Мираж - Владимир Рынкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я бы хотел остаться здесь и заняться разоблачениями в печати, — сказал Стауниц.
— Я отдал вам приказ. За невыполнение приказа вы будете расстреляны. Разоблачайте в газетах себя. Не вздумайте упоминать моё имя. Будете наказаны так же, как за невыполнение приказа. Всё. Я уезжаю, но здесь есть лица, которые проследят за выполнением моего приказа.
3
«Органами ГПУ ликвидирована контрреволюционная шпионская группа, руководимая белым генералом Кутеповым, находящимся в эмиграции. Кутепов был связан с иностранными разведками и предоставлял им шпионские сведения о Красной армии и военной промышленности СССР».
«Правда» 29 апрели 1927 г.
«Советский Азеф
На территории Финляндии объявился некий Стауниц, бежавший из СССР. Судя по его похождениям, он вполне может быть назван советским Азефом. Выдавая себя за борца советского режима, он внедрялся в различные подпольные организации, а затем продавал их органам ГПУ. Так он предал монархическую организацию в России, затем савинковский «Союз защиты Родины и Свободы», антисоветскую группу сенатора Таганцева, находился на службе в разведках различных стран. Имеются доказательства того, что он участвовал в расстрелах офицеров в Кронштадте и Петрограде...»
Рижская газета «Сегодня» 9 мая 1927 г.
«...Я, Эдуард Опперпут, проживающий в Москве с марта 1922 г. под фамилией Стауниц, и состоявший с того же времени секретным сотрудником контрразведывательного отдела ОГПУ, бежал из России, чтобы своими разоблачениями раскрыть всю систему работы ГПУ и принести посильную помощь русскому делу...
Организация «Трест» была создана в январе 1922 года сотрудниками ГПУ. Основное назначение данной легенды было ввести в заблуждение иностранные штабы, вести борьбу с иностранным шпионажем и направлять деятельность антисоветских организаций в желательное для ГПУ русло.»
Благодаря легендам, настолько значительные суммы из ассигнованных штабами на разведку, попадали в ГПУ, что таковые не только дали возможность существовать Контрразведывательному отделу ОГПУ на хозяйственных началах, но и уделять некоторые суммы дезинформационному центру Разведупра, которое фабриковало передаваемые иностранным штабам военные, политические и экономические осведомительного характера материалы...»
Рижская газета «Сегодня» 17 мая 1927 г.
«Из беседы с заместителем председателя ОГПУ т. Ягодой Г. Г.
В беседе с сотрудниками московских газет Генрих Григорьевич Ягода сообщил чрезвычайно интересные подробности последней «операции» белогвардейцев на советской территории, операции, своевременно пресечённой и стоившей террористам жизни.
Можно сказать, что в лице Кутепова и Захарченко-Шульц зарубежные монархисты имели своих едва ли не наиболее ярых активистов.
Другой участник покушения, Опперпут, — тоже не новое лицо на белогвардейско-шпионском горизонте. Опперпут, не раз перекочевывавший из одной антисоветской группировки в другую, был и организатором савинковских военных групп в Белоруссии, и доверенным лицом у правомонархистов-николаевцев...
Третий участник покушения на Лубянке, именовавшийся по подложному паспорту Вознесенским, являлся своего рода выдвиженцем из среды белых офицеров, посланным генералом Кутеповым в Финляндию для участия в террористической работе.
Перед самой экспедицией тройки в СССР генерал Кутепов приехал «проинспектировать» её из Парижа в Финляндию...
Белогвардейцы шли в двух разных направлениях. В сёлах они выдавали себя за членов каких-то комиссий и даже за агентов уголовного розыска. Опперпут, бежавший, отдельно, едва не был задержан 18 июня на Яновском спиртоводочном заводе, где он показался подозрительным...
Тщательное и методически произведённое оцепление дало возможность обнаружить Опперпута, скрывшегося в густом кустарнике. Он отстреливался из двух маузеров и был убит в перестрелке.
Остальные террористы двинулись в направлении на Витебск.
Пробираясь по направлению к границе, Захарченко-Шульц и Вознесенский встретили по пути автомобиль, направлявшийся из Витебска в Смоленск. Беглецы остановили машину и, угрожая револьверами, приказали шофёрам ехать в указанном ими направлении. Шофёр т. Гребенюк отказался вести машину и был сейчас же застрелен. Помощник шофёра т. Голенкин, раненный белогвардейцами, всё же нашёл в себе силы, чтобы испортить машину. Тогда Захарченко-Шульц и её спутник бросили автомобиль и опять скрылись в лесу. Снова удалось обнаружить следы беглецов уже в ройте станции Дретунь. Опять-таки при активном содействии крестьян удалось организовать облаву. Пытаясь прерваться через оцепление, шпионы-террористы вышли лесом на хлебопекарню Н-ского полка. Здесь их увидела жена краскома того же полка т. Ровнова. Опознав в них по приметам преследуемых шпионов, она стала призывать криком красноармейскую заставу. Захарченко-Шульц выстрелом ранила т. Ровнову в ногу. Но рейс английских агентов был закончен. В перестрелке с нашим кавалерийским разъездом оба белогвардейца покончили счёты с жизнью. Вознесенский был убит на месте, Шульц умерла от ран через несколько часов...»
«Правда» 6 июля 1927 г.
4
Кипа разноязычных газет, растрёпанных, помятых, зачитанных, лежала на отдельном небольшом столике у окна. Участники совещания иногда тянулись к ним, что-то искали, сверяли. У каждого, занявшего место за длинным столом, была выборка из газет, подготовленная секретарями. Никогда ещё в Шуаньи у Великого князя Николая Николаевича не было такого нервного и громкого собрания. Сам князь, очень постаревший, согнувшийся, с обозначившимся под смятыми морщинами щёк черепом, с виноватым взглядом слушал выступавших, со старческим тихим страхом избегал взглядов Кутепова, сидевшего поодаль от него.
Вся свита Великого князя, конечно, была здесь. Бароны с немецкими фамилиями: Врангель и его помощники-генералы, некоторые наиболее известные российские промышленники, ожидающие возвращения той России, где они были хозяевами. Все слушали Врангеля.
Он говорил о Кутепове в оскорбительно сочувственном тоне человека знающего, умеющего и удачливого, поучающего неумелого, необразованного неудачника. Так истинный аристократ сочувствует выскочке, пытавшемуся занять чужое высокое место и провалившемуся:
— Все мы помним сражения, выигранные генералом Кутеповым на полях Гражданской войны, и при этом прекрасно помним, что тогда Александр Павлович шёл в общем строю Белой армии, дисциплинированно выполнял приказы Антона Ивановича Деникина, а потом и мои, когда мне довелось стать командующим. Были у генерала Кутепова и поражения, как и у всех нас. После того, как нам пришлось покинуть Россию и увести армию на Запад, Александр Павлович решил продолжить борьбу с большевиками именно в России, направляя туда небольшие группы наших людей. Мы все за такую борьбу. Наверное, и в ней, в этой борьбе, могут быть и победы, и поражения. К сожалению, у Кутепова здесь только поражения, причём такие, для которых я не могу подобрать более мягкого слова, чем позорные поражения. Этот позор явился результатом того, что Кутепов взялся за дело, к которому совершенно не подготовлен. Советы и предостережения мои и других его старших соратников не могли заставить Кутепова сойти с гибельного пути. Предупреждали о подозрительности «Треста» — нас не слушали. Более того. Он даже не принял во внимание моё конкретное предупреждение о предательстве генерала Монкевица с уличающими того документами. Что же теперь? Потеряны годы, потеряны деньги, которых у нас так мало, и, главное, потеряны люди, герои Белого дела, наши лучшие люди. Они погибли, потому что Кутепов легко попал в сети провокаторов ГПУ и сам переправлял наших лучших офицеров на расправу большевистским палачам.
Слушали Врангеля столь внимательно, что никто не заметил, как Великий князь вдруг закрыл глаза и откинулся в кресле, уронив голову набок. Внимание присутствующих было обращено в этот момент к какому-то из промышленников, перебившему речь Врангеля:
— Пётр Николаевич, а как вы оцените политическую программу Кутепова, с которой он недавно выступил на совещании в Финляндии, где, кстати, присутствовали чекисты? Наверное, они ему и написали эту программу. Там же признается государственным имуществом всё, что у нас отняли.
— Эта программа плохо продумана и неумело сформулирована. Генералу Кутепову не следует заниматься политикой.
Наконец заметили, что Николай Николаевич в обмороке. Закричали, побежали за докторами, протягивали стаканы с водой. Великий князь быстро очнулся.
