Страх звёзд - Василий Владимирович Воронков

Фён снова выстрелила. Томаша полоснуло по коже огнём, и разрезанный стальной манжет раскрылся. Он встал — и тут же чуть не рухнул на пол. Весь отсек шатался, как при землетрясении.

Фён посмотрела на Томаша испуганным взглядом, мигом растеряв всю решимость.

— Пойдём!

Томаш потащил её в коридор — Фён прихрамывала, и ему приходилось поддерживать её за плечо. Пол в коридоре вспучился и треснул, оголив чёрную пропасть трюма. Вспыхнули аварийные люминофоры. Кто-то пробежал по коридору, споткнулся и кубарем покатился в красное марево.

— Куда? — Фён вцепилась Томашу в рукав.

Кровь стучала в висках.

— Спасательные капсулы! Здесь должны быть капсулы или шаттлы!

— Да кто нас туда пустит!

— Пошли!

Томаш выбрал направление наугад. Он почему-то был уверен, что оставаться на месте равносильно смерти, хотя совершенно не понимал, что происходит на корабле.

Они доковыляли до конца коридора, когда в спину им ударила взрывная волна. Их швырнуло на пол. В височные кости, как лезвие пилы, вре́залась надсадная сирена. Томаш обернулся и увидел, как медленно наступает мрак — гаснет освещение, электрические цепи отрубаются одна за другой, и весь коридор, метр за метром, проваливается в темноту. Из чёрных теней потянулись извивающиеся щупальца вахара.

— Быстрее! — прохрипел он.

И снова пошёл наугад — туда, где было больше света.

— Куда мы идём? — спросила Фён. — Ты знаешь или…

Всё вокруг заходило ходуном, затряслись с протяжным стоном стены, и потолок прорезала глубокая трещина.

— Держись! — Фён схватилась за леер в стене.

Томаш едва успел зацепиться за леер, когда обезумевшие гравы попытались с размаху швырнуть его на потолок. Леер больно врезался в ладонь и затрещал от натуги.

Взвизгнули громкоговорители, изрыгнув бессвязные, отдающие металлом звуки, и тут же захлебнулись в дребезге помех. В лицо ударил поток горячего воздуха, как из открытой духовки. На лбу тут же выступил пот.

Гравы уже не тянули к потолку, но центр притяжения сместился, и идти приходилось, держась за леер.

— Что это? — пробормотал Томаш и вытер рукавом пот. — Откуда такой жар?

Фён посмотрела на него и качнула головой.

— Я не уверена, но… Если это наши, то у артмодуля стандартная программа — вести огонь по радиаторам. Ну по тем, которые пушки охлаждают. А щитов здесь, похоже, уже нет.

— Боже мой… — С каждой секундой становилось всё жарче, аварийные люминофоры расплёскивали по стенам красный свет, и казалось, что коридор раскалился, как в жаровне. — А бакарийцы разве этого не видят? Почему они…

Томаш не договорил и закашлялся — воздух обжигал лёгкие.

— А у их артмодуля, — сказала Фён, — может быть своя программа. Продолжать стрелять, несмотря ни на что.

— И выводить тепло в жилые отсеки.

На стенах заплескали голограммы — бакарийская вязь и дёрганые, указывающие в конец коридора стрелки.

— Туда! — крикнул Томаш. — Это направление эвакуации!

— Зачем? — отозвалась Фён. — Нас всё равно не подпустят к спасательному модулю!

Томаш молча подхватил её за плечо.

— Я сама могу, — отстранила его Фён и тут же повалилась на пол.

Их потянуло назад, в отключённые от электросети отсеки, как будто оставшийся в коридоре воздух стало засасывать в аэродинамическую трубу.

— Чёрт! — Томаш так сильно вцепился в леер, что разодрал ладонь. — Что с гравитацией?

Из отсека перед ними вылетел бакариец в обожжённой форме, испуганно вытаращился на них и вскинул длинный пистолет. Фён в ответ прицелилась в него из импульсника.

— Нет! — крикнул Томаш.

Бакариец неожиданно смутился — он несколько раз моргнул, не доверяя глазам, и его рука с пистолетом дрогнула. Он попятился, искоса поглядывая на пляшущие на стенах стрелки.

— Халадык, альфади!

Бакариец показал на что-то дулом пистолета.

Томаш оглянулся. Темнота подступила так близко, что достаточно было сделать шаг, чтобы провалиться в неё с головой.

— Вахар… — прошептал Томаш.

Из сумрака вышла знакомая фигура в длинном белом одеянии. Айша сказала что-то, но её заглушил вопль сирены. Импульсник в её руке испустил длинную струю огня. Томашу опалило щёку, за его спиной лопнула с громким хлопком обшивка стены.

— Сдохни, цурва такая!

Фён выстрелила в ответ, но её рука дрогнула, и импульсник ударил в потолок. Рассыпалась искрами лампа, и на Айшу упала чёрная тень. Высокая бакарийка покачнулась и медленно перевела прицел на Фён.

— Нет!

Томаш кинулся к Фён, и дикая боль тут же обожгла ему спину. Перед глазами всё мгновенно затянуло мраком. Он грохнулся на пол, как отключённый механизм.

Фён несколько раз выстрелила в Айшу. Руки у неё дрожали, и короткое дуло импульсника качалось из стороны в сторону.

Попала.

Айша вскрикнула, скорчилась от боли и рассыпалась в пыль.

— Томаш!

Очередной толчок выбил пол из-под ног, и яростная волна гравитации бросила их на стену.

— Томаш!

По полу заскользил слетевший со стены леер — как порванный страховочный фал.

Фён не соображала, что делает. Она попыталась поднять Томаша на ноги, но не смогла. Глаза у Томаша были открыты, губы двигались — но он не издавал ни звука.

— Томаш! Как же так? Я…

— Всё… — прохрипел Томаш. — Всё в порядке…

— О чём ты? У тебя…

Томаш со стоном поднял руку и схватил Фён за рукав.

— Иди… Там… Эвакуация…

— Нет! — Фён замотала головой. — Здесь должен быть медотсек! Мы тебя залатаем!

— Нет времени! Я знал, что Айша меня достанет. Она… обещала. Ты зажаришься здесь! Беги!

— Нет! — Фён задрожала. — Я тебя не брошу!

— Беги! Спасись! Вернись на Литию за… — Томаш попытался улыбнуться, — за нас обоих…

Вахар протянул к Томашу уродливые щупальца, и всё вокруг смело темнотой. Он уронил голову на грудь.

— Как же так… — прошептала Фён. — Этого не может быть!

Проскрежетал под потолком бесстрастный бакарийский голос, и половина ламп тут же отрубилась. Вспыхивали в полумраке голографические указатели, заманивая в ещё более глубокую темноту. Горячий воздух обжигал кожу.

— Проклятые уроды!

Лицо у Фён исказилось от ненависти. Она распрямилась, и ожившие гравы швырнули её в чернеющее жерло коридора. Тело Томаша сползло в темноту.

* * *

По пути Фён попалось несколько бакарийцев с красными, отслаивающимися от костей лицами, но они даже не посмотрели в её сторону. Все бежали куда-то, падали на стены, поднимались или оставались лежать, скорчившись от боли.

Фён понимала, что не успеет — если, конечно, ещё можно куда-то успеть, и трясущие указатели на стенах ведут к спасательным модулям, а не к кровоточащим пробоинам в корпусе. Ушибленная нога почти не сгибалась, и Фён хромала, лихорадочно цепляясь за трещащей леер. Дышать становилось всё сложнее — каждый вздох окатывал лёгкие огнём, в груди нарастала свинцовая боль.

Фён добралась