Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

— Маркус велел спросить, а потом привести вас.

Она пожала плечами и отступила от двери. И была она на три дюйма выше. Надо было бы обратить больше внимания на ее руки. Они тоже переменились?

— А зачем эти скульптурные упражнения с телом? — спросила я.

— Та форма — моя дневная форма. Эта — настоящая.

— А зачем нужна эта маскировка?

— На случай, если придется делать что-нибудь… некрасивое.

Некрасивое?

Она упругими шагами прошла к закрытой двери. Скользящей, спортивной походкой, как большая кошка. Или большая волчица?

Она постучалась. Я ничего не услышала, но она открыла дверь. И остановилась в проеме, скрестив руки под грудью и улыбаясь нам. Улыбки Райны начинали мне не нравиться.

За дверью оказался банкетный зал с накрытыми скатертью столами. Напротив перекладины возвышалась платформа с четырьмя креслами и кафедрой. На платформе стояли двое мужчин. Один — шести футов ростом, поджарый, но мускулистый, как баскетболист. Волосы у него были черные, коротко подстриженные, и под стать им — усы толщиной с палец и бородка. Он стоял, держась одной рукой за запястье другой. Поза спортсмена. Поза телохранителя.

Одет он был в обтягивающие джинсы и свитер грубой вязки. В вырезе под шеей выбивались волосы. Черные ковбойские сапоги и здоровенные угловатые часы завершали облик кинематографического злодея.

Второй был не выше пяти футов семи дюймов. Волосы у него были того интересного оттенка белокурого, в котором есть намек на каштановый, но все равно человек остается не шатеном, а блондином. Волосы короткие, но модно подстрижены и уложены феном, и на них было бы приятно смотреть, будь они чуть длиннее. Лицо чисто выбритое, с квадратной челюстью и с ямочкой на подбородке. От этой ямочки оно должно было бы казаться смешным, но не казалось. Лицо для указания правил. Эти тонкие губы созданы для высказывания единственно правильной точки зрения.

На нем был синий полотняный пиджак поверх черных брюк. Бледно-голубой свитер с высоким воротником, идеально подходивший к пиджаку, завершал наряд. Ботинки черные, начищенные до блеска.

Это наверняка Маркус.

— Альфред.

Всего одно слово, но это был приказ. Человек повыше сошел-спрыгнул с платформы грациозным целеустремленным движением. Он двигался в облаке собственной жизненной силы. Она клубилась и кипела вокруг него, как поднимающийся от мостовой жар. Невооруженным взглядом это трудно было увидеть, но это определенно чувствовалось.

Альфред направился ко мне, будто с какой-то целью. Я отступила спиной к стене, так, чтобы видеть Райну и всех остальных. Ирвинг отступил вместе со мной. Он стоял чуть поодаль от всех, но ближе ко мне, чем остальные.

Я откинула полу пальто, чтобы был виден револьвер.

— Надеюсь, Альфред, у вас нет враждебных намерений.

— Альфред, — сказал второй мужчина. Одно слово и с той же интонацией, но на этот раз Альфи остановился на полпути. И стоял, глядя на меня в упор. Взгляд его не был безразличным — он был враждебным. Обычно я не вызываю у людей неприязни с первого взгляда. Ладно, я тоже от него не в диком восторге.

— Мы не собираемся применять к вам насилие, миз Блейк, — сказал Маркус.

— Ага, как же! У вашего Альфи насилие в каждом движении. Прежде чем подпустить его ближе, я хочу знать, что у него на уме.

Маркус поглядел на меня, будто я сделала что-то интересное.

— Очень точное описание, миз Блейк. Вы, значит, видите нашу ауру?

— Если вы так это называете.

— У Альфреда нет враждебных намерений. Он просто обыщет вас и убедится, что при вас нет оружия. Для не-оборотней это стандартная процедура. Уверяю вас, в этом нет ничего личного.

Уже само их желание видеть меня безоружной вызвало у меня не менее сильное желание оставить оружие при себе. Зовите это упрямством или сильным инстинктом выживания.

— Может быть, я и соглашусь на обыск, если вы мне сначала объясните, зачем я здесь.

Потянуть время, пока я решу, что делать.

— Мы не обсуждаем дела в присутствии прессы, миз Блейк.

— А я не буду разговаривать с вами без него.

— Я не стану подвергать нас всех риску ради удовлетворения праздного любопытства. — Маркус продолжал сидеть на платформе, как генерал, делающий смотр войскам.

— Единственная причина, по которой я здесь оказалась, это что Ирвинг — мой друг. Оскорбляя его, вы не завоюете моей симпатии.

— Мне не нужна ваша симпатия, миз Блейк. Мне нужна ваша помощь.

— Вам нужна моя помощь? — Я даже не пыталась скрыть удивление.

Он коротко кивнул.

— Какого рода помощь?

— Сначала он уйдет.

— Нет, — ответила я.

Райна оттолкнулась от стены и пошла вокруг нас мягким шагом — на расстоянии, но кружа, как акула.

— Наказание Ирвинга можно бы уже начать, — прозвучал ее низкий и мурлыкающий на переходах голос.

— Не знала, что волки мурлычут, — сказала я.

Она рассмеялась:

— Волки много что делают, что вы, как я уверена, знаете.

— Не понимаю, о чем вы.

— Ну, бросьте, бросьте! Между нами, женщинами. — Она привалилась плечом к стене, скрестив руки, с очень дружелюбным лицом. Ручаюсь, она могла бы откусить мне палец и при этом все время вот так улыбаться.

Райна наклонилась ниже, будто хотела посекретничать.

— А Ричард — он действительно так хорош в деле, как с виду?

Я поглядела в ее смеющиеся глаза.

— Я об этих делах не рассказываю.

— Я тебе расскажу свои маленькие секреты, а ты мне — свои.

— Хватит, Райна! — Маркус пододвинулся к краю платформы, и вид у него был далеко не довольный.

Она выдала ему ленивую улыбку. Она подначивала больше его, чем меня, и получала от этого огромное удовольствие.

— Ирвинг должен уйти, а Альфред должен обыскать вас на предмет оружия. Эти два пункта не обсуждаются.

— Я вам предлагаю компромисс: Ирвинг уходит, но он едет домой. Никаких наказаний.

Маркус покачал головой:

— Я распорядился, чтобы он был наказан. Мое слово — закон.

— И кто это умер, что вы стали королем?

— Саймон, — сказала Райна.

Я заморгала.

— Он убил Саймона в бою. Вот кто умер и сделал его королем.

Задай глупый вопрос…

— Если вам нужна моя помощь, Ирвинг уходит целым и невредимым. Без наказания.

— Не надо, Анита, — сказал Ирвинг. — Ты только хуже делаешь.

Райна так и осталась стоять, наклонившись ко мне. «Наши девичьи разговоры».

— А знаешь, он прав. Сейчас с ним предстоит поиграть мне, но если ты разозлишь Маркуса, он отдаст его Альфреду. Я буду мучить его ум и тело, Альфред его сломает.