Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

мой мальчик. Главное, ты больше не будешь страдать припадками. – Он попытался добродушно улыбнуться, но на его лице было больше жалости, чем радости. – А сейчас, если ты позволишь, мы с Крапсаном удалимся. Я сто лет здесь не был и не могу отказать себе в удовольствии посетить Эмберай. Лучших креветок все еще подают в «Морской глади»?

– Не знаю. Спросите у любого из моих придворных. Они шляются по таким заведениям.

– Да, там самые вкусные, – почему-то брякнула Ирис и, сообразив, что из ее уст это звучит весьма странно, как бы оправдываясь, добавила: – Я помогла им как-то избавиться от мышей, потом они прислали мне целый куль.

– Мило. Мило. – Кудесник Гульри откашлялся. – Я всегда говорил, что иные милые поделки, как-то стишки Хабмера, несут больше пользы, чем дюжина сложных экзотических заклинаний.

Стоило двери в тронный зал закрыться, как слово взял Мярр:

– Ваша светлость, может, вы позволите мне наконец-то попрощаться с Ирис и приступить к новым обязанностям?

Принц Туллий безучастно кивнул.

– Мярр, что это значит? – Ирис вплотную подошла к дракону, расправившему крылья.

– Он теперь посредник между Балтинией и Кирзаком. Лелайкис сам назвал его имя.

– Позавчера я был на Кирзаке, а не на рыбалке, – пояснил дракон. – Мне надо было убедиться, что отныне этот остров станет моим домом.

– Но ты ведь не хотел возвращаться на Кирзак, – жалостливо напомнила Ирис.

– Мне думается, это лучший способ доказать всю пагубность нашей системы. – Зрачки Мярра сузились до тонкой, как лист бумаги, полоски, верный знак сокрытия им истинных мыслей.

– Так-так! – напомнил о себе принц Туллий. – Значит, я связался с бунтарем?

– Реформатором, – поправил дракон и на всякий случай щелкнул пастью.

В кабинете вновь стало неестественно тихо. Каждый подбирал слова, не находя сил сказать, что на сегодня пришло время всем распрощаться.

Принц Туллий вдруг развернулся и решительно подошел к двери в коридор. Приоткрыв ее, он подозвал рассевшегося на ступеньках Пелека и приказал: «Приведи!»

– Лучше сделать это, пока Мярр не улетел на Кирзак. Для его спокойствия, – не оборачиваясь, добавил он многозначительно.

Дракон довольно выпустил из ноздрей облачка сиреневого пара.

– Волшебница Ирис, у меня есть еще один подарок для вас. – Принц Туллий торжественно приосанился, а выражение его лица стало непривычно добрым и приторно радушным.

Ирис зло подумала (но сразу пристыдила себя), что ему хватает сил ломать комедию, пока он не осознает всех тех последствий, которые остались после долгого искривившегося заклятья. Конечно, поделом: запах разложения возникает лишь от искреннего злодейства, а не вынужденного.

– Его светлость поклялся не оставлять тебя без присмотра, пока меня нет рядом, – строго уточнил Мярр, начавший притоптывать задними лапами от нетерпения.

Ирис раскрыла рот, чтобы высказать свое недоумение по этому поводу, но в этот момент Пелек ввел в кабинет ее родителей.

Девушка восторженно вскрикнула и, не раздумывая, бросилась им на шею:

– Мама, папа… Вы здесь! Я… – Рассуждения исчезли в потоке слез.

– Ирис, ягодка моя. – Глаза феи Сирени увлажнились, но она почему-то старалась сдерживать себя. – Мы просто извелись. Знали, конечно, что с тобой все в порядке, но места себе не находили. – Она прижала к себе раскрасневшуюся и трясущуюся от рыданий дочь.

Лиато гладил ее дрожащими руками по волосам и изо всех сил крепился, подавая пример того, как должен вести себя наследник главы рода:

– Мы вам очень благодарны, ваша светлость, за то, что вы не оставили нашу дочь в беде. Да осветят небеса ваш путь!

– Какие, право, пустяки, господин Лиато. Конечно, я ожидал увидеть хрупкую избалованную фею-малышку, но ваша дочь покорила меня своими трудолюбием и выдержкой. Примите мое восхищение. Я почел за честь защитить ее от происков принца Пиона. – Он галантно поцеловал руку феи Сирень и похлопал по плечу Лиато.

Ирис, насилу оторвавшись от родителей, благодарно посмотрела на него и Мярра.

– Теперь я спокойно могу лететь, – довольно промурлыкал дракон. – Ты остаешься под надежным присмотром.

– Но… – Ирис опять не дали договорить.

– Мы будем здесь, с тобой, – твердо сказала фея Сирень. – Негоже жить одной, да и без тебя нам тяжко.

– Мы уже подобрали дом. Думаем, тебе понравится комната с видом на горы и замок, – добродушно пояснил Лиато и зачем-то добавил: – Ваша светлость, вы даже не представляете, она с детства бредила вашим замком. Думала, тут сплошь чудеса, и говорила, что мечтает о таком…

* * *

Впервые Ирис осталась одна в своем доме – теперь уже просто ее мастерской. Однако в первый раз она могла сказать, что точно не одинока. Здесь ее родители, друзья, многочисленные клиенты и собратья по несчастью, обитатели замка. Пожалуй, полная гармония, ведь теперь это ее место. Именно по этой причине до того, как начать паковать вещи, ей почему-то захотелось взглянуть на карту мира и всех островов, найти на хрупкой бумаге очертания невероятных поселений и сухие названия важных пунктов. Сбежать пальцами вниз по реке и вновь очертить каждый изгиб Балтинии. Она перерыла все подряд, но лишь спустя двадцать минут вспомнила, что так и не вынула карт по прибытии из своего тайника.

– Засидем Ирис! – По правую руку тотчас появился ларец.

Волшебница пошла в спальню, уютно устроилась на полу, торжественно откинула крышку и достала кожаный конверт с ворохом старых карт, которые, казалось, в прошлой жизни прихватила с собой из дворца принца Пиона. Она аккуратно извлекла их наружу и бережно развернула первую.

Перед ней по очереди представали во всем великолепии горы Аквалии, густые леса Флорандии, бесконечные озера Капелии, четыре маленьких островка, связанных перешейками, и один огромный между ними – Ферл, переменчивая в своем ландшафте Балтиния, общий Сведом, десятки дальних стран и, конечно, холодный непокорный Кирзак на границе между ними всеми.

Невольно она разнервничалась, как будто наутро ей предстоит отчалить в долгое кругосветное путешествие и своими глазами поглядеть на все эти места. На глаза навернулись слезы, ведь любое приключение – лишь повод вернуться к себе, а она почему-то чуть ли не впервые за всю свою жизнь дрогнула. Она ведь только что доказала всем и каждому, что действительно станет в один прекрасный день кудесницей, она отстояла себя в этой незаметной битве – чем не повод для гордости. Что же переменилось?

Шмыгнув носом, она потянулась к очередной карте. Сложенный в восемь раз, лист скрывал небольшой сюрприз: внутри были спрятаны несколько свернутых в узенькие трубочки бумаг, перевязанных широкими зелеными веревочками.

«Пожалуй, неряшливость Пиона все же подвела его», – привычно она хотела отложить чужие письма, но, вспомнив о четырех повешенных шпионах, передумала. В конечном счете эти свитки могут