Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова

так мы туда и двинем. У нас тут отсидка, Вика, а не настоящая жизнь. И у тебя, и у Алёшки, и у моих парней – всё настоящее там. Дома. А Фиолета мы забросим на его Паралею, поскольку у Радослава, как я понимаю, есть там свои, пусть и малые, да нерешённые дела. А может, и главные какие. Это уж дела его скрытной души. Нам здешние Создатели не по зубам и даже не по разуму. Поэтому как деликатные гости мы не будем слишком долго злоупотреблять здешним гостеприимством.

– Может быть, отложим на завтра, Белояр? Пусть она помилуется со своим Фиолетом. Напоследок.

– Чего там «помилуется»! Он ни разу не пришёл в её жилой отсек. Он же очевидно избегает её, Вика! Только ты и Ландыш и навещаете её. Ты из сострадания врача и потому, что ты душевная глубокая женщина, а Ландыш из любопытства. Как дети ходят в зоопарк умиляться на братьев наших меньших, так и она. Будь же ты благоразумной, Вика! Этой пичужке здесь нет места. Это не её мир. К чему Фиолету себя терзать? Он сделал для неё всё, что мог. Как и она для него. Они друг другу больше не нужны.

Возврат в оставленное русло прежней жизни

Ива проснулась в своей кровати, в своей комнате, в квартире родителей. Из окна просматривались башни «Города Создателя». За окном шёл затяжной предосенний дождь. На ней была рубашка, которую она отлично вспомнила. Это была её домашняя новая рубашечка с кружевными вставками в виде бабочек. Она встала и прошлась по комнате, ничуть не хромая и даже слабо удивляясь давно привычной и здоровой походке. Она села и стала изучать свою ногу. Левая нога была ровная, точно такая же, как и правая.

Вошёл отец Ясень. Он сел рядом с дочерью на её кровать. – Видишь, как отлично тебя починили в лечебном центре, и даже научили ходить правильно. Ногу разработали. А то, что ты многое теперь не помнишь, мне сказали, что так и должно быть. Потом память будет возвращаться на место. Да зачем тебе оно? О болезни-то помнить? Ушла прочь, туда ей и дорога. Ты магиню Сирень помнишь? Она тебя в лечебный центр устроила. Очень великодушная женщина. Очень уж красивая.

– Нет, – ответила Ива, – не помню я никакую магиню Сирень. Я помню только мага Вяза и его помощника Капу.

– Умер старый наш маг Вяз, – вздохнул отец. – Теперь там Капа служит магом. Только он уже не Капа, а Кипарис. Вот какое ему имя дали. Магиня Сирень, как оказалось, его мать.

– Мать? Так у него баба Верба матерью была…. – вдруг сказала Ива.

– Какая ещё баба Верба? Не знаю я такой.

– Как же. Та старуха на переправе, как мы ехали сюда. Забыл? Она и оказалась его матерью.

– Да ты что, Ива! Какая баба Верба? Какая старуха на переправе? Там уже дед давно живёт. А через реку скоро мост мы построим.

– Я же помню, как на праздник ездила. Только я забыла, как я назад вернулась. Или нет? Вроде, я с Вешней Вербой возвращалась. А где же Вешняя Верба?

– Она в столице теперь живёт. Неплохо и устроилась. Где-то там работает. Работа лёгкая, сама Вешняя Верба раздалась, как и не прежняя худенькая Вешняя Верба – не узнать с первого взгляда. Ты, дочка, не переживай. Магиня Сирень так и сказала, что ты будешь какое-то время слегка путаться в своём прошлом. Это пройдёт. Я уж договорился о твоём устройстве на обучение. Будешь науки познавать, будешь сама выбирать себе профессию потом. На то я и отец, чтобы дать тебе возможность, пока сам я молод, выучиться и встать на ноги. Уже на здоровые твои ножки, доченька! – и он заплакал, как никогда этого не помнила за ним Ива. Только на похоронах Клёнушки он и плакал однажды.

– Создатель! Создатель, а я утратила веру в твоё милосердие, как утратила Клёнушку! Поломалась я душой, как поломала ты ножку, доченька, – плакала и мать Ракита, стоя у порога в комнату дочери. – А Создатель добрый. И Он есть, наш милостивый Создатель. Он вернул нам счастье.

Ива стала подолгу гулять в окрестностях «Города Создателя», как выдавалась чудесная и солнечная погода. Любила, как и всякий сельский житель, пусть и прежний, уединение среди окружающей природы. Странные грёзы посещали её в поле, вот будто шла она тут… Нет не совсем тут, а там, чуть подальше. Где на холме стоит полуразрушенная улица прежнего посёлка, над которым с гулом проносятся по высоким разноцветным дорогам на опорах скоростные машины. И рядом с нею шла худенькая Вешняя Верба в красном платье с надетым поверх старым пальто. Куда это они шли? Чего забыли в том заброшенном посёлке? За почерневшим и давно не крашеным домом, в саду, где было полно деревьев без листьев, махало пустыми рукавами какое-то чучело. Ива встала. Да нет. Это было не чучело, а старое пальто Вешней Вербы, когда оно с неё свалилось на дорогу, и Ива подняла его. Вот тогда пальто и размахалось своими пустыми рукавами…

«Что за чушь у меня в голове»? – так она подумала. – «Когда это пальто было способно махать само по себе пустыми рукавами»? – Она беспечно засмеялась над своими фантазиями. Ведь отец так и сказал, надо выждать, когда психическое здоровье восстановится вслед за полностью исцелённой ногой. Ива побежала, наслаждаясь собственной прытью, почти перелетая через кочки и неровности грунтовой дороги. Вот был ещё и такой сон. Она летела над стылым туманным полем, поверх его неровной черноты, летела куда-то к речному берегу, и кто-то очень родной, но не имеющий лица, ей помогал взлететь уже по-настоящему. И она видела маленькие дома внизу с огнями-точками, с рекой, похожей на стеклянную дорогу, уводящую куда-то, куда невозможно попасть в реальной жизни.

Оказавшись у лодочной пристани, Ива отлично вспомнила и старый дом, и вишнёвый сад за ним, и даже берег был ей знаком отлично. Вот будто вчера она тут и была. Она вошла в тёмный дом. Привыкнув несколько к темноте, она обнаружила, что не так уж тут и темно. У печи, за старым столом сидел старичок и пил чай из очень красивых и городских чашечек, вызолоченных внутри и с синими букетами по внешней стороне.

– Тебе чего? – спросил он. – Ты откуда?

– Из «Города Создателя», – ответила Ива. – Я гуляю. Разрабатываю ногу. У меня был очень сложный и давний перелом. Так мне делали операцию. Даже несколько операций. Теперь я здорова.

– Это хорошо, –