Деникин. Единая и неделимая - Сергей Кисин

Деникин же и мысли не допускал, чтобы экс-атаман оставался в Новочеркасске и даже теоретически пытался влиять на местные политические элиты. С глаз долой, из сердца вон. По признанию Краснова, главком настоятельно ему рекомендовал, «что присутствие атамана вблизи от Войска Донского нежелательно, потому что будет волновать казаков, и советовал атаману уехать пока отдохнуть в Крым, где ему покровительство окажут французы. Атаман предпочел ехать в Батум, и было решено, что он в ближайшие дни покинет Новочеркасск».

Какое уж тут «не допустил бы». Тем более, что вместо отставленных назначения получили личные враги Краснова — командующим Донской армией стал генерал-майор Владимир Сидорин (туг же был произведен в генерал-лейтенанты), начальником штаба стал Генерального штаба генерал-лейтенант Анатолий Кельчевский, испытанный чернецовец генерал Эммануил Семилетов взялся командовать всеми партизанскими отрядами Дона. Все эти кандидатуры ВПЕРВЫЕ были согласованы новым атаманом с главкомом ВСЮР. Ни политических, ни тем более военных конкурентов у главкома уже не оставалось. Генерал Деникин становился «единым и неделимым» командующим всеми антибольшевистскими силами огромного региона. Как его начинали называть за глаза — «царем Антоном».

КАЗАЧЬЯ ЛАВА

Обретший безграничную власть на подконтрольной Белой Армии территории на Юге России генерал Деникин совеем не похож был на «царя». По свидетельству окружающих, в дни своих политических побед он явно не ходил гоголем. Скорее наоборот. Щеголял в Екатеринодаре в теплой черкеске, заплатанных штанах и дырявых сапогах. На закономерный вопрос, неужели главком ВСЮР не может одеться поприличнее, Деникин отвечал: «Штаны последние изорвались, а летняя рубаха не может прикрыть их». Лишь к началу лета, когда наладились поставки амуниции от союзников, первое лицо Белой России смог одеться соответственно чину и статусу.

Никакого напускного популизма. Просто, как писала его дочь, «из-за крайней своей честности довольствовался таким жалованьем, которое не позволяло ему удовлетворить насущные потребности самой скромной жизни». Больше всего генерал опасался, что хоть кто-нибудь сможет бросить ему упрек в стяжательстве или расточительности — безразлично, справа или слева. Даже его злейшие враги большевики, описывая Деникина в своих агитках чуть ли не как людоеда и нетопыря, никогда не обвиняли генерала в сребролюбии и мздоимстве. Вокруг главкома, занятого фронтами и политикой, коррупция цвела весенним буйством, но первым лицам главнокомандования армии подобные упреки не бросали.

Кухарки генерал не держал, жена готовила сама. Даже когда уже была на сносях. К беременной супруге Деникин испытывал особую нежность и заботу, где бы ни находился, постоянно слал письма, беспокоился о здоровье слабенькой девочки-жены. Он просто бредил будущим сыном (уже не сомневался, что будет именно сын), дал ему имя Иван, в честь деда. Понимал, что является последним в роду Деникиных и на нем род пресечется.

Но судьбе было угодно в период самых громких побед разочаровать генерала — 20 февраля 1919 года Ася родила дочь Марину. Девочка была крупной — 10 фунтов (около 4,5 килограмма), роды проходили тяжело. Один момент врачи даже всерьез опасались за жизнь болезненной Аси, телеграфируя Деникину в поезд, что, вероятнее всего, придется выбирать между жизнью неродившегося младенца и жизнью матери. Тот без колебаний отстучал, чтобы эскулапы сделали все возможное для спасения жены. Детей может быть сколь угодно, жена же — одна. Единая и неделимая. Все обошлось, дома главкома теперь ждали жена с дочкой.

Именно с ними Деникин после войны, подобно древнеримскому диктатору Луцию Квинкцию Цинциннату, мечтал удалиться от дел, приобрести клочок земли на южнорусском побережье и «сажать капусту». «Моя программа, — говорил генерал как-то спросившим его кадетам, — сводится к тому, чтобы восстановить Россию, а потом сажать капусту».

Одним из условий союзной помощи было московское направление наступления Белой Армии. Ибо лишь белогвардейский триколор над Белокаменной мог служить для них гарантией начала возврата царских долгов.

Для самого же главкома Деникина это была сверхзадача, на которую в настоящий момент его армия была не способна.

Поскольку генерал Деникин стал главкомом ВСЮР, освободилась должность командующего Добровольческой армией. 1 января 1919 года Деникин подписал приказ № 7:

«Четырнадцать месяцев тяжкой борьбы. Четырнадцать месяцев высокого подвига Добровольческой армии. Начав борьбу одиноко — тогда, когда рушилась государственность и все кругом бессильное, безвольное спряталось и опустило руки, горсть смелых людей бросила вызов разрушителям родной земли.

С тех пор льется кровь, гибнут вожди и рядовые добровольцы, усеяв своими могилами поля Ставрополья, Дона и Кубани.

Но сквозь ужасы войны, сквозь злобу и недоверие ничему не научившихся тайных врагов своих армия пронесла чистой и незапятнанной идею Единой Великодержавной России.

Подвиги армии безмерны.

И я, деливший с нею долгие, тяжкие дни и горе, и радость, горжусь тем, что стоял во главе ее.

Я не имею возможности теперь непосредственно руководить Добровольческой армией, но до конца дней моих она останется родной и близкой моему сердцу.

Сердечно благодарю всех моих дорогих соратников, чьими беспримерными подвигами живет и крепнет надежда на спасение России».

На должность командующего армией надо было подобрать опытного, а главное, популярного в войсках генерала, которому бы неограниченно верили добровольцы. Лучше всего для этого подходил бы генерал Марков, но, увы, он, как и почти все «отцы-основатели» «Белого дела», лежал в могиле (Каледин, Корнилов, Алексеев, Марков).

Сам Деникин видел на этом посту в качестве своего сменщика генерала Романовского, но «Барклай де Толли добровольческого эпоса» знал, как к нему относятся в армии, считая «масоном», и не рискнул сворачивать себе шею раньше времени.

Тогда решено было остановиться на кандидатуре барона Петра Врангеля, со своим конным корпусом прекрасно зарекомендовавшего себя в осенних боях. Однако, пока тот не закончил операцию по разгрому красных на линии Порт Петровский— Святой Крест — Минеральные Воды, почти две недели Добрармией командовал Романовский.

Деникин так объясняет его назначение на столь ключевой пост: «Он был моложе других корпусных командиров и только недавно вступил в ряды Добровольческой армии — это должно было вызвать обиды. Но в последних славных боях на Урупе, Кубани, под Ставрополем он проявил большую энергию, порыв и искусство маневра».