Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Джеймс Грейди

Генерал поднял взгляд на непроницаемое лицо Карла. Всего одну хорошую плюху, подумал он. Желательно в нос. Вздохнув, он отмахнулся от сладких мечтаний.

– Спасибо, сынок. Передай своему шефу, что я весьма благодарен ему за помощь и, само собой, с радостью последую всем его возможным предложениям.

И уноси свою гребаную задницу из моего кабинета, чтоб я ее больше не видел, мысленно добавил он.

Серов еще ни разу не видел полковника Рыжова в таком состоянии. Страх и потрясение помогли ему держать себя в руках, пока Рыжов метался по кабинету, крича в стены так, будто Серова в нем нет. Это даже хорошо, думал Серов, что начальник не делает паузы, чтобы дать ему ответить. События последних двух дней слишком оглушили Серова, чтобы он выстроил мало-мальски адекватную линию защиты. А уж содержимое конверта из крафт-бумаги, который Рыжов швырнул Серову на стол, ворвавшись в его кабинет, вообще лишило его дара речи. Он так и сидел молча, пока Рыжов кричал.

– …Понял, что «Гамаюну» конец, что он раскрыт, когда Крумин в назначенное время не вышел на связь. Ну, это я еще могу понять. Мы немедленно прищучили этого болвана в Восточном Берлине и проверили всех наших информаторов. Наш человек в ФБР знал, что там что-то случилось, но ЦРУ держит все в строгой тайне. Рано или поздно мы узнали бы все, но это… это… Китайский военный атташе заглянул в ГРУ поболтать за завтраком насчет того, что нам стоит ослабить напряженность в отношениях во избежание неприятных инцидентов, и все такое. И оказалось, это была только увертюра! Уходя, он вроде как ненароком оставил на столе вот этот конверт. Коричневый конверт! Со всеми фотографиями! А эти гады в ГРУ, конечно, наделали себе копии фоточек и переправили оригиналы нам со своим издевательским «Вам, возможно, будет интересно посмотреть»! И доставил-то их лейтенант, салага лейтенант, рассказавший, откуда это у них, одному из наших полковников, которому пришлось все вежливо выслушать!

И хуже всего, гляньте, как они обстряпали все это с американцами! Китайцы избавились от Крумина, чтобы навредить нам и предостеречь, и одновременно помогли янки. Они даже сохранили жизнь американскому агенту после того, как… как работали с ним! Нет, вы только подумайте, что все это означает! Равновесие сил и так было хрупким, когда американцы передавали китайцам свои спутниковые снимки с перемещениями наших войск у границы, но в этом-то деле они вообще работали вместе без согласования с верхами! Они превратили «Гамаюн» в двойной посыл: мол, не связывайтесь с нами, а еще помните, что мы можем найти и других союзников! И все без прямой конфронтации или торга, в котором мы не факт, что проиграли бы! Последствия этого дела еще даже не начинались! Даже не начинались!

Так вот что я скажу вам, товарищ Серов: Крумину очень, очень повезло, что он лежит вот на этом фото с дыркой вместо глаза, поскольку даже после провала операции он продолжал играть со своим дурацким «Гамаюном», несмотря на мои предупреждения! Так вот, будь он здесь, я бы ему оба глаза прострелил! Одному богу известно, во что это нам обойдется. В Китае, поди, уже хихикают над нами!

А еще скажу, мне жаль тех наших начальников, которые верили в Крумина и его «Гамаюн». Мне их жаль, потому что это они одобрили его дурацкие планы и заставили нас их осуществлять. Мы с вами, товарищ Серов, мы, простые труженики, рисковали собой по их глупости! Но я уверен, Политбюро сумеет различить, кто прав, а кто виноват. Я тут поговорил с одним знакомым из их аппарата – перед тем, как принести вам эти жуткие новости, – и уверен теперь, что у них хватит ума понять, как мы пытались спасти Крумина от его собственной глупости и как остальные нам в этом только мешали!

Рыжов остановился, перевел дух и облокотился о стол.

– Товарищ Серов, – произнес он уже спокойнее, – я хочу, чтобы вы знали: вас я ни в чем таком не виню. Вы справлялись с операцией безукоризненно. Я уже написал это в рапорте три дня назад и не изменил своего мнения. Хотя лично я не замешан в данной истории в такой степени, как вы, я, разумеется, не отказываюсь нести полную ответственность за операцию. Со вчерашнего вечера мой рапорт находится в нужных руках и, я уверен, будучи дополнен новыми докладами, продемонстрирует всем, как преданно мы с вами служим Родине. А теперь, боюсь, мне придется вас оставить, чтобы не мешать вам дальше заниматься этим неприятным делом.

