Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

— Черт возьми! — Вспыляет она, а я порывисто прижимаю к себе руку и взвизгиваю.

Ох, ну, отлично! Просто замечательно. Пальцы набухают, словно это я только что по стене тарабанила, и я гляжу на тетушку, натянуто улыбнувшись.

— Ну, спасибо.

— Ой, Ари, я…, — Мэри-Линетт прикладывает ладони ко лбу, — прости.

— А тебя злить не стоит, — выдыхая дым, протягивает Джейсон и свободной рукой по дырке в стене проходится, словно изучает причиненный ущерб, — неплохо.

— Это я еще сдержалась.

— И, слава богу, — присвистываю я, потирая красные пальцы, — что будем делать? Не думаю, что я смогу избавиться от принуждения. Разве что, вы привяжете меня к батарее.

— А это идея…

— Тетя Мэри!

— Что? — Она взмахивает руками и покачивает головой. — Я согласна привязать тебя.

— Наверняка, вы думаете об этом с того самого дня, как я оказалась на пороге.

— Лучше связать тебя, чем отпустить на танцы! Сегодня единственный день, когда ты уязвима, Ари. И Дьявол этим воспользуется. — Я перенимаю панику тетушки так внезапно, что сама не замечаю, как с ужасом отступаю назад. За окном поднимает ветер. По стеклу в такт моему пульсу ударяются ветки деревьев. — Ари, погода…, ты меняешь ее.

— Я не могу менять погоду, — шепчу я, — я не…

— Ты волнуешься, вот ветер и разбушевался. В Астерии лишь ты управляешь телами. Еще есть Меган фон Страттен, но что-то мне подсказывает, что она спокойна, как удав.

— Тебе нужно прийти на танцы и выполнить просьбу блондина… — Джейсон внезапно кладет ладонь на мое плечо, и пульс успокаивается, как и сердцебиение и завывания ветра за окном. Я с надеждой гляжу в его карие глаза, надеясь, набраться сил еще больше. — Мне стоит остаться с Норин, а ты поедешь с Мэри-Линетт. Зайдешь в школу и сразу выйдешь.

— Думаешь, получится?

— Ты выполнишь приказ этого парня: пойдешь с ним. А потом уйдешь до того, как он прикажет что-то еще. — Джейсон кивает, и я киваю вслед за ним. — Все будет нормально.

— Да, ты прав. Я справлюсь.

— Если заметишь кого-то из врагов, вспоминай о том, чему я тебя учил. Ты не должна оставаться одна, не должна переоценивать свои возможности. Уверен, что в тебе, девочка, есть силы, о которых ты еще сама не догадываешься. Но, если ты сомневаешься, если тебе кажется, что ситуация выходит из-под контроля, ты что делаешь?

— Бегу.

— Как бежишь?

— Со всех ног.

— Верно. — Джейсон наклоняется ко мне, и его серьезные глаза припечатывают меня к полу. Морщинки вокруг губ делаются глубже. Он криво улыбается и шепчет, — ты можешь позвонить мне в любую минуту, и я приеду. Слышишь?

— Да, — я нерешительно киваю, — хорошо.

— Не бойся.

— Не боюсь. — Я хватаюсь пальцами за руку Джейсона и вздыхаю. Смотрю ему прямо в глаза. — Не оставляй Норин одну, пожалуйста, я чувствую, что ей страшно, и еще я знаю, что ей кто-то нужен. Будь с ней рядом.

— Я не отойду от нее.

Сглатываю и отстраняюсь, искоса взглянув на Мэри-Линетт; тетушка глядит на меня неуверенно, но я не могу позволить себе бояться, потому тут же отворачиваюсь. Я должна быть смелой, чтобы пережить этот вечер, и я буду смелой.

Я приезжаю вместе с Логаном. Он открывает мне дверь, берет под руку. Он счастлив и улыбается постоянно. И я тоже улыбаюсь, потому что не могу сопротивляться. Я — это блеклое отражение его эмоций. Я — это он, только еще и взвинченная, потому что, ощущая эмоции людей, я не избавляюсь от собственных переживаний.

