Адъютант его превосходительства - И. Болгарин

– Аминь! – раздался чей-то зычный голос. И тут с бокалом в руках под­нялся Рябушинский.

– Господа! – попросил он внимания. – Господа, я пью за тот день, ког­да колокола церквей первопрестольной оповестят мир, что с большевизмом покончено, что Россия вновь обрела себя!..

От имени русских патриотов-промышленников я объявляю, что полк, кото­рый первым войдет в Москву, получит приз – биллион рублей!

Зал взорвался аплодисментами. Оркестр грянул «Варяга». Ковалевский про себя продекламировал: «Так громче музыка играй победу!..»

Когда снова наступила тишина, поднялся бригадный генерал Брике. Он торжественно обратился к Ковалевскому:

– Уважаемый генерал! Король Англии и мое правительство поздравляют вас со званием лорда и награждением вас орденами святых Михаила и Геор­гия. Отныне ваш вензель будет навечно красоваться в церкви святого Миха­ила в Лондоне.

И снова грянул оркестр. Снова засверкали яркие вспышки магния. Колен фотографировал вставших из-за стола ликующих участников банкета. Затем он быстро направил фотоаппарат на Кольцова, и еще одна яркая вспышка вспыхнула в праздничном зале.

На протяжении банкета Кольцов не раз замечал, с каким пристальным вниманием вглядывался в него Колен.

«Спокойствие, Павел! – невозмутимо приказывал себе Кольцов. – Он все еще приглядывается… Надо опередить его… Опередить, пока он не попы­тался ни с кем поделиться своими сомнениями. В этом, пожалуй, спасение. Вернее, шанс на спасение…»

Колен вдруг увидел, что интересующий его офицер, встретившись с ним взглядом, стал сквозь толпу пробираться к нему. Это удивило и насторожи­ло его. Он почувствовал, что офицер ведет себя не совсем так, как следо­вало бы в его положении…

Остановившись рядом с журналистом, Кольцов спросил:

– Господин Колен, если не ошибаюсь?..

Еще не решив, как следует ему вести себя дальше, Колен молча склонил голову.

– Генерал Брике передал командующему вашу просьбу… Его превосходи­тельство даст вам интервью завтра в десять часов утра.

«Да нет же, он не узнал меня! – успокаиваясь, подумал Колен.

– Назначенное время меня устраивает, – кивнул он. – Благодарю.

– А я, признаться, думал, что вы меня узнали, – с шутливой укоризной в голосе произнес Кольцов.

Этот вопрос смутил Колена. Притворяться, что он не понимает, о чем его спрашивают, теперь не имело смысла.

– Как же, я прекрасно все помню! – сказал он, с вызовом глядя на Кольцова. – И крайне удивился, встретив вас здесь.

– Догадываюсь, о чем вы подумали… – Кольцов негромко, но с таким веселым безыскусственным удовольствием рассмеялся, что журналист оконча­тельно растерялся.

– Разве мое предположение лишено основания?

– Ах, господин Колен, господин Колен!.. – с легкой улыбкой сказал Кольцов. – В Киеве у каждого из нас были свои дела. Мы здесь читали ваше интервью с главным чекистом Украины Лацисом. Я адъютант командующего, а не начальник контрразведки. Но даже нашим контрразведчикам не пришло бы в голову подозревать в вас агента красных. – Он помолчал, закуривая, и каким-то странным тоном добавил: – Извините, должен идти. Надеюсь, мы еще продолжим эту нашу беседу. Или… – Кольцов многозначительно, в упор, посмотрел в глаза Колену, – или – ее продолжат мои друзья. Они постараются сделать ваше пребывание здесь приятным.

– Благодарю, – сухо ответил Колен. Он понял, что это угроза. И быст­рее, чем Кольцов, затерялся в толпе гостей, решил не ввязываться в это дело. Пока не ввязываться. Черт их разберет, этих русских! От них всего можно ожидать. Еще когда он первый раз ехал сюда, редактор сказал ему: «Будьте осторожны с русскими, Колен. Русская душа – потемки». Похоже, он был прав.

И все же для себя Колен твердо решил: по возвращении в Англию он обя­зательно опубликует эти две сенсационные фотографии. Туда, в Англию, ру­ки этого русского уже не дотянутся.

Поздно вечером, после того как бригадного генерала Брикса и генерала Журуа проводили в заранее приготовленный для них особняк, а корреспон­дентов по рангу разместили в гостиницах, Кольцов в смятенном состоянии отправился на Сумскую. Увидев его озабоченное лицо, Наташа догадалась: что-то случилось.

– Ты с очень плохими вестями? Да?

– Да, – не скрывая досады, согласился Кольцов. – Английский коррес­пондент Колен видел меня в Киеве в форме командира Красной Армии. И да­же, помнится, постарался запечатлеть на фотографии. И сегодня узнал. Я, конечно, поговорил с ним. Припугнул. Надеюсь, будет молчать. Но… все может быть…

– Та-ак? – невольно вздохнула Наташа. Она стояла в передней, зябко кутаясь в накинутый на плечи платок. – Что же делать? – И строго посмот­рела в глаза Кольцова, словно все это он сам нарочно устроил. Она при­выкла верить в Кольцова, восхищаться его смелостью, проницательностью, и вдруг – фотография! Какая нелепость!

В переднюю заглянул тоже встревоженный Иван Платонович. И Наташа пос­пешила рассказать Старцеву о грозящем Павлу провале.

– Ну что ж, заходи! – с загадочным лицом произнес Стардцев. – Гостем будешь… Как видно, сегодня день гостей…

В комнате навстречу Кольцову неспешно поднялся до странности знакомый человек – худой, сутулый, в косоворотке и сапогах. Это был Фролов.

– Ну, Павел Андреевич, рассказывай, как вы здесь живете? – сказал Фролов обыденным, будничным голосом, словно они и не доставались.

– Хуже некуда! – объявил Кольцов, с трудом сдерживая радость от встречи с Фроловым. Понимал, что не такой сейчас момент, чтобы давать волю чувствам.

Кольцов снова, но уже обстоятельно, с подробностями, расказывал обо всех тревожных событиях дня.

– Не слишком ли много, провалов? – жестко сказал Фролов. – Недавно Красильников, а теперь вот и ты… причем это уже вторично…

– Кольцов удивленно взглянул на Фролова:

– Почему – вторично?

Фролов вкратце изложил ему о чисто случайно разгаданной Лацисом щу­кинской операции с адресами и печально подытожил:

– Тебе действительно надо уходить. Это уже ясно!..

– Рановато, – улыбнулся Кольцов, – Сдается мне, этот журналист пра­вильно меня понял, хотя и не слишком хорошо владеет русским. По крайней мере, до самого вечера он не поделился своим открытием с контрразведчи­ками. Иначе я уже не пришел бы.

Затем разговор зашел о Красильннкове. Фролов стал подробно расспраши­вать, какие меры предприняты для его освобождения.

– Через Харьковское подполье мы налаживаем связь с тюремной охраной,

– стала рассказывать Наташа. – Возможно, удастся организовать побег не только Красильникову, но и Кособродову с его напарником.

Тусклые тени людей в неясном свете лампы метались по стенам, причуд­ливо изгибаясь, словно передразнивая каждый жест, каждое движение разго­варивающих, и от этого Наташе казалось, что в их доме множество людей, принесших сюда тревогу и тесноту.