Осколки чести. Барраяр - Лоис Буджолд

Через минуту они стояли под душем. Форкосиган весь Дрожал и еле держался на ногах, но все еще старался ей Помочь.

— Надо смывать его с кожи, не останавливаясь. Три Посильнее. Воду сделай прохладной.

— И ты тоже.

Она снова закашлялась под струей воды, пока они помогали друг другу намыливать спины.

— Рот тоже прополощи… Солтоксин. Последний раз нюхал эту вонь лет пятнадцать-шестнадцать назад, но ее не забудешь. Боевой отравляющий газ. Должен строго охраняться. Как им удалось его заполучить… Чертова служба безопасности! Завтра они все забегают, как цыплята с отрубленными головами… слишком поздно.

Под отросшей щетиной лицо его было зеленовато-бледным.

— Я чувствую себя уже не слишком плохо, — сказала Корделия. — Тошнота проходит. Следует понимать, что нам не досталось смертельной дозы?

— Н-нет. Он просто медленно действует. Нужно совсем немного, чтобы прикончить человека. Поражает главным образом мягкие ткани: легкие через час превратятся в кашу, если сюда не доставят противоядие.

Растущий страх пульсировал в ее теле, сжимал сердце и голову, мешая нормально выговаривать слова:

— Он проникает через плацентарный барьер?

Форкосиган молчал слишком долго, но потом сказал:

— Точно не знаю. Надо будет спросить врача. Я видел только, как он действует на молодых мужчин.

Его снова начал бить сильный кашель, который никак нельзя было унять.

Появилась одна из горничных, заспанная и перепуганная, и принялась помогать Корделии. Вскоре в душевую вошел охранник и громко, чтобы перекрыть шум воды, доложил:

— Мы связались с дворцом, сэр. Оттуда уже едут.

Горло, бронхи и легкие Корделии начали выделять отвратительную на вкус мокроту; она откашлялась и сплюнула.

— Кто-нибудь видел Дру?

— Кажется, она преследует убийц, миледи.

— Не ее это дело. По сигналу тревоги она обязана бежать к Корделии, — прохрипел Форкосиган.

— В момент нападения она была внизу, сэр, с лейтенантом Куделкой. Они оба выбежали через заднюю дверь.

— Черт подери, — пробормотал Форкосиган, — и не его это дело тоже. — За свою разговорчивость он был тут же наказан еще одним приступом кашля. — Кого-нибудь поймали?

— Кажется, да, сэр. Была какая-то суматоха в саду, у дальней стены.

Они простояли под душем еще несколько минут, пока снова не появился охранник, доложивший:

— Врач из дворца приехал, сэр.

Горничная завернула Корделию в халат, а Форкосиган обмотался полотенцем, прохрипев охраннику:

— Поди разыщи мне какую-нибудь одежду.

Слышно было, что слова раздирают ему горло, как наждачная бумага.

Когда они вышли из душа, пожилой человек со всклокоченными волосами, облаченный в брюки, пижамную куртку и шлепанцы, уже раскладывал свое оборудование в спальне для гостей. Он вынул из чемоданчика газовый баллон, прикрепил к нему маску для дыхания и перевел взгляд с округлого живота Корделии на Форкосигана.

— Милорд, вы уверены, что правильно определили тип яда?

— К сожалению, уверен. Это был солтоксин.

Доктор склонил голову:

— Мне очень жаль, миледи.

— Это повредило моему… — она подавилась мокротой.

— Заткнитесь и дайте ей противоядие, — велел Форкосиган.

Врач наложил маску на ее нос и рот.

— Дышите глубоко. Вдох… Выдох. Выдыхайте подольше. Теперь снова вдохните. Задержите дыхание…

У газа, служившего противоядием, был привкус свежей зелени, прохладный, но почти такой же мерзкий, как и у самого яда. У нее снова начались позывы на рвоту, но в желудке уже ничего не оставалось. Она смотрела поверх маски на мужа и попыталась успокаивающе улыбнуться. Корделия была уверена, что он получил большую Дозу, чем она, и, оттолкнув маску, сказала:

— Разве еще не твоя очередь?

Врач снова прижал маску к ее лицу со словами:

— Еще один вдох, миледи, на всякий случай.

Она глубоко вдохнула, и врач поднес маску к Форкосигану. Тому, похоже, инструкций не требовалось.

— Сколько минут прошло с момента начала воздействия? — обеспокоенно спросил врач.

— Точно не знаю. Кто-нибудь заметил время? Вы…

Она вдруг забыла имя молодого охранника.

— Кажется, от пятнадцати до двадцати минут, миледи.

Доктор заметно успокоился.

— Тогда все должно быть в порядке. Вы оба несколько дней проведете в госпитале. Я распоряжусь, чтобы приехала медицинская машина. Еще кто-нибудь подвергся воздействию? — спросил он у охранника.

— Доктор, подождите. — Тот уже собрал баллон и маску и направился к двери. — Как этот… солтоксин подействует на моего ребенка?

— Неизвестно. Никто никогда не переживал его воздействия без немедленного применения противоядия.

Корделия почувствовала, что у нее отчаянно колотится сердце.

— Но при применении… — Ей не понравился полный жалости взгляд врача, и она повернулась к Форкосигану. — Это… — Выражение его лица, свинцово-серого, освещенного изнутри болью и растущим гневом, заставило ее замолчать. Это было лицо незнакомца с любящим взглядом, который наконец-то встретился с ней глазами.

— Скажите ей, — прошептал он врачу. — Я не в силах.

— Надо ли нам сейчас…

— Надо. Чтобы с этим покончить.

Голос у него срывался и хрипел.

— Опасность не в яде, а в противоядии, миледи, неохотно объяснил врач. — Это вещество — сильнейший тератоген. Нарушает рост костной ткани у развивающегося плода. Ваши кости сформировались, так что их это не затронет, если не считать повышения склонности к артритным заболеваниям, которые можно лечить… по мере их возникновения…

Врач замолчал, а Корделия закрыла глаза, чтобы больше его не видеть.

— Я должен заняться часовым, который был в коридоре, — быстро добавил он.

— Идите, идите, — ответил Форкосиган, и доктор поспешно вышел, едва не столкнувшись в дверях с охранником, который принес одежду лорда-регента.

Корделия открыла глаза, и они с Форкосиганом впились друг в друга взглядами.

— Твое лицо, — прошептал он. — Оно не… Плачь! Беснуйся! Сделай что-нибудь! — Его хриплый голос перешел почти на крик. — Хотя бы возненавидь меня!

— Не могу, — прошептала она в ответ. — Я еще ничего не чувствую. Может, завтра.

Каждый вдох обжигал огнем.

С негромким проклятием он быстро набросил на себя одежду — зеленый повседневный мундир.

— Зато я могу кое-что предпринять.

Его лицом опять завладел незнакомец. Слова глухим эхом отдались в ее памяти: «Если бы Ангел смерти носил мундир, он выглядел бы именно так».