Король просторов - Феликс Крес

После одного из очередных толчков Раладан и матросы увидели арбалетчиков Давародена, которые, присев у фальшборта, посылали стрелу за стрелой так быстро, как только это было возможно.

Удары не прекращались. Однако они были уже не опасны.

Последнее нападение они видели очень хорошо. Среди вечерних сумерек отвратительная рыба, тяжело переваливаясь с боку на бок, с нашпигованной стрелами спиной, неслась к борту. До него она доплыла по инерции — уже мертвая… Легкий толчок… Вонючее тело перевернулось брюхом вверх, и они увидели, что было тому причиной: из чудовищных ран текла какая-то синяя, размывавшаяся волнами жидкость. Хвост едва держался… Чувствуя комок в горле, они посмотрели туда, где погибла пробитая рогом косатка, а потом дальше, на поле морского сражения.

Стая возвращалась — но уже менее многочисленная.

Черные спины проплыли вдоль бортов, потом описали большую дугу, все еще невдалеке от «Сейлы». За косатками тянулся темный, кровавый след…

Раладан и его команда молча махали руками, со странной уверенностью, что косатки видят этот их жест и понимают его значение.

Башня стояла на холме, примерно в миле от берега. Арбалетчики разделились: двое шли впереди, двое по бокам, остальные же держались рядом с Раладаном и Давароденом. Капитан полагал, что подобные средства предосторожности в случае настоящей опасности мало чем помогут, однако в командование Давародена не вмешивался. Тем более что осторожность никак не могла повредить.

Они беспрепятственно добрались до самого подножия возвышенности.

Псы появились внезапно и бесшумно, огромные, с теленка ростом. Раладан никогда прежде не видел басогов, но это могли быть только они. Они мчались вниз по склону невероятно длинными прыжками. Арбалетчики Давародена выстроились без единой команды, с быстротой, удивившей капитана, пожалуй, больше, чем вид громадных псов. Четверо присели, четверо остальных прицелились над их головами. Давароден стоял рядом, словно на параде, держа арбалет обеими руками, вертикально перед лицом.

Псы были от них в пятидесяти шагах.

Высоко на склоне появился какой-то человек. Он крикнул, и псы остановились словно вкопанные. Однако было уже поздно, так как в это же мгновение Давароден спокойно бросил:

— Рель!

Стрелы помчались вперед, послушные громбелардской команде.

Один из псов рухнул на землю, скуля, остальные три упали без единого звука. Солдаты тут же начали вновь натягивать тугие тетивы.

Незнакомец — громадный, словно дуб, мужчина в просторном сером плаще медленно спускался по склону. Они поспешили ему навстречу, готовые к любым неожиданностям. Возле псов они задержались, но несколько поодаль, поскольку последний зверь, хотя и с двумя стрелами в спине, скалил зубы, пытаясь подняться… Давароден наклонил арбалет, желая прекратить его мучения, но Раладан, повинуясь некоему порыву, жестом остановил его.

Давароден повернулся к своим людям, не спуская взгляда с приближающегося гиганта.

— Плохо, — коротко, с укоризной сказал он.

— Шлемы, господин, — объяснил один из солдат. — И доспехи.

Командир кивнул, принимая оправдание. Раладан тоже понял, что имелось в виду. По мнению Давародена, закрытые шлемы для арбалетчиков были чем-то вроде недоразумения. Узкая щель затрудняла оценку расстояния. Шлемы подобного типа были вполне уместны в рукопашной схватке, так же, впрочем, как и кирасы — крайне неудобные для арбалетчиков. Ее благородие Семена не могла решить, хочет ли она иметь топорников или стрелков.

Тем не менее Раладан не мог не оценить мастерства этих солдат: они ведь не сговаривались, лишь выучка заставила их выбрать цель. Каждый пес получил две стрелы.

Человек в сером плаще — лысый как колено, похоже столетний, но необычно могучий старик — сначала склонился над псами. Жестом он успокоил раненого зверя, провел рукой над его головой, и пес застыл неподвижно. Однако заметно было, что он все еще дышит. Старик выдернул стрелы и коснулся ран. Лишь потом он тяжело выпрямился.

— Зря, — грустно проговорил он на языке Кону. Он окинул взглядом скрытые шлемами головы солдат и остановился на лице Раладана. — Я вас не виню, вы не могли знать, что я их задержу. Я старею и уже не могу бегать так быстро, как когда-то.

Раладан открыл рот, но старик поднял руку. Плащ откинулся, и все увидели, что второй руки у него нет.

— Поговорим у меня.

Давароден кивнул солдатам. Те тут же вырвали стрелы из неподвижных тел, очистили их, несколько раз воткнув в землю, протерли наконечники краями накидок и вложили в мешочки на поясе. Старик, несмотря на все еще заметное сожаление о гибели псов, с уважением посмотрел на них. Он коснулся плеча, где должна была быть рука.

— Я потерял ее, когда служил в Громбелардской Гвардии, — сказал он. Командовал клином арбалетчиков, — добавил он, кивнув в сторону Давародена. — Правда, это было много лет назад.

Рослый островитянин посмотрел сквозь щель в шлеме сначала на него, а потом на Раладана. Гвардейская колонна, в состав которой входил упомянутый отряд, была, что называется, элитарным подразделением… Великан калека был командиром лучших арбалетчиков в мире.

Старик снова склонился над псом, после чего спросил, снимая плащ:

— Поможете мне?

Четверо солдат, с разрешения Давародена, отдали арбалеты товарищам и с некоторой опаской приблизились к басогу. Тот крепко спал. С усилием они уложили тяжелое тело на плащ и подняли его за четыре угла.

— Осторожнее, — попросил Посланник.

Он двинулся вперед, ведя их в сторону обнесенной стеной восьмиугольной башни.

Весь путь они молчали.

Массивные ворота были открыты. Давароден молча показал на двоих. Те остались снаружи. Точно так же он поставил двоих за стеной, у входа в башню. Увидев взгляд хозяина, он многозначительно направил арбалет в землю, словно говоря, что ничем не хочет его обидеть, а лишь делает свое дело.

Тот кивнул в знак согласия. Раладан начал подозревать, что эти двое договорятся легче, чем он сам с командой «Сейлы».

Пса оставили в маленькой комнатке внизу. Посланник, похоже, забыл о своих гостях. Он поискал что-то в стоявших у стен кувшинах, достал из ящика рулон странного, снежно-белого полотна. Старательно перевязав зверя, он намазал ему морду какой-то резко пахнущей пенистой смесью.

— Это мой солдат, — коротко пояснил он, закончив. — Последний.

Все кивнули.

По крутой, утопающей в темноте лестнице они поднялись на второй этаж башни. Старик открыл тяжелую дверь. Обстановка каменного помещения потрясла вошедших.