Красное море под красным небом - Скотт Линч

— Я свое дело знаю, — резко ответила она. — Поставьте все обратно, туда, откуда взяли, потом идите под бак и оставайтесь там.

И она исчезла, растворилась среди рабочих команд, выполнявших десятки различных операций. Локки вернул метлы в ящик и вместе с Жеаном пошел под бак. Над ними хлопали паруса, скрипели от добавочного напряжения тросы; в десятках ярдов над палубой за работой негромко переговаривались матросы.

«Ядовитая орхидея» медленно поворачивала влево. Позади остались последние отсветы ушедшего за Горизонт солнца; оно словно уплыло в какой-то призрачный проход; зажглись первые вечерние звезды, они все ярче разгорались на чернильно-черном восточном краю неба.

Локки приятно удивился, обнаружив, что Джабрил приберег для них с Жеаном место — не самое лучшее, у выхода, но все же позволяющее улечься в относительной темноте у борта. Остальные, занявшие места получше, как будто не проявили недовольства, когда Локки и Жеан протиснулись на свое место. Один или два человека пробормотали приветствия; другие, как Мазукка или Аспель, хранили враждебное молчание.

— Похоже, вы двое теперь среди галерных рабов, — сказал Джабрил.

— Мы были бы галерными рабами, если бы Ревелл не вывел нас со Скалы Ветров, — произнес кто-то, чей голос Локки не узнал. — Хоть остальное и глупо, за это мы должны относиться к нему по-товарищески.

«Что ж вы молчали, когда нас выбрасывали с корабля», — подумал Локки.

— Насчет остального полностью согласен, — сказал Мазукка.

— А нам нравится товарищеское отношение. — Жеан говорил медленно и осторожно, как всегда с людьми, которых не хотел бить. — Не забудьте, Оррин не один.

— Здесь темно, — ответил Мазукка. — Нас много, и мы тесно прижаты друг к другу. Думаешь, тебе хватит проворства, Валора? Думаешь, у тебя получится все время не спать? Двадцать восемь против…

— Если бы дело решалось только между мной и тобой, — ответил Жеан, — ты напустил бы в штаны, стоило бы мне хрустнуть пальцами.

— Джером, — сказал Локки, — спокойней. Почему бы нам всем…

Из темноты послышался шум, потом тяжелый удар. Мазукка сдавленно вскрикнул.

— Лысый придурок! — произнес незнакомый голос. — Поднимешь на них руку, и Дракаста тебя убьет, понял?

— Ты подставишь нас всех, — сказал Джабрил. — Никогда не слышал о Замире Дракасте? Скажи против нее слово, и никому из нас не стать членами ее экипажа. Только попробуй, Мазукка, и мы, все двадцать восемь, будем чувствовать одно и то же. Это я тебе обещаю.

Послышались одобрительные возгласы и резкий вдох: тот, кто держал Мазукку, отпустил его.

— Мир, — задыхаясь, сказал Мазукка. — Я не буду… не стану пакостить.

Ночь была теплой, и тепло тридцати тел быстро сделало воздух спертым, несмотря на вентиляционное отверстие посреди палубы. Глаза Локки привыкли, и он мог яснее разглядеть силуэты окружающих. Моряки лежали впритирку, словно скотина. Корабль вокруг дрожал. Наверху по палубе шлепали ноги, внизу смеялись и переговаривались моряки. Нос корабля с шумом рассекал волны; с мостика без перерыва неслись команды.

Позже принесли теплую соленую свинину и кожаную куртку с завязанными рукавами, наполовину заполненную вонючей водой, слегка разбавленной элем. Еду и питье неловко передавали друг другу; пока не раздали всем, слышались постоянные удары колена о колено или коленом в чей-нибудь живот. Потом с таким же трудом жестяные миски передали обратно; люди перебирались друг через друга, чтобы сходить на сетку для испражнений. Наконец Локки устроился на своем месте рядом с Жеаном, и ему в голову пришла неожиданная мысль.

— Джабрил, кто-нибудь знает, какой сегодня день?

— Двенадцатый день фестала, — ответил Джабрил. — Я спросил старпома Дельмастро, когда нас выводили на палубу.

— Двенадцать дней, — пробормотал Жеан. — Долго же тянулся этот проклятый шторм.

— Да. — Локки вздохнул. Двенадцать дней. Не прошло еще и двух недель с тех пор, как они отплыли и все обходились с ним и Жеаном как с героями. Еще двенадцать дней без противоядия. Боги, архонт… как объяснить ему, что произошло с кораблем? Какими-нибудь навигационными трудностями?

— Какого хрена был скручен кливер левого борта, — прошептал он себе, — когда нужно было выкручивать правый.

— Что? — одновременно спросили Жеан и Джабрил.

— Ничего.

Вскоре проснулись давние привычки сироты с Сумеречного холма. Локки лег на свою левую руку, как на подушку, и закрыл глаза. И шум, жара, вздохи окружающих, тысячи звуков незнакомого корабля превратились в легкий фон, который не мешал ему крепко спать.

Глава десятая

Все души в опасности

1

К семнадцатому фестала Жеан возненавидел запах и вкус корабельного уксуса с такой же силой, с какой наслаждался редкими возможностями взглянуть на старпома этого корабля.

Обычно его утро начиналось одинаково: одно ведро заполнить отвратительной красной жидкостью, второе — морской водой и драить главную палубу и переборки по всей длине — по крайней мере в тех местах, куда он мог дотянуться. На носу и корме отводились места экипажу, и обычно там спали в гамаках четыре-пять десятков матросов; их дружный храп напоминал рычание запертых в клетках зверей. Эти места Жеан старательно обходил, предпочитая убирать на складе корабельных припасов (экипаж называл его «комнатой ресторации» из-за стойки со стеклянными бутылками, накрытой сетью), в главном трюме, арсенале и пустых помещениях экипажа, в этих помещениях, даже без людей, всегда было множество тяжелых бочек, ящиков, корзин, которые ему приходилось передвигать.

Когда острый запах разведенного водой уксуса замешивался в обычное для нижних палуб зловоние — испорченной еды, плохой выпивки, немытых тел, — Жеан обычно обходил обе нижние палубы, размахивая большим желтым алхимическим фонарем, чтобы уничтожить вредные болезнетворные испарения. Дракаста очень заботилась о здоровье экипажа; моряки протыкали уши медной проволокой, чтобы предотвратить катаракту, и добавляли в эль щепотки белого песка — это помогало от расстройства желудка. Не менее двух раз в сутки нижние палубы освещались, что забавляло корабельных кошек. К несчастью, это означало необходимость идти, ползти, пробираться среди множества самых разнообразных препятствий, включая занятых матросов. Жеан старался сохранять вежливость и здоровался со всеми встречными.

Экипаж всегда был при деле; на корабле кипела работа. Чем больше Жеан присматривался к жизни экипажа, чем больше узнавал о «Ядовитой орхидее», тем больше понимал, что его план обеспечения жизнеспособности корабля, составленный на «Вестнике» в роли старшего помощника, был до смешного наивным. Несомненно, доживи Калдрис до того, чтобы это заметить, он бы вмешался.