7 дней в июне - Алексей Ивакин

Вновь пошла зубрёжка и наработка навыков. Немецкие наставления по минно-взрывному делу, уставы и инструкции, и прочее – как в вермахте организовывали охранение стоянки, колонны, сигналы и так далее и тому подобное.

С оружием и всем тем, чем к нам припёрлись немцы, мы провозились до вечера. А после ужина на наши гудящие головы вывалили уже японцев.

Японский городовой!!!

– Какая сволочь узкоглазая придумала этот механизм подачи патронов! Мне чуть палец не отрубило!

– Цыц! Доорёшься сейчас у меня! – инструктор показывает рукой на станковый Тип 92. – Будешь его таскать в одно рыло.

Когда совсем стемнело, нас завели в классы. Там уже у каждого спрашивали про всё то, что показывали и вбивали в голову утром, днём и вечером.

Если была ошибка – я вот, например, запамятовал звания унтер-офицерского состава, то мне вручили томик, с закладкой на нужных страничках, и показали на часы – тридцать минут. Все звания вермахта и как их различить.

Неудивительно, что ночью во сне, я шёл во главе роты японских камикадзе в «банзай-атаку» по снежному полю. Причём матерился по-немецки и каждый раз, когда оглядывался назад, то за нашими спинами видел заградотряд с пулемётами, где одним из пулемётчиков был Женька, а командовал ими бравый гауптман, похожий на моего дядю.

Причем, снилось мне все это уже в самолете. Почему в самолете? Да потому как перед отбоем нас опять построили.

– Товарищи офицеры, старшины, сержанты и рядовые, – полковник кратко обрисовал ситуацию на Западе. – В двух словах – всё держится на соплях и нитках. Кто поедет добровольно – выйти из строя!

Мда. Словить пулю где-то в Польше или Белоруссии… Жаль, хоть в жизни я ещё много чего не сделал, но, может быть, я и живу ради этого?

Касаюсь рукой плеча сержанта, чтобы тот посторонился, но тот уже сам выходит из строя… И сзади кто-то начинает двигаться.

Шаг вперёд сделало всё отделение, весь взвод, вся рота, весь отряд.

В сводный отряд наша группа попала. Кто не попал, тот особо не расстраивался – уже началась переброска на границу с Китаем и Монголией. Нас ждали вертушки, нас ждал фронт.

В голове всё ещё вертелось напутствие полковника, чтобы мы достойно показали себя в боях с врагом, как наши предки сибиряки. А вот перед глазами была та самая фотография, сделанная дедушкой в Харькове – где он навещал воинское захоронение. Там были и две наши фамилии.

Так что я вышел из строя ещё и по личным мотивам.

Сергей Акимов. Военный пенсионер. Одесса.

Утром поехал на работу. Полчаса ждал маршрутку, потом еле влез в нее и ехал в неестественной позе еще час. Пассажиры пытались высказывать свое недовольство водителю. В ответ услыхали, что часть шоферов призвана в армию, да и с горючим проблемы, так что пусть радуются, что хоть так едут. Правда, высказано это было не в такой вежливой форме, как я пересказываю…

Добрался. У начальника оперативка начинается в девять – успел заглянуть к нему и дал согласие. На оперативке был представлен начальникам отделов – сколько новых лиц! За семь лет, которые я был на пенсии, поменялись практически все – кто тоже уже на пенсии, кто на повышение пошел в другие учреждения. Всего три-четыре знакомых осталось.

Обсуждалась, как всегда, текучка – усиленный вариант несения службы в условиях некомплекта кадров, возможности производства продукции военного ассортимента из перечня, предложенного городской властью.

Обрадовало, что, по информации из управления, руководители России и Украины договорились о поставках РФ газа и нефти в увеличенных объемах с расчетом после окончания боевых действий. Значит, и транспорт горючим обеспечат, и свет в домах будет. Это легко объяснимо – нефть и газ теперь кроме как в страны бывшего СССР качать некуда и еще долго после войны тоже – пока разберутся с послевоенным переустройством Европы и мира, построят трубопроводы и т. д. и т. п.