Рыжов повернулся и быстрым шагом вышел из кабинета.

Серов выждал пятнадцать минут. Никто не пришел, чтобы увести его. Он перевел дух. Недолго, всего день или два, он испытывал почти блаженное облегчение, когда казалось, что «Гамаюну» больше ничто не угрожает. А потом разразился ад кромешный, и он снова безвылазно засел в своем кабинете, лихорадочно работая, не давая миру рухнуть и все время ожидая, когда за ним придут.

По крайней мере, подумал Серов, похоже, для меня все обошлось. Он устало покачал головой. Его снова не наказали за провал.

Такой он представлял себе удачу: отсутствие наказания.

– Я словно между молотом и наковальней, вот где меня держат, – хотел пожаловаться он жене. – Между молотом и наковальней.

Но, конечно, не сказал ей ничего.

Последние дни Кондора

Глава 1

«Здесь что-то происходит…»

Группа захвата взяла его под наблюдение в дождливый вечер, опустившийся на улицы Вашингтона, федеральный округ Колумбия, в тот момент, когда он, подняв капюшон, выскользнул из окованной медью двери черного хода Адамс-билдинг – одного из трех зданий Библиотеки Конгресса, где работал на должности, скрывавшей его истинное лицо.

Он увидел белую машину. Первый признак того, что это был именно автомобиль группы захвата, – тонированные стекла.

Второй признак: как только капли дождя упали на синий капюшон, накрывавший его седовласую голову, двигатель машины вдруг ожил и тихонько заурчал. Белый автомобиль был припаркован вопреки всем правилам прямо на углу Третьей и Эй-стрит, застроенной таунхаусами улицы, идущей от территории, занимаемой Конгрессом, в глубь жилых кварталов по соседству с Капитолийским холмом.

Третий признак: хорошо заметный в насыщенном влагой воздухе серый хвост выхлопа. Хотя двигатель продолжал работать, автомобиль, по затемненным стеклам которого стекали струйки дождя, стоял на месте, не вливаясь в плотный поток катившего мимо транспорта.

Четвертый признак: никто из работающих в расположенном поблизости здании горожан, покинув службу, не подходил торопливой походкой к автомобилю и не садился в него, целуя в знак приветствия сидящего за рулем супруга или супругу.

Пятый признак: он чувствовал присутствие группы. Специалисты по восточным боевым искусствам говорили, что взгляд врага имеет вес и человек в состоянии почувствовать давление этого взгляда. Кевин Пауэлл, которому перерезали горло в каком-то амстердамском борделе в тот самый год, когда в Иране рухнул режим поддерживаемого ЦРУ шаха, настаивал на том, что нужно прислушиваться к собственным ощущениям, доверять интуиции. Тот, кто этого не делает, утверждал он, рано или поздно будет зарезан где-нибудь на ночной улице. Или в один прекрасный момент с криком проснется в комнате со стальными стенами без окон. В этот вечер понедельника седовласый мужчина, стоявший под холодным весенним дождем на одной из улиц Вашингтона, федеральный округ Колумбия, чувствовал чужое присутствие и знал, что означает это ощущение.

Раз, два, три, четыре, пять. Словно пальцы руки, которая была группой захвата.

Он бросил взгляд налево, на тротуар, идущий вдоль Адамс-билдинг, шесть этажей и подвальные помещения которого хранили огромное количество информации и самых разнообразных тайн. Дверь позади него могла выдержать удар врезавшегося в нее на полном ходу автомобиля.

На Третьей улице показался человек. Казалось, он просто собирается пройти мимо Адамс-билдинг. Это был белый мужчина, темноволосый, около сорока лет, на вид служащий, в строгом костюме и галстуке, коричневом плаще и коричневых ботинках, явно не приспособленных для бега. Одна рука в коричневой перчатке сжимала зонтик, в другой мужчина держал мобильный телефон.

– Ты где? – довольно громко спросил он в микрофон у невидимого собеседника, плотно прижимая аппарат к щеке.

Мужчина вполне мог быть членом группы захвата, под видом безобидной телефонной беседы передающим остальным участникам команды некую информацию. Однако седовласый мужчина, стоящий на тротуаре, решил, что это не так. Это был бы уже перебор.

Человек с зонтиком и телефоном находился уже совсем близко, его коричневые башмаки разбрызгивали лужи на темном, мокром тротуаре.