Глубокая печаль - Син Кёнсук

таза, но из-за нестерпимой боли продолжала держать в воде. Он вошел в туалет и, увидев в таком положении жену, поднял ее голову из воды.

– Что? Голова болит?

– Угу.

Успокаивая беспокойно дрожавшую Ынсо, Сэ погладил ее по груди. Заметив крепко сжатые от боли глаза, пылающее лицо, он принес стул и усадил ее на него. Потом опрокинул ее голову назад и погрузил в таз. В холодную воду добавил теплой и вымыл ей голову. Когда он набирал в ладони шампунь, от его аромата Ынсо открыла глаза.

– Закрой, а то пена попадет.

Нежно массируя голову, Сэ напенил волосы Ынсо, а потом тщательно их прополоскал. Промывая волосы, он продолжал массировать, нажимая в разных точках. Потом угрюмо вытер влажные волосы Ынсо, усадил ее впереди себя и долго причесывал, смотря на ее сильно похудевшие плечи: «Прости меня».

После обеда позвонили из школы, и он стал собираться. Его попросили поработать вместо коллеги, матери которого стало плохо – пришлось везти ее в больницу на скорой помощи.

Ынсо проводила Сэ до лифта, дождалась, когда он спустится вниз, вошла в дом и присела, но не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили.

«Это, наверное, Сэ забыл что-нибудь», – подумала она, не спрашивая, открыла дверь.

Перед ней стоял Ван.

– Пришел посмотреть, как вы тут живете.

Молчание.

– Вот, значит, как вы устроились.

Ван без всякого спроса прошел в дом и стал прохаживаться по комнатам. Как вдруг удивленно заметил, что Ынсо все еще стоит перед дверью.

– Что смотришь? Я знаю, что Сэ ушел. Я видел, как он уезжал.

Молчание.

– А где у вас тут спальня? Там, что ли?

Осмотрев обеденный стол, балкон, книжный шкаф, диван, он направился в спальню, как Ынсо преградила ему путь, расставив широко руки.

– Что это значит?!

– А что? Смотрю, как вы тут устроились, совсем не так, как у всех.

– Уйди, прошу тебя.

Ван нахмурился и оттолкнул Ынсо в сторону.

– Уходи! Уйди, пожалуйста… Не уйдешь, я вызову охранника.

– Ну, вызывай же! – Ван скрестил руки и еще раз повторил, издеваясь: – Вызывай, тебе говорю!

Ынсо растерялась. Ей стало плохо только от одной мысли, а что, если Сэ войдет сейчас и увидит все это.

– Прошу тебя, ну пожалуйста.

– А что такого? Я ж тебе ничего не сделал. Просто хотел посмотреть, как вы живете.

Ван открыл дверь спальни и хотел войти в нее.

«Что происходит?!» – испуганно соображала по ходу Ынсо.

Ван переступил порог спальни. Девушка, еле сдерживая свое возмущение, подбежала к Вану, уже готовившемуся присесть на их кровать, и толкнула его в грудь.

– Нет!

Ван пошатнулся и поймал колючий взгляд Ынсо.

– Уходи… Ну что мне сделать, чтобы ты ушел?!

– Напротив вашего дома есть кафе «Орхидея», приходи туда… Прямо сейчас!

Молчание.

– Сможешь?

– Хорошо… Я обещаю, только уйди, прошу тебя!

– Если не придешь, я снова явлюсь сюда, – пригрозил Ван, оделся и вышел.

Как только он вышел, Ынсо упала на колени перед дверью:

«Что это было? Кто это был? Неужели сам Ван? Явь это или сон?»

Ынсо медленно встала, надела поверх одежды свитер, потом натянула носки, закрепила свои остриженные волосы приколкой и пошла в кафе.

Ван сидел у окна, заметив Ынсо, закурил. Девушка присела на стул перед ним и настороженно посмотрела: подбородок Вана уже не был чисто выбрит и чернел от щетины, на нем была уже не так безукоризненно чистая рубашка – явно выступали грязные пятна.

Ынсо почти оглохла от громкой музыки, гремевшей из спикеров в кафе.

– Что ты со мной делаешь? – перекрикивая шум музыки, сердито спросил Ван.

Не ожидая такого поворота, Ынсо прямо посмотрела ему в глаза.

– А? Я тебя спрашиваю. Что ты со мной делаешь?

Молчание.

– Говори!

– То же самое я хотела спросить у вас. Вы считаете, что так можно поступать? Как вы посмели прийти к нам домой?

– Вы да вы… Да хватит уже! Говори как раньше! Что, растерялась? Но зато ты только что говорила со мной как раньше.

– А какая разница?!

Ынсо закрыла лицо руками:

«Прошу, оставь меня в покое. Что вы все так взъелись на меня? – Она не могла сдержать слез. – Ой, только не реветь!» – молила она, но слезы продолжали течь по ее щекам. Она уткнулась лицом в стол.

В кафе все шумело. К ним подошел официант, увидев слезы Ынсо, тактично отошел к другому столику.

– Давай уйдем… – Ван встал и поднял Ынсо.

«Неужели я плакала?» – Девушка послушно встала, стараясь избежать назревающего скандала.

Ван усадил ее в свою машину и завел двигатель. Только когда машина выехала на дорогу, Ынсо спросила, куда он едет.

– Я сам не знаю, – резко отрубил Ван.

– Остановите!

– Да сиди ты спокойно! – ударив кулаком по рулю, прокричал Ван. – Извини. Я не хотел, чтобы вот так… Но где я мог еще тебя встретить? Почему ты оставила работу на телевидении?

Молчание.

– Звонил тебе домой, брал только Сэ. Просил позвать тебя к телефону, а он только и твердил, что тебя нет дома… Ну что мне было делать? Вот я и пришел к тебе…

«Неужели это правда?» – не верила Ынсо. Сэ ни разу ей не говорил, что звонил Ван.

– А с чего это вам мне звонить?

– Ынсо!

Молчание.

– Ну зови ты меня, как прежде – по имени, и говори мне ты! Если ты будешь меня так звать, я все смогу пережить.

Одной рукой Ван достал из пачки сигарету и засунул в рот.

«Куда бы поехать?» В мыслях он хотел поехать куда-нибудь в уединенное место, чтобы им никто не мешал, но почему-то направил машину в центр города.

Ван посмотрел на постоянно уплотняющийся поток машин. Машина справа хотела встать перед ними, но Ван плотно подъехал к стоящей впереди них машине, тогда водитель обгоняющей машины высунул голову и выругался.

Если бы это было раньше, то Ван тоже высунул бы голову и ответил ругательством на ругательство. Сейчас, подавив гнев, он стерпел, только посмотрел на хмурую Ынсо, сидевшую рядом со сцепленными на коленях руками.

«Да, Ынсо, если бы ты, как раньше, стала называть меня по имени, если бы только было можно вернуть то время, я бы смог выжить в этих городских джунглях. Мог бы утихомирить этот все время раздирающий меня гнев.

Ты смогла бы успокоить меня, а то я только и думаю, сколько затрат нужно для издания одного памфлета. – Ван хотел протянуть руку, чтобы взять руку Ынсо, но сдержался и лишь поправил сигарету. – Сигареты… – Он курил и думал: – Если бы это была прежняя