Кровь драконов - Робин Хобб

Тимара остановилась. Ее тело пронизал холод. Амаринда не любила сюда забираться, никогда не относилась к этому спокойно, как к рутинной работе по регулировке Серебра. И дело было не в опасности, которую представляло собой изменчивое магическое вещество. Серебро могло напугать любого несведущего человека. Даже когда Амаринда переливала его во флягу и несла по улицам города, она испытывала волнение перед этими тягучими тонкими нитями. Небрежное прикосновение к Серебру всегда рано или поздно приносило гибель. Амаринда знала, какую угрозу оно таит, – и все равно решила с ним работать. Тимара снова начала медленный спуск.

Амаринде не нравился узкий колодец. И темнота. И холод.

Она наступила ему на руку. Теллатор выругался на незнакомом языке.

– Подожди! – приказал он ей. – Я на конце цепи. Пытаюсь закрепить веревку на последних звеньях, чтобы можно было продвинуться еще ниже. Задача очень сложная.

Она не ответила. Она цеплялась в темноте за холодную цепь и ощущала, как ее опора дрожит от его движений. Под их весом цепь чуть раскачивалась. Уговаривая себя, что это ничем не отличается от лазания по тоненькому деревцу, она ждала.

– Ну вот. Я слышал, как веревка ударилась о дно, когда я ее бросил. Надо спускаться быстро.

– Если ты наступишь на живое Серебро…

Она не стала договаривать.

– Когда вытаскивали ведро, я заметил на дне обломки. Встану на них.

Она почувствовала, что он снова начал двигаться. Теперь он напрягался сильнее, и под его весом цепь резко дергалась. Руки у нее стало сводить от холодного металла, звенья впивались ей в ступни. Освободив одну руку, она сняла с шеи ожерелье. Рапскаль был слишком далеко, так что просто передать светящееся украшение ему не удалось бы. Не раздумывая, она бросила его вниз, лишая себя света.

– Выбирай, куда ставить ногу, – велела она ему и под-метила, что снова стала собой, вернувшись к тем временам, когда они с Рапскалем затевали что-то неразумное. Она – по-прежнему была раздражена из-за того, что здесь оказалась, но не была уверена в том, что винить в этом следует Рапскаля.

Цепь продолжала дергаться. Когда Тимара лишилась мерцающего ожерелья, вокруг нее сомкнулась темнота. Она зажмурилась и представила себе, что на самом деле колодец не такой уж узкий. Глубокий – да. Очень глубокий. Она оказалась так далеко от света и ветра! Она начала дрожать – и не от холода. Как она все это ненавидит и боится! Темнота была для нее чем-то вещественным, не простым отсутствием света, а чем-то душным, способным сомкнуться на ней, словно удавка.

– Спускайся, – прошептал он. – Я тебя поймаю. Но будь осторожна.

Ей не хотелось спускаться к нему, руки у нее начали слабеть. Она добралась до конца цепи и уцепилась за веревку. Ее онемевшие руки скользнули, не выдерживая ее веса, и она с визгом поехала вниз, обжигая ладони веревкой. Он грубо подхватил ее и поставил рядом с собой.

– Открой глаза! – приказал он, и только тут она поняла, что они крепко зажмурены.

Отчаянно цепляясь за него, она медленно открыла глаза. Теперь лунное ожерелье было на нем. Отбрасываемый свет был слабым – и в то же время представлял яркий контраст с этой кромешной тьмой. Она отвела взгляд от ожерелья, надеясь, что ее глаза скоро привыкнут.

Они стояли рядом на дне колодца. Подняв голову, она с изумлением увидела далекие точечки света. Звезды. Стенки колодца были почти гладкими, швы между камнями оставались тонкими и прямыми. Они стояли на обломках металла и древнего дерева, сохранившегося благодаря холоду.

– Нагнись, – шепотом попросила она.

Когда он послушался, свет опустился ниже. Она наклонилась рядом с ним. Присев на корточки, она прикоснулась к находившейся у них под ногами сломанной платформе. Там оказался кусок шестерни.

– Эта штука ходила вверх и вниз по шахте. Наверное, она давно сломалась и упала.