По окончании оперативки заскочил в отдел, объявил девчатам, что я опять у них начальник, и пошел в кадры. Подняли мое личное дело из архива и готовили приказ о принятии на службу.

В отделе, как и во всех других постоянно включен телевизор. Количество развлекательных программ резко сократилось, замененное выпусками новостей. Занимаясь текущей работой, все жадно ловят свежую информацию.

Российские войска заняли территорию Прибалтики. Правительства Эстонии, Латвии и Литвы относятся с пониманием к военной необходимости, призывают своих граждан не оказывать сопротивления, и выражают надежду, что после разгрома фашистской коалиции будет восстановлен статус-кво. Что-то сомневаюсь в этом, то есть в том, что сохранятся такие государства. Хватит терпеть у себя под боком полуфашистские режимы, называющие себя «демократическими»!

Да и вообще, и в разговорах людей в транспорте, сослуживцев, да и по телевидению очень часто стало высказываться мнение, что хватит, пожили раздельно, погрызлись между собой, убедились, что национальная элита жаднее, подлее, нахальнее и ничуть не умнее бывшей союзной – пора вновь воссоединяться в единую страну.

Константин Зыканов, сотрудник прокуратуры. Кобрин.

Суровая мужская пьянка, разбавленная присутствием Гришиной медички, надолго не затянулась – около полуночи все уже разбрелись по своим комнатам, сказался длительный недосып, сдобренный изрядным количеством алкоголя. Закуски, правда, хватало и все с удовольствием поели всяческих домашних вкусностей, от которых изрядно отвыкли за последние дни – расстарались командир части и, что удивительно, местный особист – все-таки изрядную головную боль, которую представляли для них немецкие диверсанты, мы сняли. Разговор во время застолья, в перерывах между тостами «за именинника», «за родителей», «за детей» – одним словом, всеми стандартными во время празднования дня варенья спичами – крутился в основном вокруг того, что должно было произойти завтра – то есть вокруг предстоящего наступления. По общему мнению, с учетом подтянувшихся из России войск, развернутых частей, составленных из белорусских резервистов, а также подавляющего качественного превосходства современной армии над Вермахтом, разгром основных немецких сил не должен был затянуться. В атаку на немецкие пулеметы цепями бойцам идти не придется – не то сейчас время. А вот то, что произойдет после того, как начнется прочесывание местности и ликвидация мелких групп, которые обязательно останутся в нашем тылу, может стоить нам немало крови – тут техническое превосходство особого значения иметь не будет, если только ночью. Командир сообщил, что, по его информации, наше наступление должно начаться около 4 часов утра, а Саня – что известно следующее место дислокации нашей группы. Этим местом станет город Кобрин – районный центр в шестидесяти километрах от Бреста. Там создалась любопытная ситуация: немцы 23-го числа заняли юго-западную часть города, но их попытки продвинуться дальше были остановлены частями белорусской армии, оказавшимися в городе и местным ополчением – бойцам удалось взорвать мосты через речку, делящую город практически пополам и закрепиться на восточном берегу какого-то канала. В результате немцы, обойдя город с севера и юга, продвинулись еще на несколько километров вперед, а на следующий день – продвинуться уже не смогли, встали намертво, натолкнувшись на спешно подготовленную линию обороны, пересекавшую Минское шоссе. В самом Кобрине фрицы, лишенные поддержки бронетехники, не предпринимали особых попыток захватить северную часть города. Им хватило забот с оставшимся у них в тылу зданием районного ОВД. Именно об этом случае рассказывали в новостях – сотрудников милиции, оставшихся в живых после того, как немцы провели несколько атак на здание, сопровождавшихся обстрелом из «колотушек», в ночь на 25-е июня вывела из окружения группа белорусского спецназа. Вот туда-то нам и предстояло отправиться. А еще мне преподнесли подарок – один от всех. Он вызвал у меня некоторые сомнения – здесь-то с ним проблем не будет, а вот дома… До дома, правда, надо было еще дожить – поэтому новенький «Вальтер», с выгравированной надписью на присобаченной к рукояти пластине, отправился в мою сумку, упакованный в кожаную кобуру желтого (!!!) цвета, неизвестно каким боком оказавшуюся в закромах базы. Пистолет, оказывается, в нарушение всех инструкций таскал с собой Суховеев, а пластинку с надписью изготовили местные умельцы.

