Русский эксперимент - Александр Зиновьев

Представьте себе теперь такую картину. Папа Римский выходит на площадь Св. Петра в Риме и говорит собравшимся следующее: «Дорогие католики, я должен заявить вам, что никакого Бога нет, что католическая церковь есть преступная организация, и я распускаю ее.» Как вы оцените поведение такого Папы? А ведь именно в таком духе стали высказываться советские идеологи. Главный идеолог страны А. Яковлев, до последнего времени клявшийся в верности марксизму-ленинизму, поносивший американский империализм и западную идеологию, вдруг отрекся от марксизма и коммунизма и возглавил антикоммунистическую кампанию. Что это такое? Вдруг ни с того ни с сего прозрел старый прожженный партийный прохвост и карьерист? О, нет! Этот моральный подонок всегда был готовым на любое предательство двурушником. Теперь наступил момент, когда он счел выгодным для себя перебежать на сторону врагов своей страны. И таких двурушников-предателей в среде идеологических пастырей России оказались тысячи.

Предательство приняло поистине грандиозные масштабы, захватив рядовых членов партии, интеллигенцию, армию. Как бы там ни было, вступая в партию, люди давали клятву верности идеалам марксизма-ленинизма, клялись все силы отдать делу построения коммунизма. И несмотря на это, миллионы покинули партию, когда пример предательства им подали их вожди. Кто эти люди? Клятвопреступники. Не выполнили присягу на верность Советскому Союзу и миллионы военнослужащих. И они клятвопреступники.

Предателями стали образованные люди, занявшие высокое положение в советском обществе. Они получили благодаря советскому строю образование, звания, награды, посты, известность, материальные блага. Получив все это, они вообразили, будто они достигли этого благодаря их особым способностям, независимым от советского строя, будто они стали бы такими при любом другом строе, а многие были убеждены в том, будто советский строй им помешал достичь большего. Никому из них в голову не приходила мысль, что они обнаружили элементарную гражданскую безответственность и неблагодарность по отношению к тому, что принесло им благополучие и успех, и стали самыми заурядными предателями родившего их общества и народа.

Платой за предательство стало то, что бесчисленное множество людей, ранее не имевших шансов сделать карьеру и нажиться материально, получило возможность занять посты во вновь формировавшейся системе власти со всеми их привилегиями и источниками доходов. Короче говоря, эпидемия предательства, овладевшая с молниеносной быстротой советским обществом, имела вполне земные основания, не имевшие ничего общего ни с какими идейными мотивами и ни с каким интеллектуальным прозрением.

Правящие верхи нашего народа и их идеологические холуи предали свою страну и свой народ. Но происходило это предательство на глазах народа, при его попустительстве и даже с его одобрения. Народ как целое стал соучастником этого исторического преступления. Наш народ стал народом-предателем. Он предал свое прошлое, предал тех, кто принес ради него неслыханные жертвы, предал своих потомков, предал сотни миллионов людей на планете, смотревших на него как на образец, опору и защиту. Пройдут годы, может быть, века, и наши потомки осудят нас как предателей, подлецов, дураков, шкурников, холуев, трусов, капитулянтов. И проклянут нас. И это будет справедливо, ибо мы заслуживаем такой суд.

Коллективное предательство

Ф: Ты много внимания уделяешь теме предательства. А не преувеличиваешь ли ты роль этого фактора в нашей катастрофе?

П: Что такое предательство? Скажи, много ли ты встречал людей, которые признали наличие хотя бы какой-то доли предательства в своем поведении?

Ф: Кроме тебя, ни одного.

П: Вот устроили бы всеобщий опрос на этот счет. Как ты думаешь, многие бы признали свое поведение предательским?

Ф: Боюсь, что единицы. Зато нашлось бы много таких, которые обвинили бы других в предательстве. И находится!

П: А почему так происходит? Ведь страх наказания фактически снят.

Ф: Боятся признаться самим себе. Помнишь, у Данте: предательство — самый тяжкий грех. Это — самый низкий уровень падения нравственности.

П: Многие ли читали Данте?! У многих ли есть угрызения совести?! К тому же для такого «дантовского» уровня нужно осознавать себя в качестве предателя или соучастника предательства.

Ф: Так в чем же дело?

