Тропинка в зимнем городе - Иван Григорьевич Торопов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодая лаборантка со смазливым личиком только фыркнула сердито, заслышав имя.
— Котков? Знаю, как не знать… Больно высоко себя ставит, никого вокруг не замечает… Проштрафился? Ну, и поделом, если накажут, собьют спесь…
— Видите, Светлана Николаевна, и среди чувствительного пола встречаются жестокие сердца, — рассмеялся, отойдя, капитан Петухов. — Крепко же он досадил этой красавице…
— Вы так думаете? — насторожилась она.
Следующий разговор был со старым фрезеровщиком Мусановым. Пригладив на темени поредевшие волосы, он сказал:
— Раньше я Коткова близко не знал, только по работе. Но после того случая… ну, когда вышла схватка с хулиганами, которых обсуждали в клубе, — тут он для меня по-новому открылся. И хоть здесь, хоть где в ином месте заявлю одно: не может совершить дурного поступка такой смелый, такой чуткий к чужой беде человек. Не может — и все!
— Ну, не скажи, — возразил мастер Кузовкин, возникший вдруг рядом. — Этого следовало ожидать. Они с бригадиром Игнатовым вечно лезут в спор с руководящим звеном — например, со мной. То одно их не устраивает, то другое… Что же это за дисциплина? Вот и пожалуйста: сперва с мастером пререкается, а потом с милицией… Нету дыма без огня!
Светлана и Петухов хотели подойти и к ребятам из бригады Игнатова. Но потом решили, что не надо — уж те наперед ясно, что скажут.
Лишь издали понаблюдали, как сноровисто работали парни подле двух сияющих гладким металлом и свежей смазкой двигателей. Лешка, Анатолий и Юр — все в одинаковых комбинезонах и беретах — скрепляли крупными болтами картер и блоки. А Гена с Кимом колдовали над газораспределительной системой, соединяли топливный насос. Двигатели были огромны, в человеческий рост, и даже с виду неимоверно тяжелы.
Однако в многолюдной толпе, повалившей из заводских ворот после конца смены, Светлана и Петухов случайно оказались невдалеке от идущих рядом Геннадия Игнатова и Кима Коткова. Глаза Кима, встретясь с ее глазами, дрогнули в смущенном удивлении, а потом на его лице появилась улыбка — горькая и тусклая. Он прибавил шагу, вырвался вперед, а Гена прибился к ним, пошел рядом:
— Ну, вот что. Если Кима оторвут от нас… я имею в виду бригаду… пользы от этого не будет никому — ни бригаде, ни ему лично, ни обществу — железно говорю… — Было ясно, что человек высказывает мнение, уже давно выношенное. — Я многих людей на заводе знаю, уважаю, считаю своими друзьями… Но если бы мне довелось выбирать, с кем идти в разведку, я, не раздумывая, выбрал бы Кима. Ясно?..
Он умолк, захлебнувшись порывом встречного ветра.
Светлана вспомнила, как утром отец предрекал, что именно этот, сегодняшний, напористый ветер сломит на реках лед и откроет воды.
30
Давно уже Юр не участвовал в праздничных майских демонстрациях — со времени учебы в школе. Да что говорить: в последние годы из его сердца вообще стало исчезать какое-либо ощущение праздника…
А вот нынче с новой силой захлестнуло душу это кипучее весеннее торжество. Он шагал в осененной кумачовыми полотнищами, ярко разукрашенной заводской колонне, держа в руках древко с большим красным маком, сделанным так искусно — ну, как живой. Колонна поравнялась с трибуной на площади, оттуда в мегафон раздался приветственный клич:
— Слава советскому рабочему классу!
И, вместе со всеми, Юр кричал в ответ «Ура-а!..»
Потом, когда возвращался домой, его не покидало это радостное возбуждение. Ему захотелось тотчас сесть за стол, взять конверт и бумагу, поделиться впечатлениями своей обновленной жизни с матерью, написать ей, что работает теперь на заводе, где делают могучие дизели, что у него появились новые и надежные друзья; что бригадир Геннадий Игнатов и его личный наставник Ким Котков — головастые ребята, рационализаторы, почти изобретатели… Но тут настроение Юра омрачилось: опять вспомнил все, что стряслось с Кимом, беспокойство овладело им.
— Эй, Юрка, салют! Никак ты с демонстрации топаешь? — Валерий Кызродев кивнул на бумажный мак, который Юр решил отнести в подарок своей бабке. — Надо же — и тебя допустили в ряды… Ну, дела!
Рядом с Валеркой переминался с ноги на ногу и другой приятель былых времен — Габэ, который намекнул:
— А праздник не мешало бы и отметить! Заодно — такую приятную встречу, ведь давненько не виделись… — Из внутреннего кармана его куртки торчало горлышко бутылки. — Пошли к тебе, Юрка?
Юр заколебался, но в голове его вдруг мгновенно сложился некий план — и он согласился, охотно и решительно.
Дома притащил на стол большой черинянь, пирог с рыбой.
— Вот, прошу отведать, дорогие гости… Бабуля моя нарыбачила в «Гастрономе», испекла к празднику… Жаль самой нет дома, ушла к подружке. Ну, да ладно, обойдемся как-нибудь своими силами.
Выпили по случаю праздника, закусили рыбником. Сами же позыркивали друг на друга в некоторой настороженности: будто проверяя, цела ли еще былая дружба, остались ли меж ними те нити, которые прочно связывали их раньше.
— Значит, вкалываешь на заводе? Гайки крутишь? — спросил Валерий.
— Делаю, что укажут: и гайки кручу, и болты верчу…
— Ну и как — нравится?
— А что, подходяще. Между прочим, при моем непосредственном участии уже пять дизелей собрали…
— Ты так сияешь, что можно подумать: тебе и вправду эта работа — сплошное удовольствие, кайф…
— Работа — это прежде всего работа, а не удовольствие, — солидно изрек Юр. — Но она мне определенно по сердцу, врать не буду.
— Ничего, скоро надоест! — усмехнулся Валерий. — Я-то тебя знаю. Ведь в цеху — не на сплавном рейде — тут каждая минута на учете. Не хватит у тебя пороху тянуть лямку, терпелки перетрутся, захочется воли…
Губы Юра сжались упрямо:
— Захочется или нет, но работать буду честно. — И с удовольствием повторил любимое присловие своего бригадира: — Железно говорю.
— Не зарекайся… Вон один такой же передовик-ударник краснобайствовал с трибуны, учил, как жить, а сам-то и попался на уголовщине… — Валерий старался посильней уколоть Юра, попасть, как говорят знатоки каратэ и джиу-джитсу, в болевой узел.
Юр сразу подобрался: осуществление плана началось даже не по его инициативе — бывший приятель сам завел разговор на эту тему.
— Кого имеешь в виду — понял… Но учти, Валерка, в деле этом слишком много тумана. Подозрительного много…
— Какого еще тумана? Вот упекут
