Условный переход (Дело интуиционистов) - Максим Дегтярев

— Пойду и выясню.

Я скопировал мультфильм в комлог и направился к выходу. Гроссман перегородил мне дорогу.

— Это может быть опасно!

— С какой стати? Это я опасен, когда чувствую, что мне лгут.

Уж не знаю, чего сейчас испугался Гроссман, но он отступил. Видимо, его совесть тоже была нечиста. Отпуская меня, он посоветовал:

— Запишите весь разговор.

Я так и собирался поступить. Но сначала Чанга нужно было найти. Сейчас, когда до старта остаются считанные часы, технический персонал «Трамплина» почти не отдыхает. Накануне Чанг работал в ночную смену. Чем он занят теперь?

Я взглянул на часы: семь с минутами. Спит у себя в каюте или уже ушел на смену? В любом случае, я не смогу явиться к нему без предупреждения, поскольку не знаю ни номера его каюты, ни точного места работы. Пришлось позвонить. Чанг сразу заявил, что добавить ему нечего. Кроме того, он очень занят, и у него нет времени со мной разговаривать. Тогда я выложил ему открытым текстом:

— Вы видели, как Сундин снялся с якоря, и вы знаете, кто ему в этом помог. Возможно, он сам себе помог. У меня есть доказательства. Либо мы поговорим, либо я несу их представителям ВАА, раз уж они сейчас здесь.

— У входа в зону ноль, ворота номер четыре, через десять минут, — ответил он. Эмоций в его голосе было не больше, чем в космопортовском справочнике.

Зона «0» — это место соединения ножки буквы «Т» и перекладины. Там находится командный пункт и средства управления станцией. Воротами № 4 оканчивается туннель, ведущий из жилой зоны в зону «0». Дальше них — только со специальным пропуском. Чанг не опоздал ни на секунду. Выйдя из ворот, он подошел ко мне уверенным шагом и скомандовал:

— Доказательства.

Не произнося ни слова, я прокрутил на экране комлога пятисекундный фрагмент, из которого следовало, что Чанг в 11:36 смотрел на антенну. Затем я вытащил из комлога кристаллозапись и передал ему. Поступила новая команда:

— Ждите здесь.

Он вернулся спустя шесть-семь минут.

— Я рассказал Сундину о вас. Разговаривайте с ним. Он вас ждет. Каюта ноль-восемь девяносто один. Прощайте.

Прежде чем я успел что-то ответить, он развернулся и зашагал к воротам. Я автоматически пошел за ним, но четвертые ворота знали, кто здесь лишний.

На стук никто не ответил. Я открыл дверь в каюту 0891 и вошел. Сундин сидел на койке, уставившись в иллюминатор. Он не пошевелился — только тихо сказал:

— Садитесь.

Мне стало не по себе: у Сундина было неподвижное, восковое лицо, и смотрел он в иллюминатор так, словно собирался выбить его, как только я закрою за собой дверь.

— Чанг сказал, что вы хотите поговорить, — произнес он и, наконец, перевел взгляд на меня. Я продолжал стоять. Ткнул наугад:

— Что произошло между вами и Осборном?

— Садитесь, — повторил он, — мне нужно сосредоточиться. Мне нужно принять решение…

Я сел в кресло напротив него. Кажется, его не следовало торопить.

— Четыре года назад у меня была дочь. Она умерла, вы знаете?

— Да, я читал.

— За два года до этого умерла жена, но у меня осталась дочь, ей было тринадцать…

У него потекли слезы. Он утирал их ладонью — неловко и торопливо.

— Вы знаете, отчего она умерла? — спросил он.

— Дочь? Нет, не знаю.

— Она покончила с собой. Представляете, в тринадцать лет…

— Да, это ужасно. Почему она это сделала?

— Тогда я этого не понял. Я потратил четыре года, чтобы найти истину. И я нашел ее — здесь, на «Трамплине». Четыре года назад я прилетал сюда вместе с дочерью. Она была без ума от всего, что связано с космосом. Ей очень хотелось побывать там, где не бывал никто из ее друзей. Мы не могли позволить себе путешествие на дальние планеты, и я выбрал эту станцию. Я думал, это будет познавательное путешествие, и в то время, это было недорого…

Действительно, четыре года назад «Галактик-Трэвэлинг» только раскручивала этот маршрут, и слетать на «Трамплин» можно было почти что задаром.

