Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

— Тебя инопланетяне похитили что ли? Такие перемены прям! — пробормотал он.

Но девушка упрямо молчала, повторяя тему. Пару раз она заглянула в тетрадь Ника, тот пододвинул записи ближе. Девушка сцапала тетрадь и уткнулась в нее. Никита сам прогулял тот урок литературы, но у него был друг, который не мог прогулять литературу.

— Уваров снабдил? — усмехнулась Карина.

— Он самый, — ответил Никита.

Сэм, наблюдавший за поведением этой парочки, начинал злиться.

— Клинкина, оглохла что ли? На тебя так образ девственницы подействовал? — и парень похабно засмеялся.

Никита поднял на одноклассника глаза. После того, как Тимка рассказал историю Карины, Егоров проникся к девушке жалостью. Где-то там еще булькала обида за Нику, но сейчас… Да и шуточки Сэма, просто ни в какие ворота…

— Сэм, звонок скоро, — напомнил Ник.

Семён лишь мазнул по нему взглядом и вновь уставился на молчаливую Карину, но та упрямо игнорировала парня. Тогда Сэм наклонился к девушке и быстро шепнул:

— У меня или у тебя? Я тебе могу показать… — и он многозначительно подмигнул.

Никита напрягся, но Клинкина вдруг улыбнулась Семёну, склонилась к нему так, что их головы почти соприкоснулись.

— Сэм, — ласково промурлыкала она.

Парня будто током прошило, он даже дышать перестал, уставился на красавицу.

— А не пошел бы ты на …, — закончила, так же улыбаясь Карина, и отклонилась.

Ребята рядом захихикали. Кто-то повертел пальцем у виска, кто-то покачал головой. Егоров хмыкнул и стал что-то объяснять однокласснице. Та слушала внимательно, о чем-то спросила… И Сэм не успел отреагировать, потому что в класс вошла Елена Николаевна.

— Литература, ребята, литература! Проснитесь для начала, — напомнила она, заметив кое-где на столах учебник по русскому.

— Ой, а меня от чтения в сон клонит, — пробасили с последней парты.

— Значит, вы читать будете стоя, — усмехнулась учитель.

— А кони могут и стоя спать! — вновь голос сзади.

— Ну вы же не кони!

— Пока не заржём! — и ребята засмеялись.

Звонок разлился по коридорам, Елена Николаевна стала подгонять ребят. Взрослые дети поднимались на приветствие учителя, и учителя-маму кольнуло отсутствие собственного ребенка в этом коллективе. Он уже написал, что всё хорошо, но сердце матери…

— Так, нет Уварова, Жукова… Жукова уже третий день нет… И Клинкиной, — проводила перекличку Елена Николаевна.

— Я здесь! — крикнула Карина и поднялась.

Классный руководитель посмотрела на девушку и улыбнулась:

— Ты сегодня особенно хороша, Карина.

И неожиданно для себя самой девушка покраснела, села, смущенно пряча глаза. И урок покатился дальше.

Никита стоял рядом с Вероникой, когда к нему подлетела Карина. У нее были взволнованные глаза. Глянула мельком на Нику, от которой получила ремнем, но потом вновь перевела взгляд на Ника: ни дать ни взять взвесила все «за» и «против».

— Что там с Уваровым? — вдруг спросила она.

Егоров даже немного растерялся.

— Говорят, его на «скорой» увезли, — сказала Клинкина.

— Одна мамаша ему лицо своей сумочкой расхреначила, — ответил Ник.

— В смысле?

— В прямом. Просто набросилась и всё. Он хоть и заслонялся от нее, но…

— А какого она на него набросилась? Это же в школе случилось!

— Клинкина, меня там не было. Что знал, я сказал, остальное…

Карина отвела глаза, будто раздумывала, а потом вновь глянула на Никиту.

— Он в больнице?

— С утра ездил в Колпино на МРТ, — ответил Ник.

Клинкина кивнула, а потом, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Она нашла классную у дверей учительской. Та стояла спиной к ней, говорила по телефону, и Карина замерла, услышав разговор:

— И что сказали? Сосуды в порядке? А с виском? Там была дырка, Тим! Вот почему я беспокоюсь, ясно? Отец где? Уехал, а ты? Поешь и отдохни. Нет, я не перестану беспокоиться до последнего вздоха, понял? Я не ругаюсь и не кричу. Ладно. Отдыхай, — Елена Николаевна нажала отбой, оглянулась и даже вздрогнула. — Карина, ты чего?

— Елена Николаевна, у меня жутко болит голова, — сказала она, держась за голову.

— Была в медпункте?

— Была, но что она скажет?

— Медсестра давление померит.

— У меня в висках ломит, даже мутит.

— Карина, ты же знаешь правила. Я не могу отпустить тебя домой без твоего попечителя.

Девушка тут же скуксилась, скривила губы.

— Как будто вы не знаете моих попечителей, — пробормотала она.

Елена Николаевна вздохнула.

— Знаю, а еще знаю, — учитель приблизилась к девушке и почти на ухо шепнула, — что ты можешь напиться!

— А я не буду! Хотите, честное слово дам!

— Карина.

— Ну очень болит! Просто капец как!

— Капец…

— Ну… сильно. Очень сильно! Я не вру!

— Кто ж спорит…, — пробормотала педагог и посмотрела на девушку. Та тут же состроила страдальческое лицо. — Ладно, пошли. Выпущу тебя. Домой придешь, позвони, поняла? А еще лучше фото отправь…

— Елена Николаевна!

— А я тебя попозже навещу…

— Слушайте, ну я же не ребенок!

— Ребенок, еще какой ребенок! Взрослый ребенок, который, как оказалось, может чудить!

— Ну, Елена Николаевна.

— Смотри-ка, рюкзачок прихватила, предусмотрительная какая!

— Всё! Я пошла на физру! Сдохну на втором круге, вас в тюрьму посадят!

Елена Николаевна усмехнулась, а Карина продолжала:

— Посмотрят потом камеры, увидят, что я тут с вами говорю, пытаюсь рассказать о своей проблеме…

— У тебя ж просто голова болит!

— А это не проблема?

— О, Господи!

— Последние часы Клинкиной Карины Андреевны прошли в бесцельном разговоре…

— Пошли уже! Мертвого достанешь! Только позвони.

— Конечно, позвоню.

Карина почти бежала. Она не понимала, зачем это делает. Она не знала, как ее там встретят. Но по-другому поступить не могла.

Подлетев к подъезду, быстро набрала код домофона. Дверь, открываясь, тренькнула. Девушка дернула ее на себя и побежала к лестнице. Да, здесь был лифт, но Карина о нем забыла. Влетев на лестничную площадку четвертого этажа, закрутила головой, растерявшись: номера квартиры она не