Чтобы люди помнили - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На экзамене Ромм ему говорит: „Ну, расскажите, как себя чувствовал Пьер Безухов в Бородинском сражении“. Шукшин отвечает: „Я это не читал. Очень толстая книжка, руки не доходят“. Ромм нахмурился: „Вы что же, толстых книжек совсем не читаете?“ Шукшин говорит: „Нет, одну прочёл. "Мартин Иден". Очень понравилась“. Ромм сказал: „Какой же вы директор школы, вы некультурный человек. Нет, вы не можете быть режиссёром“. И тут вдруг Шукшин стал на него кричать: „А вы знаете, что такое директор школы? Дрова к зиме у председателя сперва выбей, потом вывези да наколи, чтоб детишки не мёрзли. Учебники раздобудь, парты почини, керосину добудь, учителей размести. А машину — с хвостом на четырёх копытах — и ту в колхозе не выпросишь. Где шагом, где бегом, грязь — во… Где уж тут книжки читать!“ Вгиковские бабки были счастливы — нагрубил Ромму, сейчас его выгонят. А Ромм заявил: „Только очень талантливый человек может иметь такие нетрадиционные взгляды. Я ставлю ему пятёрку“».
Поступив во ВГИК, Шукшин поселился в общежитии института на Трифоновской улице. В 1955 году вступил в ряды КПСС. В декабре того же года, из-за обострения язвы желудка, он попал в Остроумовскую больницу. Один из его соседей по палате — И. Черейский — позднее вспоминал:
«Кино не было единственной темой наших разговоров. Шукшин заводил со мной, в сущности совсем незнакомым ему человеком, разговоры на „запрещённые“ в то время темы. Больше всего меня поразило то, что Шукшин, а это было ещё до XX съезда партии (он состоится в феврале 1956 года. — Ф.Р.), до разоблачения культа личности Сталина, без всякого стеснения критиковал всё и вся. Ему всё было не по душе. А уже позднее я узнал, что он был членом партии. Вероятно, обстоятельства сложились так, что вынудили его вступить в КПСС…
И ещё что меня удивило: молодой парень, служил на флоте (а туда, как известно, отбирают стопроцентно уравновешенных людей), а был как натянутая пружина. Видно было, что он с трудом сдерживает свои эмоции…»
Между тем в 1956 году состоялся дебют Шукшина в кино: в фильме С. Герасимова «Тихий Дон» (вторая серия) он сыграл в крошечном эпизоде — изобразил выглядывающего из-за плетня матроса. С этого матроса и началась его кинематографическая судьба.
Летом следующего года Шукшин оказался на практике в Одессе и совершенно внезапно получил приглашение от режиссёра Марлена Хуциева сыграть главную роль в его фильме «Два Фёдора». Вот как вспоминает об этом сам режиссёр: «На аллее Одесской киностудии я встретил человека, незнакомого мне, он был не из студийных. Человека со слегка раскачивающейся походкой, одетого в тёмно-синюю гимнастёрку и галифе, в сапогах — костюм совершенно немыслимый для жаркого одесского июля. Я сразу узнал его, хотя никогда не видел и фамилию его услышал дня за два до этого, и она ничего мне не говорила. И тем не менее я сразу узнал его. Здесь нет никакой мистики. Речь идёт о студенте третьего курса режиссёрского факультета, приехавшем на практику. Я начинал ставить фильм „Два Фёдора“, мне нужен был исполнитель главной роли; сценарий был славный, но несколько, как казалось мне, сентиментальный, и нужен был настоящий солдат.
Среди актёров, которых я знал, мне такой не виделся. И вот вгиковцы, его однокурсники, назвали мне фамилию, которую я никогда не слышал, — Шукшин, самого его ни разу не встречал — он поступил во ВГИК, когда я его кончил. В Одессе он был уже около двух недель, но мне ни разу не попадался. И тем не менее, встретив, я сразу узнал его.
Мы поравнялись, прошли мимо, не сказав ни слова друг другу, — он был на практике у товарища и пробовался на одну из ролей, и до результата проб заговаривать с ним мне было неудобно…
Некоторое время, проходя друг мимо друга, мы продолжали молчать (странно! он вдруг стал попадаться часто), потом стали сдержанно кивать друг другу. Наконец, когда он не был утверждён в картине, в которую пробовался, я предложил ему прочесть сценарий, сказав, что, если он согласится, никого другого снимать не буду (попробую для приличия — он неизвестный, я делаю вторую картину, а по сути, первую, так просто без пробы не дадут).
Он согласился. До сих пор не могу понять, что его привлекло тогда. Главная роль, моя ли откровенность, которой он поверил? Так или иначе, мы условились, и я уехал в Киев утверждать сценарий.
После обсуждения сценария в киевском комитете дали Поправки, было установлено, что я сделаю их прямо в режиссёрском сценарии в короткий срок — две недели. Я остался в Киеве, засел в гостинице, целыми днями писал, резал, клеил. Однажды в дверь постучали, и в номер, к моему изумлению, вошёл Шукшин. Вид у него был хмурый и одновременно смущённый. На мой вопрос, откуда он взялся вдруг, ответил, что приехал на съёмки. Оказалось, что после моего отъезда из Одессы в группе, в которой он до этого пробовался, произошли какие-то неполадки с актёрами и его срочно вдруг утвердили на этот раз на главную роль. Он сообщил, что ему сказали, что мне, мол, сценарий утверждать не собираются и я запущен не буду. Я высказал недоумение, кивнул на груду листов режиссёрского сценария, сообщил, что спешно кончаю, собираюсь сдать, после чего должен быть запущен, и что он, мягко выражаясь, введён в заблуждение. Шукшин произнёс короткое слово „ясно“, подвигал желваками и… уехал в Москву. Был шум, выяснение отношений с дружественной группой, скандал на студии. Потом, когда я был запущен, его за эту решительную акцию не разрешали пробовать, но затем всё улеглось. Потом была работа, о которой, несмотря на то что она протекала тяжело — я всё время болел, — вспоминаю как о счастливом времени…»
Фильм «Два Фёдора» вышел на экраны страны в 1959 году, и его премьера состоялась в столичном Доме кино на улице Воровского. Причём Шукшин это торжественное мероприятие едва не пропустил. Накануне он выпил лишнего, устроил скандал в общественном месте, и его задержала милиция. Когда об этом узнал Хуциев, он тут же бросился выручать Шукшина. Он приехал в отделение милиции и лично встретился с его начальником. Разговор был долгим, и страж порядка долго не хотел идти навстречу. При этом его аргументы были довольно убедительными: «У нас перед законом все равны! — говорил он. — А артисту тем более непозволительно вести себя подобным образом!»
И всё же Хуциеву удалось уломать милиционера. Судя по всему, решающее значение имело то, что Хуциев пригласил начальника отделения на премьеру картины, пообещал устроить ему лучшие места в зале. Премьера оказалась очень успешной, и Шукшина-актёра заметили. С. Бондарчук позднее писал: «Его лицо выделялось среди привычных лиц экранных героев. Оно поражало необыкновенной подлинностью. Словно это был вовсе не актёр, а человек, которого встретили на улице и пригласили сниматься. В Шукшине не было ничего актёрского — наработанных приёмов игры, совершенной дикции и пластики, которые обычно выдают профессионала. Меня, в ту пору уже достаточно опытного актёра, Шукшин заинтересовал…»