Встали рано – около 6-ти часов утра. На самом деле, где-то начиная с половины четвертого, нам не давали спать самолеты – звук реактивных двигателей пепелацев, идущих на малой высоте не способствовал крепкому и здоровому сну. Из кроватей никто не выползал – все равно ночью ничего особо не увидишь. Позавтракав, мы загрузились в наши средства передвижения – БТР и МАЗ. Гриша нежно попрощался с всплакнувшей прапорщицей, мы – не столь нежно, но уже вполне по дружески, с командиром и особистом, вышедшими нас проводить. Одна за другой оставались позади белорусские деревеньки – Машуки, Гончары, Миловиды. Через пару часов не очень быстрой езды, у поворота на Добромысль, выехали на трассу М1 Брест-Москва. Вскоре шедший впереди БТР резко затормозил и стал прижиматься к обочине, наш МАЗ последовал за ним. Встали. Отлить, что ли, кто-то захотел? Ага. И это – тоже. Но основная причина была другой – метрах в пятидесяти от дороги из земли торчал хвост самолета с знакомой пока только по фильмам и историческим фотографиям фашистской свастикой. Все, не сговариваясь, бросились к нему. Мда… Интересно, кто его приласкал? Немец, видимо, до последнего момента тянул к своим – судя по тому, что он не взорвался на собственных бомбах, а нос его, ныне ушедший в болотце, был направлен на запад. Значит, успел отбомбиться. Рядом валялось характерно изогнутое крыло – «Штука». Задняя часть фонаря, в том месте, где должен был находиться стрелок, отсутствовала – на этом месте в фюзеляже была здоровенная дырень. Короче, к общему мнению о том, кто приземлили фашиста, мы так и не пришли. Сфотографировав раритет на все имевшиеся с собой мобильные телефоны, мы отправились дальше. Яглевичи, Зеленый Бор, Береза. Первый раз нас остановили в районе Углян. Остановил обыкновенный милицейский пост – «УАЗик», четверо ментов в бронежилетах. Необычным, пожалуй, было только то, что у одного из них вместо обычного АКСУ был РПК – все-таки несколько нехарактерное для патрульно-постовой службы оружие. Старый предъявил наши документы – еще 22-го числа ему выдали отличную бумагу кгбшники, менты придирчиво изучили наши разнообразные ксивы и, пожелав счастливого пути, посоветовали быть на стреме – до тех мест, где, по их словам, еще утром были бои, осталось совсем недалеко. Через несколько километров – вторая остановка. Тут все уже серьезнее – службу тащат, судя по характерным эмблемам с мифическим зверем, российские ВВ. Нормальный такой блокпост, мешочки с песком, окопчик, БТРчик, притаившийся в сторонке, пара ЗСУ-шек в лесочке. Этим мы решили рассказать о сбитом немецком пикировщике – вдруг мужики не в курсе. Мужиков «Штука» не заинтересовала – оказывается, что этого добра тут хватает, если по окрестностям побродить. Подвалившие к нам вв-шные зенитчики даже переживали по этому поводу – сюда их перебросили только накануне, и потренироваться в стрельбе по летающим гансам не пришлось, по причине полного отсутствия последних. Понятно. В бой ребят еще не пускали, поэтому происходящее кажется им игрой. Проверка документов выявила присутствие у нас на борту зайца – по крайней мере, именно толстым зайцем лейтенант, командовавший блокпостом, посчитал Алекса, у которого из документов на руках была только копия постановления о прекращении в отношении него уголовного дела, выданная ему Андреем. После того, как мы объяснили, что это за гусь, на живого немецкого диверсанта, вставшего на путь исправления, сбежались смотреть все – матюги летехи о потере бдительности эффекта не возымели. После того, как связались с штабом вв-шной бригады, те, в свою очередь, с белорусскими комитетчиками, которые связались с Минском и тем же самым но в обратном порядке, нам разрешили проследовать дальше – но не одним. Нашу колонну замкнул грузовик со спаренной ЗУ в кузове – так, на всякий случай. Шоссе было нормальным до поворота на Пружаны – именно в этом месте окончательно остановили немцев. Было заметно, что за двое суток, которые имелись в распоряжении белорусов с момента переноса, подготовить линию обороны успели хорошо – шоссе пересекал здоровенный ров, наполовину заполненный водой, через который сейчас было перекинуто временное подобие моста – похоже, кто-то уже озаботился тем, чтобы на дороге не возникло пробки, но она все равно возникла. «Мост» смогли сделать только на две полосы и нам пришлось изрядно постоять – у въезда стоял пост из двух ваишников и двух дпсников, которые отдали предпочтение сначала танковой колонне (судя по виду Т-72-х и торчащим из люков башен лицам и танки и танкисты были из «запаса»), а потом – снявшейся с позиции батарее РСЗО в сопровождении двух «шилок» и БТРа, которые, видимо, меняли место дислокации – вскоре после того, как мы, переехав через мост, их нагнали (где-то в районе Кобринской окружной), они повернули в сторону Драгачина, остановились и личный состав, бодро посыпавшись из МАЗов, стал спешно разворачивать свои установки – похоже, готовились к стрельбе. Дорога от моста до Кобрина оставила гнетущее впечатление – вдоль дороги была масса разбитых грузовиков, танков, бронемашин – естественно, немецких. Водителям пришлось выделывать изрядные кренделя, объезжая образовавшиеся в асфальте воронки. Несколько раз видели и нашу технику – БМП с сорванной башней, сгоревший танк, БРДМ с огромной пробоиной в борту. Немного в стороне от дороги лежал вертолет – Ми-24 с российскими опознавательными знаками на борту, вокруг которого сновали люди. Воздух пропитался дымом и гарью – чадящие останки техники явно не способствовали улучшению экологической обстановки, да и в лесах кое-где поднимались столбы дыма – тушить лесные пожары сейчас было некому. И – трупный запах. Тел убитых вокруг дороги было много. Видимо, в последние пару дней немцам было уже не до похорон своих покойников, а нашим – еще не до того. Гнетущее впечатление оставила деревня Бухавичи – точнее то, что когда-то было этой деревней, расположенной справа от съезда с Минского шоссе на трассу Кобрин-Березы. Над деревней стояли столбы дыма – похоже, что там не осталось ни одного целого дома. На въезде в Кобрин нас проверили еще раз – теперь белорусские мотострелки. Судя по деловитости, измазанным лицам и грязному камуфляжу – эти ребята в бою уже побывали. Мы не ошиблись – именно их бригада гнала немцев до Кобрина, а теперь гонят и дальше – в том числе дивизию СС «Рейх». Не одни, конечно – с помощью российских и белорусских танкистов, летчиков, десантников – короче говоря, всех, кто когда-то назывался Советской Армией. В самом Кобрине – в той его части, через которую мы проехали, добираясь до штаба (место его дислокации нам любезно подсказали мотострелки), каких-либо следов недавних боев заметно не было. Собственно, бои до этой части города и не дошли, а немцам было не до такой роскоши, чтобы обстреливать артиллерией или бомбить городские кварталы. Штаб располагался в доме на углу улицы Ленина и Авиационного переулка – и только там, где-то в районе Привокзальной улицы, мы увидели, что Кобрин война не пощадила. Похоже, что немцы бомбили железнодорожную станцию – а досталось городу. На Привокзальной, вдоль железки, часть зданий представляла собой коробки – без крыш, без окон, без дверей – без всего, что делает дом домом. Перекресток Привокзальной и Ленина являл собой здоровую воронку – то ли прямо туда упал самолет, то ли – какая-то мощная авиабомба. Жителей видно не было – успели вовремя эвакуировать, вообще, улицы были практически пусты. Метров за сто до штаба нас вновь остановили – хоть никто и не бомбит, но порядок есть порядок, и демаскировать штаб подъехавшей техникой не стоило. Дав команду всем ждать в машинах, я, Володя и Старый отправились знакомиться с теми, в чье распоряжение нас направили.