– Верно, – кивнул он, заставив ожерелье чуть закачаться. – При последнем сильном землетрясении.

Она переступила – и у нее под ногами захрустела какая-то груда палок. Среди них что-то блеснуло. Серебро?

Он шумно вздохнул, когда она голыми руками отодвинула в сторону палки и присмотрелась внимательнее.

– Это кольцо! – удивленно воскликнула она.

Она подняла украшение – и ее прикосновение его раз-будило. Творение рук Старших. Огненный камень загорелся желтым светом в оправе из джидзина. Джидзин! Теперь она знала, что это такое: Серебро, заключенное в железо. Она зажала кольцо между пальцами, используя как крошечный – фонарь.

– Тут на дне много всего. Но Серебра нет. Только земля. – Она присмотрелась внимательнее. – Рапскаль, здесь можно заглянуть под сломанную платформу. Дно колодца вымощено камнями, а колодцы так не делают. Вспомни, как мы выкладывали камнями наши родники с питьевой водой по пути сюда. Зачем делать настолько глубокий колодец, а потом закрывать его от Серебра со всех сторон? Это не имеет никакого смысла!

– Не знаю. – Голос у него дрожал. – Я в первый раз оказался здесь, внизу. Мне хотелось сюда спуститься, но я не мог.

Он шумно сглотнул.

– Ну, теперь мы оба здесь. – Ей вспомнились слова, ко-торые часто повторял Карсон: «Все, что делали Старшие, делалось по какой-то причине». Она чуть подвинулась. Ее нога зацепила кусок грязной ткани. – Здесь чья-то старая рубашка. Они что – стали бросать сюда мусор, когда колодец пересох?

– Нет, – прошептал он. – Нет.

Она потянула слипшиеся от грязи складки.

– Смотри. Перчатка с большими крагами!

Она подняла ее кончиками пальцев, стряхнула с нее мусор и стала разглядывать.

– А вот вторая, – сказал он, но трогать ее не стал.

Он сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, и наблюдал за ней. Она вытащила парную перчатку из-под камня, который ее придавил. Камень чуть откатился и глухо ударился о стенку. Она повернулась, чтобы присмотреться к странному камню.

– Амаринда! – произнес он сдавленным голосом.

Она наклонилась ниже и увидела, что отбросила не камень. Это был череп, коричневый и потрескавшийся. Она уставилась на него, чувствуя, как к горлу подступает вопль. Однако он отхлынул, так и не вырвавшись наружу.

Тимара осторожно перевела дыхание.

– Это были ее перчатки. Для работы с Серебром.

Он кивнул. Она услышала, как он проглотил рыдание и с трудом выдавил из себя:

– После землетрясения я не смог ее найти и пришел в – отчаяние. Я даже пошел к Рамозу. Я ему угрожал – и он – наконец признался, что когда оно началось, она могла спуститься вниз, в колодец. Чтобы как-то его обезопасить. Все бегали, старались успеть на корабли, проталкивались к порталам… стремились оказаться где угодно, лишь бы не в Кельсингре. Вдали дымила гора. Все боялись оползней и навод-нений. Здесь такого никогда не бывало, но другие города Старших оказались засыпаны именно так. Началась паника, но я не мог уйти без тебя. Я пришел сюда, но механизм не действовал. Половина его обрушилась в колодец, и на мои крики никто не отзывался. У меня было сломано плечо. Я пытался растащить обломки, но не смог. Я охрип от крика, но никто не откликнулся. И тут снова начались толчки. – Он поддерживал руку, морща лицо при воспоминании о давней боли. – Я не смог сюда спуститься, чтобы знать наверняка. Я вернулся к нам домой, надеясь найти тебя там. Кто-то сказал, будто видел, как ты ушла через один из порталов. Я знал, что это ложь, знал, что ты не ушла бы без меня, но хотел поверить, что это так. Я оставил тебе послание в моей колонне у двери. И отправился с остальными. – Он медленно покачал головой. – Мы собирались вернуться. Мы знали, что улицы сами восстановятся и стены заживут, если дать им время. Заключенное в них Серебро скажет им, какими они должны быть.