П: Мы привыкли понимать предательство в юридическом и моральном смысле. Для этого есть определенные критерии — юридические и моральные нормы. Они применяются к отдельно взятым индивидам. Чтобы признать конкретного человека предателем, нужны доказательства или очевидцы поведения этого человека. Если таковых нет или они не могут стать публично известными и признанными в качестве таковых, человек не ощущает себя предателем.

Ф: Согласен. Но разве есть что-то иное?!

П: Юридические и моральные нормы создавались для случаев определенного рода, для определенных ситуаций и времен, а не на все времена, не на все случаи и ситуации. В мире произошли изменения. Возникло огромное число случаев, не охваченных или в принципе не охвачиваемых привычными нормами. Кроме того, эти нормы неприменимы к поведению масс и к поведению людей как представителей больших множеств себе подобных, больших объединений, масс.

Ф: Понятно! С такими проблемами мы столкнулись в сталинские годы, особенно — в войну.

П: Вспомни капитуляцию целых армий в начале войны! Как оценивать поведение солдат, которых командование бросило на произвол судьбы? Если сдается в плен одиночка, он рассматривается как трус и предатель, а если капитулирует армия, никто по отдельности не ощущает себя трусом и предателем. Есть оправдание: он не виноват, он вынужден в силу независящих от него обстоятельств.

Ф: Это верно. У нас никто индивидуально не принимает вину на себя. Знаешь, общий принцип: «А что я мог поделать?!», «От меня ничто не зависит».

П: А на самом деле каждый мог что-то сделать, от каждого многое зависело.

Ф: Когда это началось?

П: Предрасположенность к этому была всегда. Система как-то сдерживала. Первая эпидемия массового предательства, санкционированного свыше, вспыхнула в хрущевские годы в связи с десталинизацией. Ты же помнишь, как миллионы сталинистов молниеносно стали антисталинистами. Хрущев сам показал пример ненаказуемого предательства. Он обласкал Солженицына, которого Шолохов правильно назвал литературным власовцем.

Ф: Теперь многие начали понимать, что Солженицын был специально раздут на Западе и стал орудием Холодной войны. Также и Сахаров, между прочим.

П: Но роль свою они сыграли. И это — тоже элементы механизма разрушения. Фактически и диссидентское движение, и «третья волна» были в сущности своей массовым предательством. А с началом перестройки всех призвали к предательству, причем — сама высшая власть это сделала. Высшие предатели спрятали свое преступление, поощрив всеобщее предательство. Всеобъемлющая эпидемия предательства позволила идеологической части интеллигенции оправдать свое поведение и дать такое оправдание всем прочим.

Ф: Неужели это входило в технологию разрушения?!

П: Еще в 1946 году Дж. Кеннан сказал, что «все коммунисты предатели», и этот фактор должен быть использован в борьбе против Советского Союза. Коммунистами он называл советских людей.

Ф: Похоже на то, что Россия по производству предателей побила все рекорды.

Механизм разрушения

Ф: Ты часто говоришь о механизме сознательного и планомерного разрушения нашего общества, действовавшем извне. Но ведь ошибки нашего руководства, самообман населения и другие внутренние факторы играли роль! Если уж руководство и интеллектуальная элита ошиблись, так что уж говорить о массах?!

П: Одно другое не исключает. Но фактор ошибок и заблуждений тут играл роль второстепенную. Во-первых, внешний механизм разрушения создал в нашей стране внутренний механизм разрушения, возглавленный представителями власти, идеологии и интеллигенции. Если в их действиях и был элемент ошибок и заблуждений, он быстро испарился, уступив место сознательной деятельности разрушителей. Они, естественно, изобрели идеологический камуфляж, чтобы оправдать свое предательство. И этот идеологический камуфляж некоторые люди, понимавшие что-то в сущности происходившего, стали воспринимать как ошибки и заблуждения.

Ф: Ложное заблуждение!

П: Кажущееся. Во-вторых, широкие слои населения были обмануты политическими и идейными вождями, но тут заблуждение было особого рода: его встречали с восторгом. Это не ошибка в научном смысле. Это — идеологическое помутнение умов, вызванное искусственно. Разумеется, те, кто его создавали, знали характер человеческого материала и действовали профессионально.