Условный переход (Дело интуиционистов) - Максим Дегтярев

Либо он караулил мой звонок под дверью, либо переехал в соседнюю каюту — так или иначе, но ко мне он влетел спустя пять секунд после того, как я отключил связь.

— Где? Что? Покажите! — восклицал он, оттесняя меня от экрана.

— Любуйтесь, — я пожал плечами и уступил ему кресло. — За просмотр с вас пять сотен.

— Не дорого ли?

Я рассказал, как мне досталась запись, и в подтверждение суммы предъявил чек из банкомата.

— Внесете потом в счет, — бросил он, не глядя на чек: все его внимание было приковано к экрану.

С полчаса он гонял картинку туда и обратно.

— Вердикт? — спросил я.

— Не уверен.

— То есть в пользу обвиняемого. Вы должны бы радоваться.

— Пока не уверен — не буду.

Какую гримасу строит Гроссман, когда он чем-нибудь доволен, я уже видел, поэтому готов подтвердить, что после просмотра записи кибернетик не выглядел довольным.

— Мне тут пришло в голову, — сказал я, — нарисовать трехмерные модели всех участников событий и посадить их на голограмму «Трамплина». И пусть они двигаются, как живые. Осборн — до тех пор, пока не погиб.

— По записи можно восстановить лишь передвижения робота и — в определенное время — Чанга.

— Тогда ограничимся этими двоими. В конце концов, нас интересует робот, а не Осборн. Сколько времени уйдет на создание моделей?

— Если вы не настаиваете на внешнем сходстве, то к ужину мы управимся.

— Нас не потащат что-нибудь осматривать?

— Насильно — нет. Для них, чем меньше народу, тем целее аппаратура. Не возражаете, если я буду моделировать на своем планшете?

Я не возражал, но попросил разрешения при этом присутствовать, — например, чтобы в следующий раз обойтись без Гроссмана. Он согласился, и мы переместились к нему в каюту.

Спустя три часа похожий на пупса Чанг уже ковырял обшивку «Трамплина». Робот — его мы тоже взяли из каталога игрушек — полз вдоль ребра корпуса станции по направлению к Чангу. Инженер находился впереди и справа от робота, шлюз — впереди, внизу, слева. Натыкаясь на препятствие, робот обползал его и снова возвращался на ребро. Дойдя до злополучной антенны, торчавшей под углом 135 градусов к плоскости «крыши» и потому нависавшей над шлюзом, он начал сворачивать вправо и к 11:30 повернулся головой к Чангу, который в этот момент находился в восьми метрах от ребра.

— Он мог снять карабин задней конечностью, — заключил Гроссман, — когда находился головой к Чангу.

— Но как он мог видеть, что Сундин перенес карабин на кронштейн?

— Зачем ему это видеть? Вспомните, Сундин перенес карабин с разрешения Осборна. Они разговаривали, робот подслушал их разговор, и он услышал, как Сундин сообщил Осборну, что он — Сундин — закрепился на кронштейне. Где расположен кронштейн, робот запомнил. Точка крепления находилась сразу позади робота; одним движением он отстегнул карабин и, наверное, еще и подтолкнул Сундина, чтобы тот не успел схватиться за антенну. Сундин, вероятно, не почувствовал толчка — сквозь скафандр этого не почувствуешь, а внезапного ускорения он не заметил из-за общего волнения. Так что вы были с самого начала правы, в смерти Осборна виноват робот.

— Я этого не утверждал. Это была гипотеза. Смотрите, сколько мы сделали допущений. Во-первых, замена нейросимулятора у робота-монтера. Во-вторых, робот как-то узнал, что у Сундина слабое сердце. В-третьих, он подслушал переговоры между инструктором и учениками… Кстати, как это вообще возможно, ведь их канал связи не совпадал с каналом связи между роботом и Чангом?

Гроссман всплеснул руками.

— И вас, детектива, удивляет, что кто-то узнал больше, чем ему положено! На «Трамплине» существует единая информационная сеть. В нее поступает все, что только фиксируют приборы. Одни данные записываются и хранятся, другие доступны только «он-лайн». Некоторые данные доступны всем, но большая часть — в зависимости от того, кому они предназначены. Но сеть, тем не менее, едина, и любую защиту можно преодолеть. Как это делается, не мне вам рассказывать.

— Не робот, а злой гений… — пробормотал я, — Борисов услужил человечеству. У его могилы придется установить охрану, иначе, я представляю, какое паломничество туда начнется. И если ее не взорвут, то краски-то, как пить дать, не пожалеют.

Зря я вспомнил Борисова. Гроссман тут же поймал меня на слове:

— Вы считаете, роботов подготовил Борисов?

— Что вы называете «подготовкой»?

Он не ответил. Мне захотелось еще раз взглянуть на мир глазами гениального робота. Запись пошла с 11:28. Человек с большой буквы заставил Робота искать повреждения от метеоритов. Честное слово, я бы обиделся! Но я бы послал в космос Чанга, а не ни в чем ни повинного Сундина. Вероятно, у Чанга было все в порядке с сердцем, а робот, как хищник, выбирал себе слабую жертву.

11:36: Чанг отрывает глаза от обшивки и разевает от удивления рот, и это означает, что Сундин уже летит. Именно показания Чанга позволили сузить промежуток времени, когда отцепился карабин, до трех минут — с 11:32 до 11:35. Чанг провожает Сундина глазами и что-то бормочет…

Я остановил запись, уменьшил окно и рядом поместил окно со снятым нами мультфильмом.

— Сделайте, — попросил я Гроссмана, — этому пупсу лицо Чанга.

— Зачем? — удивился он.

— Хочу понять, куда он смотрит. Линия зрения всегда перпендикулярна зрачку?

Гроссман позволил себе поиронизировать:

— Если он не косит, и если поблизости нет массивных тел, то всегда. Но, коль вам угодно, я внесу релятивистские поправки.

— Вы и без поправок три часа провозитесь…

— Полтора, — заверил он и приступил к делу.

И он действительно уложился.

Красная линия наподобие лазерного луча прочертила восьмиметровый след по обшивке, зацепила антенну и пошла вверх — в пространство. Если быть точным, изумление на лице Чанга появилось в 11:36:19. В эту секунду его линия зрения описывала сложный конус над основанием антенны — над тем самым местом, где стойка соединяется с кронштейном.

— Вот те раз, — сказал я, — вы уверены, что не ошиблись? Может, стоит внести те поправки…

— Все точно, — выдавил Гроссман, лицо которого никак не могло решить багроветь ему или бледнеть — проще говоря, оно пошло пятнами.

— Почему вы занервничали? В одиннадцать тридцать шесть робот уже почти дополз до Чанга, следовательно, если Чанг видел, кто отцепил карабин, то он видел не робота, а кого-то другого.

— Чанг лгал, и его ложь меня настораживает. Во время следствия он сказал, что застал происшествие лишь с того момента, когда между Сундиным и станцией было уже несколько десятков метров. Зачем он это сделал?