Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

лошадей можно было бы угнать в прерии и сделать с пауни то же, что они сделали с дакота, — оставить их без лошадей. Или еще лучше — пригнать табун Сыновьям Большой Медведицы.

Харку переполняла радость от победы, которую одержали Сыновья Большой Медведицы над пауни. Если вначале его собственная роль в этом сражении представлялась ему в радужном свете, то теперь он уже почти не думал о своем вкладе в победу, ведь это было так естественно — ударить атакующим пауни в спину и привести их в смятение с помощью грозного мацавакена. В эту ночь Харка впервые в жизни убил человека. Но он еще не осознал этого до конца, поскольку не стоял лицом к лицу с противником, а стрелял издали, в темноте, и больше не видел убитых и не прикасался к ним. Пока он думал лишь о том, что Уинона и Унчида спасены от огня и от врагов и что Маттотаупа особенно отличился, в самый опасный момент взяв на себя командование воинами Сыновей Большой Медведицы.

Солнце уже давно взошло и достигло зенита, и Харка постоянно видел перед собой залитую этим ослепительным светом перепачканную копотью спину отца, который ночью сумел добраться по покрытой горячим пеплом земле до самой площади.

Только к ночи они наконец достигли леса и устроили привал у маленького озерца. Взмыленные, грязные мустанги жадно пили воду. Маттотаупа и Харка тоже утолили жажду и бросились на землю, чтобы отдохнуть. Здесь, в лесу, было прохладней, чем в выжженной прерии, и пахло осенью.

Они глубоко дышали. Харку вскоре одолел сон, но тревога отца передалась и ему, и он проснулся. Он еле двигался от усталости. Маттотаупа сунул ему в рот кусочек мяса и, когда тот прожевал и проглотил его, еще один. Наконец Харка постепенно пришел в себя и вновь обрел способность слушать и понимать.

Маттотаупа принялся излагать свой план.

— Будем считать себя разведчиками Сыновей Большой Медведицы, — сказал он. — Я хочу разведать, сколько часовых охраняют табун пауни, где они находятся и как мы можем отнять у пауни лошадей. Как только я это узнаю, мы либо сами начнем действовать, либо дождемся наших воинов. Они, скорее всего, наступают пауни на пятки, и тем, конечно же, лошади нужны позарез.

Маттотаупа велел Харке сесть на Чалого и поспать на ходу, а сам, вскочив на своего мустанга, взял Чалого за повод и повел за собой. Харка злился на себя, но не в силах был совладать со смертельной усталостью и вскоре опять впал в прежнее состояние полусна, которое туманило его мысли, но не давало упасть с лошади.

Он проснулся, лишь когда Маттотаупа остановился. В лесу было еще темно. Отец оставил его при лошадях и велел ни на секунду не смыкать глаз, потому что вражеские часовые были уже где-то совсем близко. Харка взял себя в руки и, пожевав еще немного мяса, стряхнул с себя остатки сна. Маттотаупа ушел и вскоре словно растворился в темноте.

Часа через два он вернулся в веселом расположении духа.

— Сто лошадей и всего десять часовых! — сообщил он. — Эти часовые слишком беспечны. Они не привязали и не стреножили лошадей, а просто согнали их в табун и построили изгородь из веток и тоненьких жердей. Такой забор может остановить только спокойную лошадь, а испуганный мустанг проломит его или перепрыгнет. Мы отнимем у пауни их лошадей еще до того, как они доберутся до леса. Хау!

Угнать у противника лошадей было в прерии обычным делом, широко применяемым средством борьбы. Харка мгновенно забыл про усталость.

— Как мы можем испугать лошадей, отец?

— Мы можем легко переполошить их огнем, но я не хочу поджигать лес. Пожар быстро распространится на прерии и погубит те немногие луга, которые еще остались Сыновьям Большой Медведицы и стадам бизонов. У тебя еще есть патроны?

— Совсем мало. Два или три я мог бы еще пожертвовать…

— Тогда стреляй прямо в табун. Это лучше, чем стрелять в часовых. Лошади понесутся прочь. И если у наших воинов достаточно быстрые ноги, зоркие глаза и ловкие руки, они смогут отловить в прерии часть мустангов.

— Хорошо.

Маттотаупа повел Харку через лес. Чалого и Гнедого они взяли с собой. Оставлять их одних было опасно. Из-за этого пришлось сделать крюк, но зато они меньше рисковали быть обнаруженными часовыми. Они поднялись вверх по склону и, спустившись вниз, оказались прямо над табуном. Пауни согнали лошадей к отвесной скале, торчавшей из земли посреди леса и заменившей им часть изгороди. Сверху, на этой скале, находились два часовых, остальные восемь распределились вдоль изгороди. Все это Маттотаупа заранее разведал и рассказал Харке. Его план заключался в том, чтобы обезвредить часовых наверху, а потом выстрелить со скалы в табун. Поэтому они поднялись выше верхушки скалы и привязали мустангов к деревьям с помощью лассо.

Внизу раздался крик — очевидно, сигнальный клич одного из часовых. Теперь им надо было действовать очень быстро, если они хотели достичь цели. Они заранее обсудили в деталях, что им предстояло сделать, и теперь уверенными прыжками, как дикие кошки, понеслись вниз по склону. У каждого, кроме оружия, был в руке камень. Приблизившись к верхнему краю скалы, они увидели темные силуэты часовых, которые юркнули в укрытия: один за дерево, другой за куст. Харка метнул камень в голову того, что сидел за кустом и на секунду неосторожно высунулся. Камень попал точно в цель и как минимум на несколько минут вывел из строя врага. Вторым занялся Маттотаупа. Он прыгнул