Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

«А, была не была!», — подумала она и вложила свою маленькую ладошку в его большую и широкую. Мужчина протянул вторую руку и положил ее на лопатки девушки, притягивая ближе.

— Когда увидел тебя в том прекрасном платье, сразу захотелось это сделать…

— Потанцевать? — удивилась Суарес, бросив на темного мага полный изумления взгляд.

— По-твоему, если я темный маг, то мне чужды обычные вещи? Пойми, светлая, иногда приятно просто быть рядом с человеком, вдыхать его запах, — словно в доказательство он чуть склонился к ее волосам и шумно вдохнул, закрыв глаза. Отчего-то у Леа замерло сердце, а затем горячая волна прошлась по телу и обожгла низ живота. — Наслаждаться музыкой и тишиной. Порой хочется тишины. Помолчать, но с кем-то вдвоем…

Суарес не знала, что ответить на подобные слова. Казалось, что впервые за все время темный маг необычно искренен с ней. Ей не хотелось разрушить этот момент, несмотря на все ужасы, что творились вокруг, несмотря на все претензии и проблемы, построившие между ними частокол недоверия и вражды. Все, чего ей сейчас хотелось — прижаться головой к его широкой и теплой груди и закрыть глаза. Зачем же отказывать себе в этом маленьком удовольствии?

Сделав робкий шаг ближе, девушка замерла. Темный маг тоже остановился, а руки его напряглись. Не оттолкнул… осмелев, Суарес положила-таки голову на грудь мужчины, который, оказалось, даже задержал дыхание. Выдохнув, он прижал к себе свою маленькую девочку, а его рука с дозволенных лопаток сползла на талию. И они молчали вдвоем, наслаждаясь музыкой, тишиной, хмельным состоянием после хорошего вина и друг другом. Сегодня, после всего, что они смогли сделать, это было заслуженно. А разбор полетов будет потом. Не в этой хрупкой чувственной вселенной…

Темный маг изо всех сил сдерживал себя, чтобы в первый же совместный вечер не разбить то невесомое доверие, которое между ними выстраивалось. Он подарил Леа мимолетный поцелуй в макушку, затем, отступив на шаг, поцеловал ее ладонь и… повел в спальню.

Щеки светлой моментально вспыхнули.

— Господин Блэквел…

— Этан, — поправил он. — Когда мы вдвоем — зови меня Этан.

— Господин Блэквел, — повторила Леа. Темный маг сжал ее ладонь и, не желая выводить его из себя, Суарес нехотя выдавила непривычное и, казалось, слишком интимное — его имя, перейдя на шепот. — Этан… что вы делаете?

— Ты…

— Я?

— Что ты делаешь?

Помолчав, Леа повторила его вопрос, получив в ответ улыбку:

— А как ты думаешь, что я делаю?

— Я… — она глянула на широкую кровать, стоящую посреди спальни и совершенно оробела. Нет. Не сейчас… она не готова… — господин Блэквел, — как сломанная кукла повторяла она. Маг начинал сердиться.

— Суар-рес, — прорычал мужчина. — Еще раз назовешь меня господин Блэквел, и я поведу себя как настоящий темный маг.

— Как? — вопрос слетел с уст прежде, чем она успела осознать. Хищная улыбка, озорной блеск в глазах цвета черного кофе. Наклонившись ближе, он прошептал, почти на самое ухо:

— Для начала — сорву с тебя это платье и получу удовольствие от созерцания мягких округлых форм. Затем, — он провел кончиками пальцев по ее шейке, наслаждаясь тем, как быстро бьется сердце загнанной мышки и продолжил, — повалю на кровать и…

— Я поняла, — судорожно сглотнула светлая и сделала правильные выводы. — Этан.

— Значит, предпочитаешь отправиться в душ и лечь спать?

— А у меня есть такая возможность? — неуверенно прошептала Леа.

Мужчина разочарованно вздохнул, хотя прекрасно понимал, что Суарес еще не готова перейти на более близкий круг отношений. Как любил повторять Ирем — «отношения, Блэквел, это работа». Он любил отшучиваться, что работа — это поступательные движения бедрами назад и вперед, а отношения — выдумки девушек. И лишь сейчас понял истину слов, повторяемых светлым другом. Чертовы отношения…

Подавив желание сорвать поцелуй с мягких губ, которые светлая не переставая кусала, он отступил на шаг назад, но угрожающе произнес:

— Укусишь губу еще раз — я тебя поцелую.

Леа даже не заметила, что делала это. Освободив губу, она отвела смущенный взгляд. Слишком горели желанием глаза темного мага, слишком быстро билось собственное сердце, слишком дрожали коленки. Ей казалось, еще пара мгновений и все преграды между ними рухнут, а она скатится в полнейшее непотребство и позволит Этану делать с ней все, что заблагорассудится. Видят Боги — она сейчас этого хотела.

— Душ, — нарочито громко, чтобы отвлечь самого себя от развратных мыслей, отрапортовал мужчина. — Кровать.

— А ночнушка?

— Шкаф для одежды, — мужчина раскрыл створки, и Леа заглянула внутрь.

— Но… здесь только мужская одежда.

— Ты бы предпочла увидеть женскую?

Нет. Леа этого не хотела. Фраза, оброненная в шутливом тоне, неприятно кольнула у нее под ложечкой. Светлая выбрала рубашку, которая висела ближе всего и робко прижала к груди. Ткань приятно и едва уловимо пахла темным магом.

— А вы… ты… где ты будешь спать?

— Благо, в моих апартаментах предостаточно мест. Но, если ты приглашаешь…

— Нет, — отрезала она слишком громко, пытаясь, скорее, убедить себя, нежели его и, чтобы не тонуть в омуте черных глаз, сверкающих, как жемчужные звезды в ночи, она скрылась за спасительной дверью в душ, прижавшись к ней спиной. С другой стороны к этой же двери прижался спиной Блэквел. Они оба тягостно вздохнули, пытаясь взять себя в руки. Притяжение, тянувшее их друг к другу, было бесполезно скрывать или отрицать. Этан еще раз убедился, что принял верное решение. Пока светлая рядом, пока она будет каждый вечер с ним, пока он будет знать, что девчонка не бегает по свиданиям с Калебом, Лэнсом, Фарухом или кем-либо еще, он может спокойно и ясно мыслить. Может, но видит темный, не хочет. Не сейчас…

Суарес мылась в душе намерено долго, в надежде, что куратор уже уснет, когда она закончит. Вокруг все напоминало о нем, кричало о нем: пузырьки с мужскими косметическими средствами, жесткая мочалка из мешковины — она сама такую любила. Нашла на свалке мешок и связала. Жестко, но эффективно. Оттирает грязь — на раз и кожа становится розовой, как у молочного поросенка. Осторожно взяла мочалку и, наслаждаясь горячими струями воды, втянула ее запах. Едва уловимо пахло мужским гелем для душа. Приятный аромат с хвойными нотками. Она улыбнулась и, использовав обычное мыло, вымылась. Запустила пальцы в сырые уже распущенные волосы, наслаждаясь водной лаской. Сердце ее билось в страхе и тревоге. С одной стороны, ей было приятно, что куратор даже словом не обмолвился ни о миссии с Ринелем, ни о том, по какой причине она в академии Растона. С другой стороны — существовала твердая уверенность, что это затишье — временное. В любой момент может случиться разговор, которого она так боится. Если верить словам Фаруха, то ожидать его следует завтра утром. А, значит, завтра утром все и решится. Но… так ли следует бояться разговора, если Блэквел говорил про «каждую ночь». Каждую… значит, эта не станет для них последней.

Прежде, чем выйти из ванной комнаты, она прислонила ухо к двери, прислушиваясь. В комнате было тихо. Спит? Или просто вышел? Конечно, она может просидеть здесь всю ночь, но наутро будет разбитой, и выходить все равно придется. Застегнув пуговицы мужской рубашки, Леа засучила рукава, осознав, что ей приятно находиться в такой одежде, и тихонечко приоткрыла дверь. Выглянула в щелку: куратор лежит на диване. Облегченно вздохнула и, открыв дверь шире, выскользнула в спальню, на носочках добежала до кровати и шмыгнула под одеяло. Только отгородившись от возможного пытливого взгляда темного мага пушистым теплым одеялом, она смогла выдохнуть. Оказывается — даже дыхание от волнения задержала.

Кровать оказалась на удивление удобной. Когда в ее комнате сменили матрас, Леа слегка расстроилась. Но, привыкшая спать на улице, была рада и этому. Кровать же господина куратора словно создана для полноценного отдыха. Она чувствовала себя как на мягком облачке или в стогу пряного, свежего сена. Настолько удобно и комфортно ей было. Повернулась так, этак… но сон не шел. Приподнялась на локтях и глянула на куратора. Он недвижимо лежал на диване, поджав ноги и подложив руку под голову. На нем пижамные штаны, без майки. Светлая подумала, что Блэквелу, должно быть, холодно и неудобно. А у нее в ногах как раз лежал мягкий пушистый плед. Прислушалась — дыхание медленное, размеренное. Точно спит.