Откровение миротворца (СИ) - Павел Александров

– Безумие, просто безумие, это невозможно, немыслимо! – шептались всадники. – Она хочет сразиться с самим Хадамартом!

– А ну тихо, чего раскисли раньше времени! – пришикнул на них один из ветеранов Серебряного Щита. – Вы же рыцари, элита армии, а трясётесь, как мужичьё, сроду даймона не видавшее.

– Не боимся мы, – кисло ответил кто-то из молодых рыцарей. – И даймонов бивали. Но биться с теоитом – это знаешь ли… скромней надо быть.

– Даже если существует копьё, которым можно ударить Хадамарта, какой в этом смысл, если он бессмертен? – добавил другой.

Но тут горн королевы подхватили рожки командиров других орденов, и конница, выйдя из ворот, тут же перешла с шага на рысь. Спорить и пререкаться не осталось времени. Впереди простиралось огромное поле боя, где раздавались рёв и крик, гремели щиты, грохотали секиры, звенели мечи, и невозможно понять, что происходит в этом пылевом зареве.

Однако даже в этом хаосе глава Третьей когорты Варрей услышал горн королевы и тут же скомандовал:

– Правый фланг! Все на правый фланг!

Когорта, бившаяся с Пиковым легионом, стремительно переместилась вправо: не разрывая строя, и не разрушая чёткого построения. Ни одна другая когорта южной армии, кроме, разве что, Первой, не была способна на такой быстрый и слаженный манёвр.

К тому времени королевская конница уже неслась во весь опор – чётко в центр потрёпанного Пикового легиона. Большинство тяжёлых даймонских пик валялись на земле, в руках нелюдей были топоры и палицы.

– Рассыпаться! С дороги, с дороги! – закричал Эномай своим конным лучникам, опасаясь как бы им не попасть под копыта тяжёлой конницы.

Королева неслась в первом звене, её было видно отовсюду благодаря высокому алому вымпелу и развевающемуся чёрному плащу с алой подкладкой. В бой шла главная ударная сила королевства – последняя надежда. Лучшие когорты армии не решат боя. Не решат его и пять тысяч «степных орлов» Этеокла. Но королевская конница – это не только главный атакующий корпус, это символ, а значит, и боевой дух всего войска.

Ближе, ближе, ближе… Налитыми кровью глазами Сильвира глядела из-под шлема на суетящихся и сбивающихся в кучу даймонов, на их вожаков, с рёвом приказывающих им поднять пики, и яростное боевое предвкушение охватывало её тело.

«Что, владычица, хочешь забыться в неистовой схватке, не думать о тысячах судеб, доверенных тебе, обо всех этих жизнях, принесённых в жертву твоей безумной идее?»

Сорок шагов. Тридцать. Двадцать. Сейчас будет удар!

…К сердцу Сильвиры подступил ужас. Не страх погибнуть, и даже не страх гибели всех её соратников, а непостижимый ужас откровения – увидеть истину. Если это правда… если истина заключается в том, что вся её отважная атака – всего лишь проявление её закостеневшей гордыни, её нечистой жажды лично схватиться с Хадамартом… если истина в том, что она, всю жизнь не приемля фанатиков, сама оказалась такой и с головой ринулась в искусно расставленную ловушку… то лучше ей умереть прямо сейчас!

«Нет! Надо верить, верить!» – запаниковало сердце.

«Верить способен каждый, владычица. Но лишь единицы находят в себе отвагу, чтобы взглянуть в глаза истине и принять её такой, какой она есть – неискажённой убеждениями, надеждами и мечтами. Именно в этой отваге и рождается настоящий полководец и правитель».

Даймонские пики глядели в её глаза.

«Я готова, Всевышний. Готова увидеть истину…»

Страшный треск и грохот потряс поле брани. Казалось, дрогнули скалы по обе стороны Тёмной долины, содрогнулся в кои-то веки сам Амархтон, забурлили тучи. Рыцарские кони смели первые ряды даймонов, как ураган срывает сухие колосья, и устремились дальше. Нелюди отшатнулись, иные попятились, тесня других. Даймонские пики таки поразили нескольких всадников и коней, но даже мёртвый конь по инерции нёсся вперёд, разбивая ряды.

В мгновение ока Пиковый легион оказался разрезан надвое. Прямо по центру даймонских позиций пролегла широкая дорога, усеянная сражёнными телами. Несущиеся следом за королевой рыцари лихо рубили мечами направо и налево.

– Вали их, круши! А ну разойдись, твари! – возликовали всадники, даже те, что минуту назад были мрачны, словно приговорённые пленники.

Сломав копьё и всадив его обломок даймону-вожаку в прорезь шлема, королева выхватила изогнутый кавалерийский меч.

– Не останавливаться! Пришпорьте коней! Быстрее, быстрее, во имя Спасителя!

Под звук горна трубача голос её подхватили десятки рыцарей:

– Вперёд! На Хадамарта! Сметём эту тварь!

Изломав копья, закованные в броню воители взялись за мечи и секиры, пробиваясь к зловещему багровому шару.

– Ого, да их тут тьма тьмущая!

Вслед за Пиковым легионом путь королеве преградил Панцирный, растянувшийся вдоль всех позиций Хадамарта – один из лучших легионов Падшего. Шесть тысяч даймонов, закованных в броню, какую без устали ковали тысячи нерейцев в последние месяцы. Куда ни глянь, всюду виднелись железные шлемы устрашающих форм: рогатые бычьи головы, морды львов, пасти драконов. Отовсюду глядели боевые крючковатые багры, вытянутые алебарды, бердыши со страшными зазубринами и другое древковое оружие, опасное для любой конницы.

Мощный легион собрал Хадамарт под своими знамёнами. Здесь были и выкормыши капищ Амартеоса, и ненавидящие весь мир дракодаймоны, пробудившиеся в Драконовых скалах, и самые свирепые из всех – ренгарки. Прознатчики докладывали о них королеве ещё три года назад. По законам, установленным лояльными Хадамарту вождями Нереи, каждый крупный двор их племени был обязан вырастить одного ренгарка в год. Жители двора брали на прокорм обычного боевого даймона, часто слабого и безвольного, кормили и опекали его, приносили ему жертвы, взращивая его преисподнюю силу. От роста и силы даймона зависело благосостояние жителей. Если даймон вырастал за год сильным и свирепым, жители получали дары и привилегии от своих вождей, если же он оставался слабым или убегал – платили огромный штраф и урезались в правах. Вынужденные лелеять тварей, которые ненавидят всё человеческое и вскоре будут убивать людей, жители Нереи воспитывали воистину страшных бестий. В ренгарках смешались человеческая и даймонская ненависть и взаимное отвращение.

Панцирный легион встретил королевскую конницу как могучая твердыня. Раздался режущий уши скрежет, когда рыцарские мечи и секиры обрушились на доспехи нелюдей. Инерция скорости, которой конные рыцари смели Пиковый легион, была утеряна, воинам приходилось с большим трудом прорубаться сквозь лес древкового оружия.