Осколки безумия - Ульяна Соболева

Наверное, это шутка, я улыбнулась и прижала руки к стеклу и вдруг почувствовала как все внутри холодеет — вертолет начал подматься, а Ник даже не сдвинулся с места. Он смотрел на меня. И … я вдруг прочла по его губам:

— Люблю…

А потом он снял кольцо. Я закричала. Закричала так громко, заглушая рев лопастей, заглушая биение своего сердца. Я все поняла. Слишком поздно. Я била кулаками по стеклу, царапала его, ломая ногти до крови, выла от бессилия. Вертолет поднимался в воздух, отдаляя его от меня.

— Нет! Нет! Не смей! Нет! — Я пыталась отодвинуть дверь. Я билась о стекло как безумная. А потом замерла в каком-то диком приступе агонии.

Его кожа начала мгновенно дымиться. Он загорелся, продолжая смотреть на меня и…боже, он улыбался. В эти жуткие последние минуты, он улыбался мне, пока не сгорел, не разлетелся на мелкие крупицы пепла. Исчезая…растворяясь. Доли секунды и моя душа тоже превратилась в пепел.

Вертолет поднялся выше, и я медленно обернулась к пилоту. Наверное, во мне собралось все отчаянье и безумие. Все страдание вылилось в дикий вопль, не знаю какими силами, но я заставила пилота вернуться обратно. Я просто парализовала его сознание. Я высушила ему мозги, вывернула наизнанку его эмоции, полностью подчиняя себе. Дверь бесшумно поднялась, и я спрыгнула вниз, в выжженую траву. Упала на колени, поползла, задыхаясь, захлебываясь стонами бессилия и отчаяния. Внутри меня что-то оборвалось. Я почувствовала дикую опустошающую боль во всем теле. Физическую, мучительную. И не было слез. Я уже не кричала. Смотрела на выжженый на траве круг и медленно оседала на землю, пока не легла пластом, прижимаясь все еще к горячей траве, пеплу… который остался от нас обоих…

«Что ты наделал? Почему? Почему, Ник?» И я знала ответ на этот вопрос. Всегда знала.

…Он ушел…Ушел ради нас всех, ради того, чтобы мы забыли о кошмаре и начали жизнь сначала, но он даже не подумал, что сейчас я сгорела вместе с ним. Меня больше нет. Меня и не было без него никогда. Я судорожно сгребла пепел руками, почувствовала горячий металл. Кольцо…то самое…Кольцо Братства. Когда-то он уже снимал его ради меня. Сжала его в кулак и осталась лежать там, не чувствуя ничего кроме ошеломляющей и оглушающей пустоты. Вокруг меня сгущалась тьма…Тьма безумия и нескончаемой боли.

«Что ты наделал? Как я без тебя?»

Только сейчас, спустя годы, когда я все больше и больше думаю обо всем что было между нами, перебираю ценные воспоминания, вскрывая рану день за днем, я понимала, что он прощался со мной. В каждом его жесте, в каждом слове и поцелуе было немое и обреченное «прощай». Он так и не простил себя. Вечно проклятый, одинокий, покинутый всеми…но так безумно любимый мною. Неужели он не знал, что я никогда не буду счастлива без него?

Пилот смотрел на меня и не смел приблизиться. Он ждал. Молчаливо, преданно с паническим страхом. Ждал часами. А я лежала на земле и смотрела в пустоту, остекленевшим взглядом.

Возможно, именно в этот момент я стала другой. Это нельзя назвать безумием, это скорее медленное увядание. Я больше не умела дышать. Мой воздух превратился в углекислый газ, я больше не умела смеяться, плакать, разговаривать. От меня осталась лишь жалкое подобие. Тень. Живой мертвец. Ник убил не только себя. Он убил нас обоих. Только ему уже не больно — он сгорел, а я буду гореть вечно. Корчиться в этой агонии бесконечно. И с каждым днем боль будет сильнее.

Я не помню, как вернулась домой, я впала в странное состояние, похожее на оцепенение. Все знали. Я поняла это по их лицам. Но мне не нужно было их сочувствие, их сожаление. Я их ненавидела. Всех. А себя больше остальных. Нет, я никогда по-настоящему не знала Николаса Мокану. Я не почувствовала. Не остановила его. Не дала понять, как сильно я люблю его. Это я виновата. Только я. Я его не удержала. Я должна была знать, что он задумал…должна была прочесть по его глазам…

Не знаю сколько времени я провела в нашей комнате. День или два…возможно неделю. На самом деле месяцы. Долгие месяцы. Каждую ночь лежала на полу в нашей комнате, скорчившись от боли и тихо стонала. На крики и слезы сил не осталось. Возможно позже я смогу его оплакать, но не сейчас…я не смерилась. Я еще не отпустила…и не отпущу. Никогда.

Даже Ками и Сэми не могли вернуть меня из темноты. Я ослепла и оглохла. Меня не стало. Я хотела умереть. Иногда проблески сознания возвращались, и я заботилась о Ками, сидела с ней, читала сказки, а потом бродила по дому, заглядывая в пустые комнаты. У меня не осталось ничего, даже могилы где можно скорбеть. Только мои воспоминания и моя боль. Все что я прошла ради нас, было напрасным. Возможно, лучше мне было не бороться, отпустить его еще несколько лет назад и он бы остался жив. Это я столкнула его в пропасть. Проклятый Асмодей был прав. Это ужасно остаться с пустотой и отчаянием наедине. Пока я вдруг не поняла, что больше не могу…Это конец. Я не вынесу этого ни секунды. Желание все прекратить, закончить, оборвать проснулось во мне как ураган, даже боль притихла под натиском безумного решения.

«Я хочу к тебе…я сломалась Ник…что же ты наделал? Я даже не могу ненавидеть тебя за это. Ты убил меня. Ты вырвал мне сердце. Ты забрал с собой мою душу. И я иду за тобой…я устала»

И новый день начался легче. Решения дают странные силы, черпаемые из ниоткуда. Я уже писала об этом раньше. Никто не поймет и не заметит, как медленно я ухожу вслед за ним. Это возможно, если очень захотеть. Но я ошибалась…только не в моей семье, когда по крайней мере двое знают о чем я думаю. Сэми приходил ко мне каждый вечер, он молча приносил пакет с кровью и ждал, когда я поем. Он ходил за мной молчаливой тенью, заглядывал мне в глаза, держал за руки, говорил, что очень сильно любит меня. Я плакала, гладила его по голове, целовала его глаза, а видела Ника. Ничто и никто не мог изменить моего решения. Даже Ками. Даже моя маленькая принцесса.

А потом ко мне пришла Фэй, она сжимала меня в объятиях, что-то говорила, укачивала как ребенка, а я ничего не слышала. Я уже была слишком слаба. Голод истощил меня, и я знала, что процесс распада моих клеток уже начался. Осталось совсем недолго. Несколько суток.

Фэй обхватила мое лицо холодными ладонями и прокричала, словно я глухая и не могу ее слышать, но видно тогда я производила именно такое впечатление.

— Ты не сможешь себя убить, Марианна. Даже если ты умрешь — вам никогда не быть вместе. У Ника свой путь за чертой смерти, а у тебя свой. Ты должна жить. Он сделал это ради вас всех. Мрак никогда не отпускал его, и он знал об этом. Он знал, что рано или поздно снова причинит тебе боль. Как по замкнутому кругу, Марианна. Ник разорвал этот круг.