Амур-батюшка - Николай Задорнов

– Синдан тебя ищет, – говорил он Бердышову. – К тебе хотел ехать поклониться, в гости звал.

– Пусть ждет, – ответил Иван. – Мне надо в тайгу. Кланяйся ему, скажи, что я о нем соскучился.

Оморочки Савоська взял у самогиров в той деревне, где шаманили.

Утром по речке, а потом по болотам Бердышов, гольд и Васька пошли на оморочках. Васька сидел вместе с Бердышовым. Целый день пробирались по воде среди леса, иногда вылезали и волоком тянули оморочки. Заночевали на релочке под пологами и на другой день двинулись пешком по тропе. Зеленые мхи, как линяющие шкуры или заплесневелые меха, свисали с мертвых ветвей. Тропа потерялась на болоте. Дальше прыгали с кочки на кочку. Из-под кочек вздымались пузыри. В тайге, хлюпая по лужам, мелькнул олень.

Иван, гольд и мальчик вышли на таежную реку. Бердышов показал ямы, заросшие травой.

– Вот тут великое богатство. Видишь эту падь? Кругом сплошное золото. Скоро тут будет у меня прииск, заработают машины. Загоню сюда людей, станут они драть эту мокрую землю. Товар для них складывал в Кондоне.

Васька понял, зачем Бердышов вез в верховья реки большой груз спирта, муки и круп.

– Я боялся, что тропу забыл.

Иван копал в старой яме песок, промывал его в лотке, который привез с собой, и показывал Ваське золото – маленькие, тусклые, но тяжелые желтые знаки.[63]

– Вот будем живы-здоровы, приедешь на это место, поглядишь, что тут будет! Я это золото давно знаю. Еще мой дядя лет двадцать тому назад первый в здешних местах это золото нашел. Возьми-ка лоток да поплещись сам.

Васька погреб песок лопаткой, потащил лоток к ручью и, сидя на корточках, пускал в него струю, как это делал дядя Ваня.

Савоська разбил палатку. Затрещал костер, дым пополз по чаще, сливаясь с бледно-зелеными висячими мхами на деревьях. Что-то варилось, вкусно попахивало.

Ваське надоело мыть. Иван и Савоська ходили вокруг, копали, обсуждали, где и как ставить на будущий год амбар, где брать лес, где будут землянки и барак, как делать разрез, где и как лучше промывать золото.

Люди должны были успеть прибыть в этом году и начать рубку леса и пробную промывку. Весной явится сюда сам Иван, а потом придет целая партия народа, и начнется промывка.

Иван еще должен был съездить в город, сделать заявку, «справить бумаги».

Бердышов и Савоська взяли топоры и стали делать зарубки на деревьях.

– Теперь это место мое! – сказал Иван.

Васька уже знал таежные законы. Отец на Додьге тоже зарубки делал.

Иван сделал много зарубок, гораздо больше, чем отец.

– Зачем ты так много затесываешь, дядя Ваня? – спросил мальчик. – Чтобы видно было?

– Как же! Я тут все показал, где амбар строить, где барак, где бить шурфы. Колодцы, пески подымать и мыть из песков золотишко. Я этим топором разрисовал тут все, целую контору развел, как инженер. Люди зайдут, им сразу будет видно. А зимой я сюда нагряну, погляжу, как они: спят ли, золото моют ли в потемках, готовят ли лес. Лес ошкурят, высушат, построят дома хорошие.

– Для рабочих?

– Нет, кобылка сама себе сладит землянки. Строить надо амбары, контору. А уж потом и барак. Тут есть золото всюду, тут целый город можно построить. Нынче явятся сюда люди – у них будут продукты. Да еще запас оставил я у Юкану. Пусть лежит на всякий случай.

– А если кто это место займет?

– А никто не займет! Никто! Раз я сделал зарубки, это крепче документа… Тогда мы с Савоськой заедем и тому, кто займет, по пуле в оба глаза. Да того быть не может, еще не бывало. Теперь зарубки сделаны – секрета нет; можешь приехать, отцу рассказать.

– А дядя Родион спросит?

– Пусть спрашивает. Скажи и ему. Не ворованное!

Иван все больше поражал Ваську. У него, оказывается, были какие-то люди, он распоряжался, приказывал. Ездил в город. Он действительно был как царь лесов, Горюна…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Из-за мыса, лязгая шестами, поднимались чужие люди.

– Вон Синдан едет, – сказал Савоська.

Стояло позднее лето. Бердышов с Юкану, с Васькой Диггаром и всеми своими спутниками держал теперь путь вниз по Горюну, на Амур.

Накануне им встретились гольды, ехавшие снизу.

– Синдан тебя везде ищет, – говорили они Ивану. – Хочет тебе поклониться.

Пока Иван путешествовал по озерам, Синдан был в Кондоне, ждал, но не дождался и уехал вниз, на устье Горюна, за товаром, который пригнали для него на большой халке из Сан-Сина. Халка в Горюн не входила. Товары перегружали и везли вверх «на шестах».

На лодках Синдана взмахивают шестами двадцать работников. Издали видно, как время от времени приказчик Ван понукает их, грозя палкой. Лодки быстро поднимаются по реке.

– Синдан катит! Ух, он быстро ездит, как на курьерских!