Мэри-Линетт машет мне рукой со стоянки, когда я прохожу в школу. Кривой плакат едва не сваливается от вызванного мной порыва ветра, и я прикусываю губы. Не знаю, как прекратить бурю за спиной. С каждой секундой погода делается все хуже и хуже.

В школе темно, подростки снуют в платьях и костюмах, а я лишь слышу шум в ушах и чувствую дикое биение сердца, которое заглушает музыку, рвущуюся из зала. Логан все крепче стискивает мою руку, и я чувствую, как от него исходит возбуждение. Так странно ощущать все, что ощущают другие люди. Все их секреты, тайные переживания и радости теряют весомость, потому что теперь и я о них знаю, и я их испытываю.

— Идем в зал! — Восклицает Логан, перекрикивая шум, стоящий в коридоре, и я иду.

Оглядываюсь, думаю, пора бежать, но вместо этого послушно следую за парнем. Не знаю, как мне улизнуть. Я бы что-то придумала, да соврать Чендлеру не получится.

В спортивном зале много народу. Играет светомузыка, разрываются колонки. Парни и девушки танцуют, отбивая ноги, а я до боли сжимаю пальцы, сражаясь с невыносимым и вполне ненужным желанием сорваться с места и присоединиться к ликующей толпе.

— Я же говорил, — смеется Логан, обнимая меня за плечи, — тут классно!

Тут просто замечательно, и я невольно осматриваюсь в поисках главного весельчака. Не сомневаюсь, что Люцифер придумал, как мне испортить вечер. Он ведь умеет портить жизни, что уж там до какого-то канонного осеннего бала. Не удивлюсь, если прямо сейчас на мою голову выльется несколько литров крови.

— Я рад, что ты пошла!

— Как будто у меня был выбор.

— Что?

— Говорю, и я тоже, — улыбаюсь и отворачиваюсь, — рада до одурения.

Логан качает головой в такт музыке и здоровается с какими-то парнями, а я внезапно понимаю, что такая жизнь их вполне устраивает. Такая жизнь им по вкусу. И, наверно, и я не отказалась бы ходить на школьные танцы, волноваться о предстоящих играх, учиться и ссориться с подругами. В этом вся суть подростковой жизни. Сходить с ума и совмещать это безумие с взрослением, осмыслением того, что раньше казалось неважным. Ребята так искренне улыбаются, болтают, смеются, что я невольно перенимаю их настроение и вдруг становлюсь частью этого прекрасного момента. Глупые танцы, школьный бал. Ничего нет в этом особенного и незабываемого. Но особенные люди, которые рядом. Незабываемы их счастливые лица, блестящие глаза, будто выбор платья, действительно, был колоссальной проблемой, а прокат костюма — досадной необходимостью. Они такие живые.

Я многое потеряла, когда стала «исключением». Я потеряла возможность радоваться мелочам, потому что теперь в моей жизни счастье не в танцах и не в оценках.

Я буду действительно счастлива, если выживу. А это слишком сложно, чтобы быть и правдой, и мечтой одновременно.

Внезапно я ощущаю на себе чей-то взгляд, мою спину обдает необъяснимое чувство, полное теплоты, волнения и парализующего страха, и, обернувшись, я замечаю Мэтта.

На голову выше и Хэрри, и Джил, и Бет, которая почему-то оказалась рядом с ними, он смотрит на меня и не шевелится. Его растерянный взгляд прорывается внутрь меня, а я столбенею, ощутив невероятную слабость и жжение в груди. Каждую биологию я сбегала с урока, боясь встретиться с ним взглядом, боясь услышать его голос. Каждый раз я мигом проносилась по стоянке, надеясь, что они с Хэйданом уже уехали. Я бежала от братьев так рьяно и так неустанно, что сейчас, заметив их в нескольких метрах от себя, пропускаю по груди сильнейший удар. А Мэтт не щадит меня. Он всегда делал то, что считал нужным, и его не волновало, насколько, порой, жестоки его взгляды или слова. Он смотрит на меня, а я задыхаюсь. И я не хочу, чтобы он отворачивался. Я согласна задохнуться.