Я подарю тебе крылья. Книга 1 - Ана Шерри

– Ты так увлеклась им? Ты влюбилась?

– Нет, – Оливия вскочила с дивана, она хотела убежать, но бежать было некуда. Тыльной стороной руки вытерла последнюю слезу, понимая, как ей повезло, что Мел имела в виду совсем другого человека. – Мне нравится Патрик, и я по нему скучаю. Да, я скучаю по нему, но это не любовь.

– Почему бы тебе наконец не пригласить его сюда? Завтра мы с Гербертом улетаем в Сидней, нас не будет два дня. Квартира в твоем распоряжении, – она засмеялась. – У тебя большая кровать, Лив!

Оливию резко затошнило, когда она представила Патрика в своей кровати. Но, возможно, Мел права, и стоит попробовать двигаться дальше. Не до кровати, пока только до гостиной. А там будь что будет.

Но вместо звонка Патрику Оливия позвонила Нине, которой обещала ужин в ресторане в честь своего проигрыша. Опять вспомнила Даниэля. Из-за него она проиграла. Зачем надо было смотреть на ее грудь в тот момент? Но дело сделано, спор есть спор.

Нина обрадовалась предложению: «Хоть как-то скоротать время между рейсами».

Экипаж был недоволен свободным временем – чем меньше они летали, тем меньше им платили. Марк как-то сознался, что в длинных перерывах стал подрабатывать на внутренних рейсах. Он жил в доме Даниэля, параллельно ища себе жилье. И сейчас деньги были бы кстати.

– Его дом обходится мне в кругленькую сумму, – недовольно пробурчал пилот. – Теперь я понимаю Даниэля, точнее, почему он хочет продать дом.

Только капитана Дюпре устраивало все. У него была жена и двое детей: находясь со своей семьей, он не замечал долгие перерывы. Деньги его тоже мало волновали, даже с таким графиком он зарабатывал достаточно.

За три недели они один раз побывали в Лондоне. Единственное, что порадовало Оливию, – мама и родной дом, который уже не казался ей родным. Пасмурная дождливая погода лишь ухудшала и без того плохое настроение. Хотелось тепла, песка и теплого моря.

– Отчего моя дочь такая грустная? – Джина подошла к дочери и провела рукой по ее волосам. Как в детстве. Оливии захотелось прижаться к груди матери, но она продолжала стоять неподвижно. Мать точно должна знать, отчего ее дочь такая грустная, но Оливия хотела одурачить и ее.

– Наверное, я просто устала.

Они в тишине смотрели в окно, наблюдая, как капли дождя падают на асфальт и маленькие ручейки собираются в одну большую лужу. Не отрывая взгляда от этой грустной картины, Джина сказала:

– Наверное, дело не в этом.

– Наверное, – после небольшой паузы тихо прошептала Оливия.

Больше Джина не спрашивала ни о чем.

Время шло, и Оливия начала привыкать к своему состоянию. Она привыкла много думать и много молчать. Теперь казалось, что молчание – состояние души. Работа, которая внезапно навалилась на ее экипаж, отвлекала. Капитана Дюпре сменяли другие командиры, которые начали возвращаться после сдачи экзаменов. Она слышала, как тяжело им давалась учеба, с каким пристрастием комиссия изощрялась в вопросах.

– Что будет, если Даниэль не сдаст? – спросила она Марка после длительного полета в аэропорту Пекина. Их вернули на восточный курс.

– Не сдаст? – удивился тот, но тут же рассмеялся: – Он сдаст и еще задаст каверзный вопрос комиссии, которая не сможет на него ответить.

Она надеялась на это. Очень надеялась.

– Кстати, – громко произнес Марк, чтобы его слышал весь экипаж, – ровно через два месяца на нашем борту будут гости – капитан Фернандес Торрес свой первый полет после длительного отпуска будет выполнять в присутствии самого ужасного экзаменатора на планете – Карима Джабраила. Черт, черт, черт, прости меня, Господи.

Он сказал это так смешно, что многие рассмеялись, не принимая его слова всерьез.

– Ты так переживаешь, Марк, будто сам сдаешь экзамен, – произнес Джуан, не обращая внимание на ругательства пилота.

– Кажется, я тоже буду сидеть в кабине пилотов. За мной тоже будут наблюдать.

– Ой, бедный Марк, – воскликнула Нина. – Но ты выполняй только то, что будет говорить Даниэль!

– Этого-то я и боюсь, – он так тихо это прошептал, что только одна Оливия услышала, стоя рядом.

Она улыбнулась, опустив взгляд в пол. Даниэль был отличным пилотом. Умным, начитанным, рисковым. Последнее хоть и пугало, но все же давало ему больше плюсов, чем минусов. Однако не все могли это оценить.

Время экзаменов наступало не только для пилотов, но и для многих стюардов и стюардесс.

Обстановка нервировала Оливию, несмотря на то, что до ее экзамена было еще три месяца. Даниэль точно будет в комиссии, и он-то завалит вопросами, пытаясь избавиться от нее. Девушка не сомневалась в этом. У него будет отличная возможность не допустить ее к полетам. Но она не собиралась так просто сдаваться, хотя каждый день у нее возникало желание покинуть экипаж без его участия. Не из-за экзаменов. Из-за него. Нет. Из-за себя. Оливия понимала, что не сможет работать рядом с ним. Он будет обращаться к пассажирам – она будет вздрагивать. Он будет проходить мимо – она будет его хотеть. Она не сможет забыть ту ночь. Ей не хватило месяца. Ей не хватит еще двух. Ей не хватит жизни, чтобы забыть. Она уже не знала, что еще сделать, чтобы не думать о нем.

Прилетев в Дубай, уставшая и измученная длинным перелетом, Оливия медленно поднималась по лестнице. Усталость радовала ее. Не было сил много думать. Преодолев последнюю ступеньку, она буквально налетела на стоящего возле ее квартиры Патрика.

– Привет, – он улыбнулся, пряча что-то за спиной, – я так соскучился, что решил не ждать завтра и приехал сегодня.

Вытащив из-за спины огромный букет алых роз, перевязанный розовой ленточкой, он протянул их девушке. Оливия выдохнула, улыбаясь и забирая у него цветы. Мило. Приятно. Но не от этого человека она их ждет. Хотя от Даниэля она рада была бы и просто одной герберы. Или розы. Или ромашки. Не важно. Пусть будет просто листик. И это будет самым дорогим подарком.

– Спасибо, – машинально девушка поднесла их к лицу, вдыхая несуществующий запах, – они прекрасны.

– Как и ты. Ты напоминаешь мне розу – красивая, яркая и прекрасная.

«Орхидеи подходят тебе», – пронеслось в голове шелковым голосом. Она еще помнила этот голос.