— Она была очень романтичной девочкой, — произнес он, — не такой, как ее сверстницы, совсем не такой… и очень замкнутой, никогда ничего мне не рассказывала… только от ее подруг я узнал, что ей нравились астронавты… вы понимаете?

— Да. И Осборн… — Я ждал, что он снова продолжит, но он молчал. — Какую истину вы нашли на «Трамплине»?

Он отвернулся к иллюминатору, но это не был отказ отвечать. Сундин собирался с мыслями. Я тем временем набирался терпения.

Гроссман выскочил из кресла и бросился мне навстречу.

— Что? Что он вам сказал?

Покидая Сундина, я предупредил его, что буду вынужден передать его историю, по крайней мере, двум людям. Я имел в виду Шефа и Гроссмана. Сундин ответил, что ему все равно: он уже принял решение рассказать все следственной комиссии. Я ответил Гроссману:

— Ave, «Роботроникс», ваш робот полностью оправдан.

Как и следовало ожидать, на слово он мне не поверил.

— Кто же виновен?

— Осборн. Осборн отсоединил карабин Сундина, а перед этим толкнул его, чтобы тот отлетел подальше от станции. Он рассчитывал, что у Сундина от страха не выдержит сердце.

— Он хотел его убить?!

— Да. Мы тут с вами совсем забыли, что убивают не только роботы. Четыре года назад Осборн изнасиловал тринадцатилетнюю дочь Сундина, после чего она покончила с собой. Отец ничего не знал об изнасиловании. В течение четырех лет он пытался выяснить, что толкнуло ее на самоубийство. Врачи, проводившие вскрытие, подтвердили, что у девочки был сексуальный контакт, но с кем — этого не знал никто. В середине прошлого года он наткнулся на публикацию, где говорилось, что на «Трамплине» чуть было не разгорелся скандал, когда родители двенадцатилетней девочки обвинили Осборна в том, что он пристает к их дочери. Каким-то образом Осборну удалось оправдаться. Сундин встретился с теми родителями, они рассказали ему, как вел себя Осборн по отношению к их ребенку, и Сундин вспомнил, что и его дочери — а они незадолго до ее смерти побывали на «Трамплине» — Осборн уделял необычайно много внимания. В декабре он прилетает на «Трамплин», чтобы заставить Осборна сказать правду. Сундин блефовал, говоря Осборну, что в полиции хранится вся одежда девочки, и что он добьется того, чтобы провели сравнительный анализ ДНК, следы которой могли остаться на одежде. В общем, Сундин дал Осборну сутки на размышления. Он понимал, что явных доказательств у него нет, и что остается только ждать ответных шагов Осборна. Разговор между ними состоялся как раз перед тренировочным выходом в космос. У Сундина больное сердце, и проводившиеся перед выходом тесты это подтверждали, но Осборн сделал вид, что не заметил никаких отклонений. Сразу после теста он уничтожил запись кардиографа. Сундин понял, что Осборн попытается что-то предпринять, когда они покинут станцию, поэтому отсоединившийся карабин его не испугал. Осборн полетел за Сундиным лишь тогда, когда уже нельзя было продолжать делать вид, что он не замечает отсутствия ученика. Полетел он нарочно мимо и не догнал бы Сундина, если бы тот не изменил направления движения с помощью импульсника. Осборн не знал, что Сундин умеет им пользоваться. Сундин предполагает, что импульсник Осборна был неисправен, — скорее всего, инструктор сам вывел его из строя, чтобы не догнать ученика. Следственная комиссия, которая уже задавалась вопросом, почему Осборн не воспользовался импульсником, не обнаружила неисправности, так как скафандр Осборна был практически уничтожен выхлопом корабля. Долетев до Сундина, Осборн попытался включить его импульсник. Видимо, он рассчитывал отправить Сундина еще дальше в космос. Потом он сказал бы, что Сундин в панике нажал на кнопку. Но он не ожидал, что тот даст ему отпор. Сундин оттолкнул Осборна. Находясь в неуправляемом полете, инструктор попадает под выхлоп. Через пятнадцать минут вышедший на помощь Осборну астронавт возвращает Сундина на станцию. Чанг, который следил за всеми событиями от начала до конца, успел переговорить с Сундиным до того, как его вызвали в следственную комиссию. Наверное, того, что он видел, и того, что он знал об Осборне, было достаточно, чтобы поверить Сундину. Он решил не вмешиваться, то есть попросту сказать комиссии, что ничего не видел. По моему мнению, мы с вами должны последовать его примеру.