Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет - Александр Лопухин

Теперь происходила вторая из этих переписей и, постепенно подвигаясь из провинции в провинцию, она наконец дошла и до Иудеи, которая также должна была исполнить указ верховного повелителя. Собственно иудейским царем в это время был Ирод Великий, но как римский ставленник он всецело зависел от римлян; с раболепной готовностью исполняя все желания кесаря, он дал по всей стране приказ немедленно всем подвергнуться требующейся переписи. Чтобы не вызывать в подчиненных народах ненужных и бесполезных волнений и недовольства, римское правительство обыкновенно предоставляло каждой провинции исполнять свои повеления так, как это было наиболее сообразно с народным характером и его обычаями. Поэтому и в Иудее перепись производилась не по римскому способу, а по древнему иудейскому, по которому каждый должен был записаться не на месте жительства, а в том городе, из которого происходил род того или другого лица.

Так как Иосиф вел свою родословную от Давида-царя, то для записи своего имени он должен был отправиться в Вифлеем, как родину своего великого царственного предка. Это, по-видимому, было в конце 749 года, следовательно, зимой. Но так как зима в Палестине не всегда бывает суровой и после ноябрьских дождей иногда даже появляются цветочки на полях, на которые и выгоняются стада, то, несмотря на дальность пути, Иосиф решил взять с собой и Марию, которая также происходила из рода Давидова и не могла не чувствовать желания побывать на родине своего царственного предка, особенно теперь, когда приближалось время рождения обетованного ей Сына Давидова.

Путешествие, по обыкновению, совершалось медленно и то и дело перемежалось стоянками в многочисленных селениях и городах, которые в то время почти сплошь покрывали всю эту теперь малонаселенную и пустынную страну. Но вот наконец они миновали Иерусалим и верстах в десяти от него к югу, на одном из известковых хребтов высился родной для них Вифлеем. Чтобы проникнуть в город, нужно было совершить довольно трудный подъем в гору, и этот подъем был особенно труден в это зимнее сырое время, когда от дождей разрыхлялись и делались скользкими все ведшие к нему дороги; еще более труден он был для Пресвятой Марии в ее обремененном состоянии. Но с тем большей радостью назаретские путники достигли одного из пригородных постоялых домов или гостиниц, где и думали переночевать. Когда, однако же, они прибыли в гостиницу, то оказалось, что она уже вся переполнена пришлым народом и им не было места. Чтобы найти себе хоть какой-нибудь кров от наступающей ночи, они в крайности порешили расположиться на ночлег хоть в прилегавшей к гостинице пещере, которая вместе служила и стойлом для домашних животных. И там-то, в этой убогой обстановке, родился царь мира – Христос!

В мире совершилось величайшее событие, долженствовавшее совершенно переродить его, но он ничего не знал о случившемся и, истомленный заботами о нескончаемой злобе дня, погружен был в глубокий сон.

Не спали только несколько бедных и простодушных пастухов соседней деревни, которые поочередно сторожили порученное им стадо от волков и разбойников. Хотя это были совершенно простые люди, но как жители деревни, находившейся почти под стенами славной родины великого царя Давида и вместе неподалеку от Иерусалима с его храмом и искупительными жертвоприношениями, для которых, между прочим, главным образом и предназначались их стада, они, несомненно, проникнуты были общим ожиданием Мессии и досуги скучных холодных ночей не раз коротали простодушными рассуждениями о Его скором явлении в мир – хотя бы для того, чтобы низвергнуть иго язычников, подвергавших теперь народ Божий позорному исчислению для обременения новыми налогами и без того бедного народа.

Кругом их царила мертвая тишина, нарушаемая лишь слабым блеянием овец; над головами расстилалось безоблачное небо, испещренное узором ярко сверкающих звезд, безмолвно смотревших, как и тысячи лет тому назад, на те самые поляны, на которых некогда пас свое стадо царственный Давид. И вдруг среди этого ночного безмолвия «предстал им ангел Господень и слава Господня осияла их». Это явление поразило их необычайным ужасом, но ангел тотчас же успокоил их, говоря: «Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, который есть Христос Господь. И вот вам знак: вы найдете младенца в пеленах, лежащего в яслях». Лишь только выслушали они эту необычайную весть и не успели еще хоть сколько-нибудь обсудить ее своим простым разумом, как увидели новое знамение, подтверждавшее только что сказанное им ангелом. Ночное небо с бесчисленными звездами вдруг озарилось необычайным сиянием, в котором явилось многочисленное воинство небесное, и над погруженной в сон землей раздалась торжественная ангельская песнь: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение».

