. У нас тут теперь старейших, целых две дюжины. Гердан им все рассказал, так что, мы с тобой теперь знаменитости.

– Что-то ты последнее слово как-то невесело выговорил? В чем дело? Рассказывай.

– Да так, ничего нового, – попытался отвертеться клинок, но Ал-Тор не собирался отступать.

– Говори, брат. Они снова не хотят принимать тебя за своего?

– Да. Они местные, понимаешь. Для них мой вид, отступление от всех местных канонов. У них тут все по-другому. Такие, как я, редкость. Диковина. Не хотят они понимать, что где-то могут быть и другие, не такие как они. А то, что мы с тобой кровью кованы, приводит их просто в экстаз. Они даже не звенеть, дребезжать начинают от возмущения, – грустно закончил клинок.

– Так, может, продать их всех к ифриту? Оставить только тех, кто готов тебя принять, а остальные пусть болтаются по свету, сами себе пристанище ищут. Может, поумнеют.

– Нельзя так. Получится, что я, пользуясь нашим братством, от неугодных избавляюсь.

– Что значит от неугодных? В замке для них ты хозяин. Не устраивает хозяин, не нравится жилье, катитесь, все дороги открыты.

– Замок их как раз устраивает. Мажордом к оружейной пару мальчишек приставил. Каждый день пыль смахивают, полируют, смазывают. Чем не жизнь? Их больше хозяин не устраивает.

– Ну вот пусть и убираются. Не будет здесь другого хозяина. Не будет и точка. Так им и скажи. Хотя нет. Я сам скажу. Я так понимаю, что они меня все услышать могут?

– Уже услышали. У тебя мысль звонкая становится, когда злишься. Далеко слышно.

– Вот и отлично! Для всех говорю, этот клинок ковался под мою руку, он мой кровный брат. И плевать мне на ваши порядки. Это наш дом, и здесь будет только так, как мы решим, и никак иначе. Надеюсь, все уяснили?