Бастарды - Эльхан Аскеров

Следующие две седмицы довели Ал-Тора до тихого помешательства. Стоило прислушаться к любому разговору в замке и сразу становилось ясно, что говорят о его женитьбе. Служанки то и дело подсовывали ему ткани для осмотра, а гвардейцы без конца предлагали очередное новшество для более пышного появления перед отцом невест. Даже кметы, узнав о предстоящем торжестве, принялись свозить в замок такое количество провизии, что хватило бы накормить целый город.

Последней каплей стало появление кузнеца с серебряной цепью в руках. Юноша только успел закончить завтрак и допивал вино, когда в зал ввалился Разман и с порога пробасил:

– Вот, мастер, сделал, как заказывали. Теперь осталось только примерить ее на вашего зверя.

Чуть не подавившись вином, Ал-Тор с ужасом посмотрел на лежащую перед ним вещь и хрипло ответил:

– Спасибо, устоз. Вещь и вправду красивая. Я и не знал, что ты не только оружейник, но и златокузнец.

Лежавшая перед ним цепь действительно была великолепна. Шириной в четыре пальца, она состояла из множества тонких, плоских звеньев, скрепленных между собой на манер кольчуги. По краям ее крепились толстые кольца, позволявшие свернуть цепь на манер удавки. Именно это и позволяло использовать ее как ошейник для барса.

Отставив бокал, Ал-Тор медленно поднялся из-за стола и, улыбнувшись кузнецу одними губами, добавил:

– Отдай ее мажордому или лучше Юко. Ведь именно ей придется надеть на него эту красоту. – И развернувшись, быстро вышел из зала.

Кузнец остался стоять у стола, глядя юноше вслед и задумчиво почесывая в затылке. Так его и застали Такеши и Юко. Увидев изготовленную кузнецом цепь, девушка восторженно принялась вертеть ее, рассматривая со всех сторон. Одобрительно кивнув, Такеши спросил:

– Куда он уже умчался? На минуту оставить нельзя.

– Не знаю, – пожал могучими плечами кузнец, – я ему ошейник принес показать, а он посмотрел на него так, словно змею увидел. Развернулся и ушел. Я даже не понял, понравилось ему или он просто так работу похвалил, чтоб меня не обижать.

– Понятно. Боюсь, мы слишком сильно на него насели. Вот теперь он и разрывается между желанием и долгом, – задумчиво ответил Такеши и, подумав, добавил:

– А работа твоя, я думаю, ему и правда понравилась. Не тот он человек, чтобы плохую вещь хвалить.

– Это верно. Только как нам теперь быть?

– Ты о чем?

– Да о женитьбе. Как бы не сорвался парень, да бед не натворил.

– Каких бед? – Насторожился Такеши.

– Ну возьмет да и раздерется с кем-нибудь из благородных. Они в последнее время частенько с тракта к нам в трактиры заворачивают. А теперь, после того как мастер целый веселый дом привез, еще и задерживаются на несколько дней. Что ему стоит послать кого-нибудь подальше, а благородным только дай повод, тут же заведутся.

– Это верно. Но, думаю, из замка ему одному уйти не дадут, а в замке пусть побродит один. Не стоит ему мешать, – ответил Такеши и быстро вышел во двор.

Постояв еще немного, Разман отправился искать мажордома. Найдя старика на кухне, грозно отчитывающим прислугу, кузнец, недолго думая, ухватил его за рукав и принялся делиться своими опасениями. Внимательно выслушав огромного кузнеца, старик принялся задумчиво перебирать звенья отданной ему цепи.

– Ты пойми, устоз, нам наследник нужен, а то этот паршивец во все самые опасные места лезет. Честно говоря, даже не знаю, что и делать.

– Пойми, старик. Он ведь не против семьи. Он против того, чтоб жениться не глядя. На ком ни попадя, лишь бы приплод был. Как племенную кобылу к жеребцу привели. Он ведь о судьбе матери помнит, а мы ему, стерпится-слюбится.

– Так ведь, чтобы любовь была, двое нужно. Ну, в смысле, он и она. А он сидит тут как бирюк. Только пни старые да кметы немытые. В столицу его не пошлешь, в соседний городишко-то и то страшно отправлять, вон, раз уже съездил. Наместника выпорол да два десятка шлюх приволок. Что делать, ума не приложу.

– Ладно. Давай так. Он парень молодой, съездит, познакомится с девицами, может и понравится. А вы пока не давите на него. Пусть успокоится. Там, может, и беседы светские, и бои шутейные будут. Глядишь, и втянется. Я ему потихоньку шепну, что свадьба, дело нужное, но не сиюминутное. Может, поуспокоится.

– Добро. Но охота эта не отменяется при любом раскладе, – упрямо ответил старик.

Кивнув, кузнец вышел во двор и внимательно огляделся. Не увидев юношу, Разман решительным шагом направился на тренировочный двор. Кузнец не ошибся. На утоптанной площадке с мечом в руках бесновался Ал-Тор.

Глаза юноши были завязаны, волосы собраны в конский хвост. Обнаженный по пояс, он стоял перед строем из пяти мальчишек-лучников. Наложив на тетиву стрелы без наконечников, мальчишки стреляли в него то вместе, то по очереди. Каждый раз порядок выстрелов был разным. Обнаженный торс юноши блестел от пота, но полуторный меч ни на мгновение не замирал, успевая отбивать все направленные в него стрелы.

– И давно он так? – спросил Разман у стоящего в стороне Такеши.

– Четверть колокола уже, – ответил телохранитель, бросив взгляд на тень от ветки, воткнутой в землю.

– Как думаешь, скоро угомонится?

– Одним богам известно. Кажется, старики перестарались. Он от злости готов медведя голыми руками порвать.

– Это тебя, что ли? – усмехнулся кузнец.

– Если бы, – улыбнулся в ответ на шутку Такеши.

– Настоящего. Глянь, как стрелы рубит. Парни уже по второму колчану сменили, а ему все мало. Пригрозил, если ни разу в него не попадут, отправит всех в подпаски. Вот они и стараются.

– Что, так и сказал?

– Ага.

– Похоже, парень совсем озверел.

– Я ж тебе говорил, – подтвердил Такеши.

– И откуда только он силы берет? – удивленно покрутил головой кузнец.

– Ладно. Попробую рискнуть, может, и не зашибет сразу, – проворчал Разман, направляясь к стрелкам.

– А ну, ребятки, передохните минутку. Мне с мастером поговорить надо.

– В чем дело, Разман? – раздраженно спросил юноша, резким движением срывая повязку с глаз. – Я же не прерываю тебя во время ковки.

– Прости мастер, но мне и вправду поговорить с тобой надо.

Раздраженно кивнув, Ал-Тор бросил меч в ножны и направился к колодцу. Смыв с себя пот и пыль, юноша набросил на плечи рубашку из тонкого полотна и, усевшись на скамью, вопросительно посмотрел на кузнеца. Смущенно потоптавшись, Разман осторожно присел на краешек скамьи и, наморщив лоб, начал говорить.

– Вы, это, мастер. Не надо так. Не стоит злиться.

– О чем ты, устоз? Говори прямо, не мямли. Мы с тобой всегда говорили открыто, так чего ты мнешься, как девка перед солдатом?