Когда смолк ангельский хор и пораженные всем виденным и слышанным пастухи пришли опять в себя, то они тотчас же порешили отправиться в Вифлеем, чтобы посмотреть, что именно случилось там и о чем возвестил им Господь. По пути они зашли в пригородную гостиницу и там именно «нашли Марию, и Иосифа, и младенца, лежащего в яслях», все именно так, как возвещено было им, и первые поклонились новорожденному Христу. Они же первыми из людей сделались и благовестниками Его пришествия, так как тотчас после этого начали рассказывать всем о том, «что было возвещено им о младенце сем. И все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи. А Мария (которой более всех известны были страшные обстоятельства совершившегося таинства рождения) сохраняла все слова сии, слагая в сердце своем. И возвратились пастухи, славя и хваля Бога за все то, что слышали и видели, как им сказано было».

Сострадание окружающих к юной матери с ее чудесным младенцем, по-видимому, имело своим следствием немедленное переселение св. семейства в более удобное помещение в гостинице или в одном из частных домов Вифлеема. Там в восьмой день совершено было над св. младенцем обрезание, как печать приобщения Его к избранному народу, и при этом дано Ему имя Иисус, что значит Спаситель. Имя это, особенно в его упрощенной форме Ошеа или Осия, было весьма распространенным среди иудеев того времени. Оно дорого было им как имя их славного вождя, победоносно введшего их во владение Землей обетованной, и имя первосвященника, который предводительствовал пленниками, возвращавшимися из Вавилона; но отселе не для иудеев только, но и для всего человечества оно должно было получить бесконечно более священное значение, как имя Сына Божия в Его жизни на земле. Еврейское имя «Мессия» и греческое «Христос» обозначали Его служение в качестве помазанного пророка, первосвященника и царя; но «Иисус» было личным именем, которое Он носил как истинный человек среди других людей.

В сороковой день после родов Пресвятая Дева Мария, которая по закону до этого времени не могла выходить из дома, принесла младенца в храм иерусалимский, чтобы очиститься и принести Его Господу. В подобных случаях по закону следовало приносить годовалого ягненка в жертву всесожжения и молодого голубя или горлицу в жертву за грех (Лк 2:22; Лев 12:1–8; Числ 18:16); но по обычной снисходительности, отличающей Моисеево законодательство, лицам, которые по своей бедности не могли сделать такого ценного жертвоприношения, позволялось приносить вместо этого двух горлиц или двух птенцов голубиных (Лев 12:6–8). С такой-то именно скромной жертвой Мария и явилась в храм к священнику. В то же самое время Иисус, как первородный сын, был принесен Господу и согласно закону был выкуплен от необходимости служения при храме обычной уплатой пяти сиклей священных (Числ 18:15–16). Об очищении и принесении в храм в евангельском повествовании не сообщается более никаких подробностей, но это посещение храма ознаменовалось тем, что во время его в младенце признан был Спаситель мира праведным Симеоном и Анной.

В Иерусалиме в это время, как и в других местах страны, было немало таких особенно благочестивых и верующих людей, которые наиболее чувствовали тяжесть переживаемого времени и особенно жаждали увидеть наконец спасение Израилево. К числу их принадлежал некий Симеон, «муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева». Это был уже глубокий старец, видевший на своем веку немало великих переворотов и переживший немало тяжелых душевных тревог. Бывали у него моменты тяжелого сомнения, которые тем труднее было переносить для такой верующей и праведной души, и один такой момент послужил даже орудием его высшего испытания и вместе высшей для него радости. По преданию, читая знаменитое пророчество Исаии о рождении Мессии от девы, он усомнился в возможности этого, и за это сомнение «ему предсказано было Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня».