Барышня ищет работу - Салма Кальк

Вот, это уже что-то по делу. Значит, если я сдам экзамен, то получу такой вот документ, который позволит взять меня на работу по специальности. Вроде неполного высшего образования. И если смогу и захочу, то досдам нужные предметы, напишу работу и получу полный диплом. Вполне реально.

А пока я поблагодарила Матильду и мы распрощались — она побежала к своему полицейскому исправнику, а я направилась пешком домой. И по дороге думала о том, что не решилась бы, наверное, приблизить к себе мужчину — потому что ну зачем? Я не верила, что бывает просто так, без обременения и проблем. У меня не бывает. Но вдруг?

А через пару дней Аркадий Петрович между делом рассказал мне, что тело мальчика Юры, как то и положено, после отпевания предали земле, а призрак его так никуда из дома вдовы Капитоновой не делся.

— Привык, наверное, — пожал плечами Ракитин. — Будет теперь там обитать и за всеми приглядывать.

— Так его навещать нужно и разговаривать, скучает ведь, — нахмурилась я.

А Ракитин пожал плечами и побежал себе дальше.

36. Приятельницы

36. Приятельницы

Расписание устаканилось — три раза в неделю практика за пределами академии, три дня — в аудитории. Аудиторную практику тоже поделили — день с первым курсом, день со вторым, день с третьим. И если с первым и вторым я тренировалась на защиту и нападение, то с третьим пришлось как раз вспомнить знания из анатомии. Я взяла в библиотеке учебник — с весьма детальными картинками скелета и прочих человеческих внутренностей, освежала, что и как. И на практических занятиях мы с Аркадием Петровичем разбирали случаи из разнообразной практики — по описанию очевидца или по отчёту судебного медика должны были сделать все возможные выводы. Я не сразу включилась, но начала говорить тоже, и Ракитин понемногу начал меня похваливать. Пока — за смелость и нетривиальность идей, ну, потому что я думала не так, как прочие. Я не могла опознать удар лошадиным копытом, зато мысль моя отлично рисовала какой-нибудь прибор или предмет домашней утвари. А вообще первым делом пришлось научиться отличать насильственную смерть от естественной — и знаете, да, они различаются. Точнее, различается тело, признаки насильственной смерти очевидны для некроманта и легко считываются.

Однокурсники с первого и второго курсов расспрашивали меня — чем грузят на третьем и что там ждёт дальше. Я рассказывала, они дивились.

— Ракитин такой, суровый, не слезет. Он же нам читал о признаках смерти и о том, как она в нашем мире выглядит, в самом начале, — говорил Войтек Томашевский.

— Не, понятно, что увидишь — не перепутаешь. Но ему ж надо, чтобы по полочкам разложить, на пальцах он не принимает, — вздыхал Митя Ряхин. — А чего там раскладывать, всё ж ясно и так, ну, — сокрушался он, сжимая в ладони очередную письменную работу с отметкой «удовлетворительно с минусом».

При том, что на практике он был отличником — ещё бы нет.

Я бегала по лавкам и гуляла и Марьяной и с Матильдой, а то и с обеими разом. Марьяна сначала косилась на Матильду — чего это она имя своё крещёное не уважает, кто ж за неё заступаться-то будет в таком разе, но Матильда только посмеивалась — мол, им там, свыше, и так ясно, кто есть кто. Захотят — заступятся, нос морщить не будут.

А ещё они сурово спорили о роли мужчины в жизни женщины-мага. Матильда смеялась и говорила — роль того мужчины сугубо вспомогательная, чтобы у женщины были силы и были средства. Если можно не выходить замуж, то и вообще хорошо. А Марьяна сокрушалась — как же так, а любовь, а дети, а семья. Я же только смотрела со стороны, мне было понятно — Матильда не знала семьи, ей семья и ни к чему, была б работа и деньги. А Марьяна как раз наоборот — выросла любимицей в большой семье, она не понимает, как иначе. Ждёт выпуска и готовится — как сама будет строить свой маленький мирок.

— Погоди ты, вот получишь диплом, вернёшься домой — и увидишь, нужна ты такая с дипломом своему жениху, или же не особо. Думаешь, он там тебя ждёт, верный-примерный? Да как же, разбежался. Кто он у тебя? Купец? Сам с товаром ездит? Ну так в каждом трактире придорожном подавальщицы есть, и на каждом постоялом дворе — хозяйки, где замужние, где вдовые.

— Да что ты такое говоришь-то, как можно! — огорчалась Марьяна. — Это потому, что твой исправник таков, да? Наиграется и бросит, вот увидишь, — вздыхала и отворачивалась.

— Или я сама его брошу, — улыбалась Матильда.

И они могли спорить до бесконечности, правда, после всё равно мирились.

А потом я встретила в суконной лавке ещё одну знакомую.

Я выбирала полотно на блузки — по блузке в месяц, а лучше по две. Раз здесь блузка — это такая обязательная форма одежды, то их нужно много. Магическая чистка давала хорошие результаты, но мне показалось, что ткань от неё ветшает быстрее, чем после стиральной машины и порошков моего дома. Впрочем, с обычной ручной стиркой всё одно не сравнить, поэтому — да здравствует магия. И стипендия, которая позволила мне прилично одеваться и подобрать одежду для практики.

На практику в больницу нужно было одеваться в юбку, но я завела такую, до щиколоток, покороче, и глухой фартук. Матильда, глядя на меня, тоже сшила себе такой. А на полевой практике ко мне уже привыкли — к штанам, курткам, жилетке с карманами и рюкзачку из плотной ткани, чем-то похожей на нашу джинсу.

Так вот, полотно на блузку. На учебную блузку, значит — можно батист, он тонкий и плотный. И тонкое кружево, локтя три — на отделку. Мне упаковали выбранную ткань, я забрала свёрток и сложила в сумку, и уже собралась выходить… и едва не столкнулась с другой покупательницей. Светловолосой, со стрижкой, в стильной шляпке и в брюках.

— Ангелина? — она узнала меня, это было совершенно точно, так что скрываться смысла не было.

— Ой, вы же Ольга, — улыбнулась она. — Здравствуйте. Вы уже с покупками?

— Да, вполне.

— Тогда пойдёмте. Мне нужна ткань на бальное