Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Старый Ворон свистнул в сигнальный свисток и крикнул:

— К лошадям! К лошадям!

Несмотря на вопли пауни, воины услышали его приказ и бросились к табуну. Лошади находились на восточной стороне луга, и девочки с ужасом наблюдали жуткую картину: лошадей при виде огня охватила паника. Воинам пришлось вскакивать на них, чтобы они не унеслись прочь. Свора собак уже пересекла ручей и скрылась в ночной прерии. Пауни, по-видимому, поняли, что происходит в табуне дакота. На их стороне тоже раздался сигнальный свисток, и их вождь заорал:

— Не подпускайте этих койотов к лошадям! Не подпускайте их к лошадям!

Группа пауни ворвалась с востока в рощу, пожар в которой только занимался. Сыновей Большой Медведицы было слишком мало, чтобы противостоять пауни везде, где они атаковали. Поэтому навстречу врагу полетело лишь несколько стрел, и пауни удалось прорваться к табуну, и там завязалась ожесточенная битва. Лошади обезумели от страха. Вокруг кипел рукопашный бой. В ход пошли ножи и палицы. Кто-то стащил кого-то с лошади, и оба покатились по земле. Рядом двое сцепились друг с другом в смертельной схватке. Лошади тоже падали на землю. Одни воины вскакивали на лошадей и пытались угнать их, другие хватались за поводья, чтобы помешать им. Обезумевшие от страха животные, которых успели освободить от пут, неслись прочь, на восток, — одни с дакота на спине, другие с пауни, — подчиняясь слепому стадному инстинкту и следуя за молодым пегим жеребцом, сорвавшимся с привязи у вигвама.

Оба вождя сражающихся с досадой отметили, что часть их воинов таким образом без пользы рассеялась по прерии. С обеих сторон раздались сигнальные свистки, требующие их возвращения. Поскольку повернуть лошадей было невозможно, всадники спрыгивали с них на скаку и бежали назад. При этом каждый держался своих и на врагов уже не нападал.

Девочки увидели, что несколько воинов, вернувшись через рощу, устремились к Старому Ворону на площадь, чтобы получить новые приказы. Пока что успехи дакота ограничивались тем, что все лошади ускакали прочь и не достались врагу. Для пауни это тоже было успехом, ведь Сыновья Большой Медведицы лишились лошадей. Они отметили исход битвы за лошадей всеобщим торжествующим воплем, который опять выдал воинам дакота расположение основных сил врага.

Тем временем огонь в роще разгорался все сильнее. Ночь была безветренной, и пламя распространялось не очень быстро, но валежник, сухая листва и трава были хорошей пищей для огня.

Все женщины и дети собрались на голой площади и в соседних с ней вигвамах, поскольку вытоптанная земля не могла загореться и опасность для них представлял только дым. Они вели себя очень спокойно. Не было ни толкотни, ни криков. Все невольно слушались Унчиду, стоявшую рядом с Уиноной и Белой Розой. Воинам, еще находившимся в роще, пришлось оставить ее, чтобы не сгореть заживо. Они собрались вокруг Старого Ворона. Тот отдал приказ идти в атаку через ручей, несмотря на то что на них сразу же обрушится град вражеских стрел. Он сам намерен был повести воинов в этот почти безнадежный бой.

Уинона почувствовала, как дрожит Белая Роза. Если их воины не добьются победы, всех их убьют, а их скальпы будут развеваться перед вигвамами врагов. Судьба женщин и детей была неясна. Возможно, им тоже придется умереть или работать в вигвамах своих врагов, став женами воинов, которые убили их отцов, братьев и мужей.

Обе девочки прижались к Унчиде, словно ища у нее материнской защиты.

— Ах, отец мой, Маттотаупа, если бы ты сейчас был здесь, нас не постигла бы эта беда! — тихо произнесла Уинона.

— Это верно, — ответил ей чей-то голос, и Уинона испуганно вздрогнула.

Она не думала, что кто-то, кроме Унчиды и Белой Розы, мог услышать ее слова. Повернувшись, она увидела воина по имени Чотанка.

У ручья перед горящей рощей еще не было слышно криков сражения. По-видимому, воины еще не начали атаку. Если в ближайшие минуты ничего не изменится, они все сгорят, или задохнутся от дыма, или станут добычей пауни.

Вот! Наконец-то!

— Хи-йип-йип-йип-хи-йя! — раздался клич дакота.

В ответ грянул хор презрительно-насмешливых криков пауни. Девочкам казалось, будто даже сквозь рев множества голосов они слышат зловещее жужжание стрел.

Они уже начали задыхаться, и Унчида приказала всем лечь на землю, чтобы было легче дышать.

В это мгновение прогремело два выстрела.

За ними последовала гробовая тишина. Крики смолкли, как по команде. Слышен был лишь треск горящих веток.

Девочки изумленно вслушались в эту странную тишину.

Потом раздался возмущенный рев пауни.

Прогремел еще один выстрел, уже откуда-то из другого места. Пауни опять умолкли. И в этой тишине, со стороны темной прерии, послышались два разных голоса:

— Хи-йип-йип-йип-хи-йя!

Уинона, узнавшая эти голоса, закрыла лицо руками, чтобы не закричать от счастья. Она поняла, что ее отец и брат где-то рядом.

У Харки было Священное Железо! Это, конечно же, стрелял он! И наверное, стрелы Маттотаупы тоже летели сквозь тьму и поражали пауни, которые не могли предвидеть такого неожиданного удара в спину. Уинона услышала стук копыт мчавшихся галопом мустангов. Маттотаупа и Харка, несомненно, были на конях. Поэтому они так быстро меняли место для новой атаки.

Раздалось еще два выстрела.

Потом у ручья послышались воинственные крики