Мила Хант - Эли Андерсон

Он мотает головой, не желая слушать.

– Тогда я ещё не понимал, в чём состоит наш долг. Отойди, Мила.

– Выслушай, умоляю. Выслушай меня сначала. Остальные Спириты нейтрализованы, шедшие за ними люди бежали. Ты один в этой битве.

– Для того, что я должен выполнить, мне никто не нужен.

– Ты больше ничего не хочешь сделать для Демоса, который так жаждет воплотиться и существовать? У тебя в голове только месть?

– Последний раз прошу: отойди, если не хочешь биться со мной.

Его голос еле заметно дрогнул. Этого мне достаточно, чтобы сохранить надежду, какой бы ничтожной она ни была. Я пристально смотрю на Вигго и проникаю в его мозг. Он морщится.

– Ты ничего не изменишь, Вигго. Несс не вернётся.

* * *

– Ты ничего не изменишь, Вигго. Несс не вернётся.

Голос, зазвучавший у него в голове, действует как искра, из которой вспыхивает пламя. Вигго концентрируется.

И впервые с тех пор, как он почувствовал в себе сверхспособность, ничего не происходит. Он не может войти в чужое сознание, по-прежнему оставаясь внутри своего собственного. Вигго пробует ещё раз – тщетно. Он не может выйти за пределы себя, ум другого человека для него закрыт. Зато в его голове опять раздаётся голос:

– Ничего не получится. Они произвели надо мной манипуляции, вооружили против других Спиритов. Прямо сейчас я уничтожаю твою сверхспособность. Ты не сможешь применить её ни ко мне, ни к кому бы то ни было. Надо отступить, Вигго. Битва кончена.

Он опускает плечи, руки. Дыхание выравнивается. Ему больше нечего сказать. Всё сказано в его сознании, вскрытом той, кого он ещё хотел любить, несмотря ни на что. Вокруг, словно по мановению волшебной палочки, возникают солдаты, берущие его в кольцо. И поскольку он больше не имеет власти ни над их умами, ни над собственной судьбой, Вигго издаёт рёв пойманного животного и, сжав кулаки, бросается на противников. Ярость умножает его силу. Он сбивает с ног первого, врезает второму, отбрасывая его на третьего. Вигго уже содрал руки до крови. Он похож на сорвавшегося с цепи дикого зверя посреди страшной схватки. Удар дубинкой по голени заставляет Вигго упасть на колени. Тут же следует второй. И толпа полицейских смыкается на нём как тиски.

* * *

Два прожектора гаснут, и моё трёхмерное изображение тает в сумерках, а голос стихает в микрофонах, расположенных совсем рядом, в клумбах. Двое военных прижимают Вигго к мостовой. Он поднимает голову и, не веря своим глазам, смотрит на то место, где я только что стояла.

И лишь тогда двери бункера открываются, и я выхожу наружу в сопровождении леди А. и начальника Генштаба. Я иду к нему целую вечность. Мои шаги гулко отдаются от мостовой. Я подхожу к Вигго справа. Он стоит на коленях, в разодранной одежде, одной рукой держась за затылок.

– Прости меня, – шепчу я.

Он поворачивается, его глаза вспыхивают. У Вигго есть время, чтобы осознать обман, но нет времени, чтобы воспользоваться своей способностью. На голову ему набрасывают мешок, и он погружается во тьму. Я подхожу и дрожащей рукой глажу его согнутую спину. Он дёргается и воет:

– Не прикасайся!

Голос меня не слушается. Но всё же я произношу:

– Я не смогла бы сражаться с тобой. Никогда. Я бы предпочла умереть.

Несмотря на мешок, голос Вигго звучит громко. И безжалостно:

– Ты как будто убила Несс второй раз.

Его слова прожигают меня насквозь. Совершенно уничтоженная, я отвожу взгляд. И вдруг раздаётся сдавленный крик:

– Мила!

Я узнаю голос, и кровь застывает в жилах. По площади идут двое военных, а между ними – две фигуры: маленькая и массивная.

– Отпустите их! – кричу я, бросаясь к солдатам.

Ближайший полицейский удерживает меня. Пух пытается высвободиться из рук своего конвоира. Я буквально расстреливаю Нильса взглядом, но он спокойно выдерживает это и произносит:

– Он сам вызвался пойти со мной.

– Верно, – подтверждает Пух. – Я хотел быть здесь. С ним и с остальными.

– Почему вы не ушли?! – спрашиваю я, вне себя от бешенства.

– Увидев твоё лицо на экранах, мы поняли, что сейчас произойдёт. Даже у Хоупа сработал защитный рефлекс: он тут же зажмурился, поэтому мы не сбежали, – говорит Нильс. – А явились мы сюда по доброй воле, как и все те, кем ты манипулировала.

Хоуп. Вот как. Пуха больше нет. Мой брат превратился в маленького мужчину, который выбрал прийти сюда, ведомый надеждой. Как и все, кем я манипулировала. Помолчав немного, Нильс вонзает нож ещё глубже в открытую рану.

– Мы не принадлежим тебе, Мила. Ты не хотела, чтобы мы были рядом с тобой. Но сейчас ты не можешь помешать нам пережить то, что нам суждено пережить. Посмотри правде в лицо: мы все хотели того, чему ты помешала под предлогом избежать кровавой бойни. Мы этого хотели, невзирая на цену, которую пришлось бы заплатить.

– Ну хватит, хватит, – вмешивается леди А. – Какая благородная тирада.

Она приближается к Нильсу и долго на него смотрит.

– Вы хотели быть здесь. Хорошо. Оставайтесь.

78

Я позволяю увести себя с площади. По пути не свожу глаз с Вигго. Он идёт спотыкаясь, ничего не видя в своём мешке. Присутствие Нильса, как всегда, успокаивает и вселяет уверенность, хотя он не смотрит в мою сторону и хранит ледяное молчание. Его слова опустошили меня. Должна ли я сожалеть о том, что сделала? Я спасла тысячи молодых людей от гибели. А ещё, возможно, от их ровесников, которые, ослеплённые властью, могли бы совершить гораздо больше зла, чем взрослые. Власть убивает красоту и величие души. Она уничтожает наши самые глубинные ценности, тот гуманизм, который мы носим в себе. Теперь я в этом уверена. И ничто меня не разубедит. Демос, созданный нашим воображением в секретных лабораториях, не существует. И не будет существовать никогда.

Сзади закрываются двери бункера.

Мы садимся в маленькие машинки, которые везут нас по лабиринту коридоров. Мой брат сидит рядом со мной, выпрямив спину. Он выглядит совершенно спокойным и взрослым. Я беру Хоупа за руку, но он мягко высвобождается, рассеянно улыбнувшись, и продолжает смотреть вперёд.

Мы выбираемся из машин. Леди А. идёт впереди. Двери открываются, и мы попадаем в тёмную комнату без окон, с высоким потолком. Я узнаю тут всё: компьютеры, две стеклянные колонны, а особенно стоящего перед нами человека – опять безукоризненно одетого и гладко выбритого. Потрясённая, я застываю на месте.

С. смотрит на меня. Всё те же