Я подарю тебе крылья. Книга 1 - Ана Шерри

дорогу. Вез ее через весь город. А она влепила ему пощечину. Впервые в жизни женщина ударила его. Почему она не сделала этого, когда он уложил ее на кровать в гостинице Рима? Может, пощечина прояснила бы его сознание? Но она напротив – отрывала пуговицы с его рубашки…

– Даниэль?

Голос Паулы заставил вернуться на землю. Сознание вернулось, а тело нет. Оно жило своей жизнью, отдельно от мозга.

– Я не хочу говорить о работе, – наконец произнес он, пытаясь привести дыхание в норму. Оно, видимо, также не подвластно ему. – Расскажи о себе. Где ты работаешь?

– В институте, как твоя мать, преподаю историю стран Европы. Сейчас занимаюсь изучением новой Англии. Ты был в Англии?

Даниэлю захотелось встать и уйти. Но он не мог этого сделать.

– Был, – сухо ответил он, – в Лондоне.

– Ой, как здорово! – Она хлопнула в ладоши.

На секунду ему показалось, что вот сейчас она возьмет блокнот и ручку, попросит его рассказать подробнее и будет записывать каждое слово.

– Но это опять моя работа, о которой я не хочу сейчас вспоминать.

И хотя Джина Паркер оставила только хорошие воспоминания, он не мог сейчас думать о прошлом. Он приехал забыть, а получается, каждый разговор приводит его обратно к воспоминаниям. Но самым важным было то, что он не сдержал слово, данное Джине. Он не позаботился о ее дочери, как она просила. Она доверила ему самое дорогое, что у нее есть, а он, мерзавец, воспользовался этим. Джон Паркер убил бы его, если был бы жив.

Не думать об этом.

Даниэль вздохнул, различая на дальнем плане голоса присутствующих. Он пропустил начало разговора, кажется, Паула рассказывала о себе, надо было хоть глянуть в ее сторону. Даниэль поднял глаза, встречаясь взглядом со старшей сестрой. Сильвия, сидя за ноутбуком, наблюдала за братом. Он натянуто улыбнулся ей и перевел взгляд на Паулу.

Говорить много не хотелось, он больше молчал и слушал.

– Ты стал таким молчаливым, братец. Тебя не узнать, – улыбнулась Сильвия и слегка стукнула его локтем в бок.

Обычное явление между ними. Но это было раньше. Раньше он бы ей ответил тем же, но сейчас лишь недовольно покосился.

– Вот черт, – возмутилась она, – ты стал таким серьезным. Капитанство отразилось на твоем психическом состоянии.

Он улыбнулся, услышав ее заключение. Сильвия всегда была хорошим психологом, зря она бросила работу.

– Я просто устал. Разница во времени, понимаешь?

– Не понимаю, потому что мне это говорит человек, который по привычке не должен ощущать разницу во времени.

– Я не робот, Сильвия.

– Дело не в этом, Даниэль, – буркнула она. – Что ты натворил, раз внезапно стал таким тихим?

Кого-то она ему напоминала… Сто слов в ответ на одно его. С Оливией она бы нашла общий язык. Кажется, такие женщины преследовали его с рождения.

– Как ты ее терпишь? – Даниэль посмотрел на мужа сестры, но тот лишь пожал плечами.

– Любовь творит чудеса.

– Действительно, чудеса, – прошептал он и снова перевел взгляд на Паулу.

Под его взглядом она скромно опустила глаза. Такой должна быть жена – скромная, не бросающая вызов мужчине. Паула была идеальна в этом.

Он вспомнил слова Марка про женитьбу, как выход из сложившейся ситуации со сплетнями. Стоит серьезно задуматься над его словами. Может, Марк прав, и пора уже наконец поставить точку в этом вопросе, убив двух зайцев одним выстрелом – создать семью и опровергнуть слухи.

– Каково быть капитаном самого большого самолета в мире? – Большие карие глаза Паулы пристально изучали его лицо. – Извини, что опять про работу, но мне безумно интересно.

Он понимающе кивнул. Говорить про самолеты он мог бесконечно. Вот только сейчас думать о них было больно.

– Большая ответственность, большой экипаж, большой самолет, – он грустно улыбнулся. – Последнее слово всегда за мной, и иногда очень сложно принять решение, от которого зависит жизнь людей. Это тяжелый труд, моральный и физический. Но мне моя работа приносит удовольствие.

– Много было случаев в твоей летной карьере, где требовалось непростое решение? – Этот вопрос задала Сильвия, оторвавшись наконец от ноутбука.

– Не много. Но были.

Он вспомнил пару таких случаев, один со вчерашним «фаршем из птицы», другой с отказавшими двигателями. Рассказывал и улыбался, погрузившись в воспоминания. Все внимательно слушали его, лишь мать временами вздыхала, хватаясь за грудь. Лучше бы она не знала, что приходится переживать ее сыну.

Через пару часов все разошлись, Мария убирала со стола посуду, напевая знакомую с детства мелодию. Даниэль улыбнулся, чувствуя тепло, которое окутало его, выкидывая из души все тяжелые мысли. Он старался ни о чем не думать. Просто забыть. Отдыхать. Он подумает об этом потом, через три месяца. За три месяца утечет много воды, он и не вспомнит про англичанку и ночь в гостинице Рима. Это была ошибка. Он впервые сделал что-то, не подумав, в тот момент он вообще мало думал.

Облокотившись на барную стойку, отделяющую кухню от большой гостиной, Даниэль слушал голос матери, но песня внезапно стихла, и Мария начала говорить:

– Мне так нравится Паула. Она мне стала как дочь. И она все еще ждет тебя, хоть возле нее постоянно крутятся мужчины. Она ждет тебя. – Мария подошла к нему и провела рукой по волосам. Так же Джина Паркер коснулась волос дочери при встрече. – Женись на ней, Даниэль. Ты об этом не пожалеешь.

Он устремил взгляд на мать, пальцами постукивая по столу. Если бы это делала Оливия, он бы уже прихлопнул ее руку, почувствовав ее тепло…

– Я знаю, мама, – произнес он, понимая, что этот разговор должен был состояться. Он ждал его. – Я подумаю.

– Тут нечего думать, сынок, за десять лет ты никого не нашел и не найдешь – ты постоянно занят. Женись на Пауле, и уже не надо будет об этом думать – у тебя будет любящая жена, которая нарожает тебе много детей.

– Пять, – произнес задумчиво он, вспомнив слова Оливию, – и все пилоты.

– Почему пилоты? Ты с ума сошел? Хватит и одного пилота в нашем семействе. Пригласи Паулу завтра