– Синдан едет! Синдан едет! – забеспокоились гольды.

– Синдан едет – дерется палкой!

Завидя палатку, Синдан велел остановиться. Лодки его одна за другой упирались в пески. Сняв соломенную шляпу, к Бердышову подошел широкоплечий человек с большим неприятным смеющимся лицом и с тяжелыми злыми глазами, сильное и хищное выражение которых он старался скрыть широкой улыбкой. Он был высок и сутулился, словно носил на спине тяжелую ношу: видимо, старался казаться пониже. Он поклонился, а взор его оставался жестким и колючим.

– Здорово, Синдан!

– Здорово…

– Ну, ты от меня поклон получал? Вот Юкану все тебя хвалит! А я не верю!

Юкану молчал.

– Как вы тут вместе торговали моим товаром?..

Юкану вздрогнул.

Синдан оскалил зубы и замотал головой, как бы показывая, что не понимает.

Иван то же самое сказал по-гольдски. Синдан кланялся, просил принять подарки и звал к себе в гости.

Иван сел на корточки и закурил.

– Здоровые кулачищи у тебя! Силы в тебе, как в хорошем быке, – сказал Бердышов.

Синдан улыбался и кланялся.

– Ловко ты притворяешься, – строго сказал Бердышов. – Ты когда Ыйдена бил, так же улыбался? Шибко вежливый! Ну, что делать будем? Тебе надо ехать вниз, – махнул он рукой.

Торговец насторожился.

– С ним сейчас ничего не сделаешь, – обращаясь к Илюшке, сказал Иван. – Попробуй ударь его, а он ляжет ничком, как перед хунхузами. А лежачего как бить?.. Что, общество составил? Компания есть? Ты не прикидывайся, я знаю: ты по-русски все понимаешь, Юкану пугал?

Синдан кланялся.

– Ты зачем девчонку отобрал и ездил на ней в нартах, как на собаке? Ты как думаешь, можно пугать людей, что русские Амур продают? Ты тут исправником от маньчжур быть собрался. Думаешь, можно пугать людей, что донесешь нойонам и что, мол, те придут и казнят?

Синдан понял, что совершил ужасную ошибку, поверив зимой Гао, что Бердышов бродяга и ничтожество и скоро разорится.

– Кто сказал тебе, Юкану, что русские Амур продают? Говорил он так? Подтверди!

– Было! – крикнул Юкану, собрав все силы.

– Теперь ты ни на одном языке ничего не понимаешь? – продолжал Бердышов, обращаясь к Синдану. – Ну, так вот, слушай! Ты больше на Горюн не ходи. Ты сам против нойонов, бежал от них, а людей хочешь запугать ими. Кровью велишь им клясться, чтобы с тобой были заодно. Так поворачивайся и уезжай на Амур. Там тебе выгодней торговать. Тебе больше торговать на Горюне нельзя.

– Как так? – блеснул глазами Синдан. – Моя есть бумага, можно торгуй.

– Такой бумаги нет, чтобы детей в нарты запрягать. Ты с Горюна уходи.

Долгие дни Синдан в беспокойстве ожидал Ивана. Он подозревал, что Бердышов, путешествуя по стойбищам, рушит всю его торговлю, что он хитрит, когда говорит о дружбе и приятельстве. Ярость давно клокотала в душе Синдана, но он таил ее и надеялся, что все обойдется.

Иван рушил его торговлю тем, что привез муки, привез хорошие ружья, каких никогда не продавал Синдан. У Ивана все было лучше. Гольды отворачивались от Синдана, смеялись над его торговлей, не хотели покупать. И вот в довершение всего Иван гонит его с Горюна, где за семь лет он разбогател. Он готов был на все, лишь бы не ссориться со страшным Ванькой Тигром. Но сейчас, слыша такую ужасную новость и видя близко его лицо, Синдан задрожал от злобы.

– Ты, может, думаешь, я шучу? Нет, я и палку нашел, которой ты наказывал людей.

Иван вытащил из-под полога длинную палку с иероглифами, которую Синдан узнал сразу: на ней была печать общества.

– Я хотел и Юкану повесить за то, что он продался тебе, но пожалел старика. Вот, гляди, твоя палка!.. Кто у Суокина убил сына этой палкой?

Синдан приподнялся, глаза его засверкали, согнутое тело как бы приготовилось к прыжку.

– Вот когда ты стал самим собой, теперь я тебя узнаю. Здорово, паря!

Гримаса злобы и жестокости исказила грубое лицо Синдана. Глаза его забегали.

– Так признаешь свою палку? Вот на ней написано: «Бить до костей», грамотный я по вашему. А говорят, у всякой палки два конца.

Иван размахнулся и ударил Синдана кулаком в зубы.

Нож сверкнул в руке Синдана. Он зверем кинулся на Ивана. Бердышов нанес ему удар кулаком в грудь. И тут же палкой с иероглифами еще раз по голове, да так, что треснула палка. Торговец покатился по траве, но тут же вскочил, мотая головой: видно, оглушенный. Обезумев, он снова бросился вперед. Новый удар встретил его. Синдан взмахнул руками, оступился, подмытый песок обвалился, и торгаш слетел с обрыва в реку.