Звезда запада - Андрей Мартьянов

И что? Ну, сгорят эти шарики… Тебе-то что за дела до них?..

Ты присматриваешься к одному из трёх шаров и неожиданно начинаешь различать в нём знакомые очертания. Взгляд ещё приблизился… Иисусе!!!

Там, на его поверхности, белой точкой возникло красивое отражение. Видны кипарисы, виноградные лозы на склонах холмов. Крест золочёный над колокольней крылья раскрыл. Батюшки, да это же… Но глаза уносят тебя наверх, туда, где сферу венчает белёсая шапка. И вот опять перед тобою стена, только не каменная, а деревянная. Длинный частокол поднимается на обрамленный соснами холм. Внизу голубой залив и корабли на волнах. Чуть от берега — небольшой домик…

…Багровая волна жидкого огня летит с запада, сметая на своём пути всё. Рассыпались пеплом корабли, соломой вспыхнули строения и лес. Волна ушла дальше, жечь и крушить всё, что встанет перед ней. Осталась чёрная земля, оплавленные скалы и кипящий океан.

Третий, маленький, шар выплеснул из себя багровый огонь на погибель вся и всех.

Отец Целестин с самого утра хотел побеседовать об этом непонятном сне с Локи, но времени пока так и не нашлось. А беспокойство после странного видения усилилось многократно. Отчего бы? Монах твёрдо решил поделиться своими тревогами и с Видгниром, и с Локи, как только будет остановка на ночлег, но внезапное появление дракона заставило его на время позабыть невнятные опасения. Тем более что отец Целестин ещё ни разу не видел живого дракона.

Сигню, несмотря на предостерегающий окрик Торина, подошла к Гюллиру, пребывая в уверенности, что страшноватый с виду ящер не сделает ей ничего дурного. Тем более, Синир перестал шипеть на дракона и, осмелев, запрыгнул ему на шею, расположившись там, как на толстом бревне. Гюллир ткнулся мордой в грудь девушки, видимо желая разжалобить её ещё больше, и, не рассчитав сил, едва не сбил с ног. Сигню устояла, ухватившись обеими руками за его нос, и погладила чешую.

— Не бойся, со мной ничего не случилось. Ты, наверное, совсем ещё маленький?

— Двести девятый годок пошёл, — вздохнул Гюллир. Для дракона это был самый что ни на есть юношеский возраст, соответствующий людским пятнадцати-шестнадцати годам.

— Хочешь, я тебя… — хлюп… — на спине покатаю? — неожиданно предложил он, смотря на Сигню своими золотистыми глазами. Гюллир слышал, что иногда дружные с драконами двуногие ездили на спинах его сородичей, и, желая сделать приятное человеку, за него заступившемуся, немедленно предложил это. Он считал, что полёт, доставляющий ему немалое удовольствие, должен нравиться всем.

— Давай! — неожиданно для самой себя согласилась Сигню, ничуть не подозревая, что ящер задумал не бродить на четырёх лапах вокруг лошадей, а нечто совсем другое. Она легко вскочила ему на шею, отодвинулась назад, к месту, откуда росли крылья, и по привычке стукнула дракона по спине пятками, словно лошадь:

— Но-о! Поехали!!

— Сигню!!!

— Сигню, ты что, совсем обезумела?!

Торин и Гунтер, только что доказывавшие Лофту опасность и непредсказуемость драконов, забыли о споре и схватились за самострелы, видя, как ящер расправляет крылья. Видгнир с отцом Целестином повисли у них на плечах, когда стрелы были готовы сорваться с тетив, а Лофт ударом ноги выбил оружие из рук конунга. Стрела с жужжанием унеслась в сторону болот.

— Нельзя стрелять!!! — яростно заорал монах прямо в ухо Торина. — В Сигню попадёшь! А так, глядишь, и обойдётся!

Торин стряхнул с себя святого отца и задвинул такой сложный речевой оборот, что даже Гунтер посмотрел на него с удивлением.

— Надеюсь, у неё хватит ума держаться покрепче! — Локи, задрав голову, наблюдал за взмывающим к облакам драконом. — Сейчас я уже готов согласиться, что эти твари и в самом деле опасны…

Сигню испугалась лишь в самом начале. Она изо всех сил обхватила руками и ногами шею Гюллира, закрыла глаза и шёпотом затараторила первую пришедшую на язык молитву, но чуть погодя осмелилась оторваться от драконьей шкуры и оглядеться.

Ветер ревёт в ушах, длинные волосы развеваются и лезут в глаза и рот, но убрать их нет никакой возможности, ибо рук не отнять — сорвёшься. Сзади различаются два крыла, тяжело ударяющиеся о воздух, чуть ощущается хриплое дыхание дракона, а вокруг…

Гюллир поймал тёплый воздушный поток и, перестав взмахивать крыльями, начал величаво планировать над болотной равниной, опасаясь спускаться слишком низко — струя пламени может достать. Сигню же, придя в себя, жадно озирала картину, доселе смертным неведомую. Вот тонет в зелёной дымке Триречье. Его леса убегают сплошным ковром к полуночному краю земли. Теперь стали видны Сокрытые Горы с величавым облаком, лежащим на их склонах. Как жаль, что стена тумана поднимается ещё выше и никак не заглянуть за её край. Интересно, какова она — Долина Богов? Стена Химинбьёрга тянется непрерывной зубчатой цепью с севера на юг, прекрасно видны острые вершины гор и серые языки ледников. Вытянутое черно-зелёное пятно Железного Леса ярко выделяется среди бурых полей болот и буйной зелени Триречья…

Дракон сделал новый круг, и теперь направление полёта изменилось — он направился к Болотной реке, которая тусклой лентой стекала к далёкому мареву Мёртвых Морей. Гюллир не забывал оглядываться по сторонам — мало ли, появятся сородичи, но в воздухе, кроме них с Сигню, никого не было. По крайней мере, поблизости.

— Гюллир! Гюллир, скорее вниз! Скорее! — внезапно закричала Сигню и что есть силы заколотила ногами по шее ящера. Тот послушался, хотя и не понял, отчего человек не хочет ещё немножко полетать. Его острое зрение различило других двуногих — с ними вроде никакой беды нет, — и дракон начал плавно спускаться к земле.

Полёт Сигню не надоел. Ей начали нравиться скорость и высота, но, когда она случайно бросила взгляд на юго-запад, туда, где Химинбьёрг упирался в море… Она поняла, что возвращаться нужно немедленно. На юге что-то происходило.

В последний момент Сигню таки не удержалась на шее Гюллира, и толчок о склон выбросил её на землю. Она перекувырнулась в воздухе, упала и тотчас вскочила на ноги, как кошка. Гюллир сопел неподалёку, с беспокойством поглядывая в её сторону — всё ли в порядке, не расшиблась ли? Сигню взглянула на мрачные лица спутников, на мелко крестящегося монаха и поняла, что, может быть, сейчас напугает их ещё больше. Рассказ Локи о неведомой болезни, пришедшей однажды в Междумирье из Нидавеллира, она помнила слишком хорошо.

— Если ты в следующий раз оседлаешь Нидхёгга, я попрошу Одина сделать тебя валькирией, — проскрипел Лофт, пытаясь взять инициативу в свои руки и не дать Торину отхлестать Сигню прямо сейчас. Сказать, что конунг был зол, — значит, не сказать ничего. Остальные, впрочем, тоже были не в восторге. Люди очень не любят, когда кто-то заставляет их бояться.