Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

Эта тема поднималась в прессе не впервые. Ещё в советские времена в газете «Неделя» была опубликована злая заметка о поездках сына Кириленко в Африку на сафари. Анатолий Андреевич тогда сумел доказать свою невиновность и добился опубликования опровержения.

Почти одновременно в той же «Неделе» появилась публикация о бывшем первом секретаре МГК Гришине, который в пору руководства столичной парторганизацией якобы лично контролировал процесс отливки собственного бюста на одном из предприятий, проявляя при этом нескромность, капризность и заставляя многократно переливать скульптуру — то из-за отсутствия мысли на лице, то из-за недостаточности мужественности. Бюст предполагалось установить на его родине — в соответствии со статусом дважды Героя Социалистического Труда.

Возмущённый Гришин написал письмо Горбачёву — он никогда не был на заводе, где отливалась скульптура, и потребовал расследования. Была создана комиссия, в которую был включён и я как куратор средств массовой информации. С партийными контролёрами из КПК мы побывали на единственном участке, где изготовлялись бюсты дважды Героев, учинили жёсткие допросы должностным лицам и рядовым исполнителям. Увы, Гришина никто не видел.

Приход довольно энергичного молодого секретаря ЦК «взорвал» тихую обстановку в Политбюро. Сразу выявились лица, не принявшие его. У него не очень-то складывались отношения с Косыгиным. Натянутые отношения были у Горбачёва и с некоторыми другими руководителями Совмина СССР, министрами, хотя далеко не со всеми. В ту пору понимали значение ЦК, и лишь немногие позволяли себе независимое поведение, да и то, надо полагать, согласовав свою позицию с Председателем Совмина СССР.

В. Болдин рассказывал мне, что не сразу налаживались отношения М.С. Горбачёва с Д.А. Кунаевым. Последний долго не признавал «этого молодого человека», не заходил к нему, бывая в Москве, да, наверное, и не звонил. Для решения всех вопросов Казахстана у Кунаева была достаточно надёжная связь с Брежневым. Он выходил прямо на него и отказа не получал. При необходимости обращался в Политбюро ЦК, и там не смели отказывать руководителю этой крупнейшей республики. Кунаев имел добрые и старые отношения с Устиновым, Черненко, Сусловым, Громыко и Кириленко. И этого было более чем достаточно.

Разумеется, позиция Кунаева изменилась, когда Горбачёва избрали генсеком, но было уже поздно. В сентябре 1985 года во время поездки Горбачёва в Целиноградскую область туда прилетел и Кунаев. Они встретились.

Понимания, видимо, достигнуто не было. Утром в день отъезда после завтрака они попрощались. Кунаев преподнёс традиционные казахские дары — два тёмно-зелёных бархатных халата, вышитых казахским орнаментом и отороченных соболями. Из соболя была и казахская шапка с бархатным верхом. Один из халатов был женский, предназначался для Раисы Максимовны. Дары были приняты, но рубец в отношениях так никогда и не рассосался. Алма-атинские события декабря 1986 года, происшедшие, как докладывал М.С. Соломенцев на Политбюро, с националистическим душком, дорого обошлись Кунаеву. Пленум ЦК за это, а также за приём даров от подчинённых освободил его от обязанностей члена ЦК КПСС. При выходе из здания охрана отобрала у него удостоверение. Старейший деятель партии, руководитель республики заканчивал свою политическую карьеру униженный и оскорблённый.

Сложными были у Горбачёва отношения со Щербицким. Независимый и неукротимый «дед», как звали его многие, не очень-то почитал молодого члена Политбюро ЦК. Однако позванивал, а когда однажды, будучи в Москве, зашёл к Горбачёву, тот был очень польщён. Об этом он часто вспоминал, и чувствовалось, что визит Шербицкого как-то смягчил отношения, но, видимо, далеко не полностью и ненадолго. В.В. Щербицкий не прибыл на Пленум ЦК, где избирали Горбачёва генсеком, объяснив, что не успевал прилететь из Нью-Йорка ко времени открытия заседания, хотя, по расчётам авиаторов, сделать это вполне мог.

Во время поездки Горбачёва в 1985 году на Украину произошёл довольно острый разговор В.В. Щербицкого с генсеком. В выступлении перед активом республики Горбачёв резко критиковал руководство за многие недостатки, хотя никогда в прошлом ни один лидер КПСС столь неуважительного отношения к руководству Украины не допускал, да и допустить не мог.

У В.В. Щербицкого имелось немало противников и в республике, которые быстро подняли головы, услышав сигнал, шедший «сверху». Он понимал, что настал час перемен, и в последующем не слишком «задирался» при обсуждении вопросов на заседаниях Политбюро ЦК. Хотя, надо отдать должное, говорил всё, что думал, не хитрил и не ловчил. Но молчать стал больше, часто болел и вскоре при смене команды ушёл на пенсию. На него пытались нападать и поносить кто как мог, и лишь смерть, кажется, угомонила критиков, а иные поняли, что лишились мудрого и принципиального человека, много сделавшего для Украины.

Андрей Андреевич Громыко пользовался немалым уважением в стране как человек, умеющий отстаивать интересы государства. Его обширные выступления по телевидению добавили ему авторитета. Люди оценили эрудированного и способного дипломата и политического деятеля. Занимаясь внешней политикой, контактируя главным образом с Брежневым, Устиновым и Андроповым, а позже практически самостоятельно определяя внешнеполитическую линию, он долго не замечал Горбачёва, во всяком случае так, как этого хотелось бы последнему. И только возвышение Горбачёва до поста ведущего Секретариат ЦК, а значит, и второго секретаря ЦК КПСС, заставило А.А. Громыко обратить внимание на Горбачёва как на личность.

А.А. Громыко со стороны наблюдал за всеми перипетиями борьбы. И лишь в последний момент он решительно изменил своё отношение к Горбачёву, легко пошёл на компромисс с последним и даже стал инициатором выдвижения его на должность генсека. Потрясающее чутьё министра иностранных дел продлило его политическую деятельность. Оказалось, что Громыко и Горбачёв были нужны друг другу. Михаил Сергеевич и до, и сразу после восхождения на Олимп партийно-государственной власти насколько мог уважительно, с почтением относился к А.А. Громыко, хотя довольно скоро, набрав силы и уверенность, изменил своё отношение к бывшему министру иностранных дел. Официальный государственный пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР был всё больше нужен ему самому.

Если с Ю.В. Андроповым как председателем КГБ у Горбачёва была, по его словам, личная дружба и взаимопонимание и он получал от Юрия Владимировича серьёзную поддержку, то с Чебриковым отношения у него не складывались. Он знал, что В.М. Чебриков, как послушный функционер, добросовестно служил Черненко и постоянно его информировал о расстановке сил в партии и обществе. Но не забывал он и о Горбачёве, звонил и информировал его, но делал это довольно формально и поверхностно, боясь, что узнает об этом Черненко. Не мог он и не звонить Горбачёву, ибо хорошо был осведомлён о состоянии здоровья Черненко, не ведал, чем кончится борьба за власть. Неуверенность и осторожность Чебрикова дорого ему обошлись впоследствии. После избрания Горбачёва генсеком Михаил Сергеевич искал пути отстранения председателя КГБ от должности. И такой случай представился, когда А.И. Лукьянова удалось перевести в Верховный Совет.