И придет новый день - Ула Сенкович

— Зачем я тебе? Неужели плата так высока?

— Да, за это стоит побороться. К тому же мне стало интересно. Ты сопротивляешься.

— Разве я первая, кто сказал тебе "нет"?

— Почему же. Но за тебя предложена слишком соблазнительная награда. Не вижу причин отказываться.

— Ты не можешь заставить меня полюбить.

— Так много у тебя я не прошу. Меня устроит то, что есть. И я могу доказать тебе, что этого более чем достаточно.

Айден давно уже стоял совсем близко от меня, так что я улавливала запах его кожи и видела, как темнеют его глаза, затаскивая меня в уже подзабытый омут желания. Если бы он сейчас привлек меня к себе и взял на себя ответственность за то, что могло произойти, я бы наверное подчинилась. Не знаю. Но Айден выжидал, не спуская с меня глаз, и только нервное дрожание тонких ноздрей выдавало его настроение.

Он оставил мне выбор. Мы всегда имеем выбор. Даже если думаем, что у нас его нет. И я этот выбор сделала.

— Я не готова. Это не то, что я жду от жизни. Ты не можешь мне дать этого. Ты просто не можешь.

Айден вскинул голову, как если бы его ударили. Отступил, и я вышла из комнаты.

Мы не пришли к согласию, но мне, во всяком случае, полегчало. Я хотела уже не идти на ужин, сославшись на усталость. Не было желания проверять, способна ли я делать вид, что меня по-прежнему не интересует на кого Айден смотрит и с кем говорит. Старший Богарт оказался как всегда мудрее. Дворецкий принес небольшую шкатулку и вручил ее мне с сопроводительным словом от хозяина. Сэр Айден просит простить его и желает примирения. В шкатулке на синем бархате лежал продолговатый камень. Луч света заиграл на его гранях, как только я потянула за цепочку. Простая оправа только подчеркивала красоту камня. Коснувшись кожи, топаз брызнул лучами, словно ожил. Я не могла отправить камень обратно. Смотрела на его сияние, тихонечко касалась гладкой прохладной поверхности и не могла оторвать глаз. Я и не знала, что меня так легко подкупить. Но если уж решила идти на мировую, нужно быть последовательной. Теперь у меня на шее красовались две цепочки. Камень так же, как и кольцо, прятался за вырезом платья. Хоть это утешало мой вредный характер. Даже если я и уступила, еще не известно, за кем осталось последнее слово.

Но с данного момента между нами установился военный нейтралитет. Мне подавали руку, чтобы отвести к столу. Мне было предназначено все возможное внимание. Никаких сомнительных поступков со стороны моего противника. Я же со своей стороны училась вежливости, любезности и смирению. Как ни странно, капитан Эльвер помогал мне сохранять спокойствие. Зачем ему это было нужно, я не понимала, но во всяком случае, он тонко улавливал возникающую напряженность за столом и всегда успевал увести разговор в сторону прежде, чем я вспоминала, а что я раньше по этому поводу думала. Пару раз даже наступил мне на ногу. Очень вовремя, кстати. А то пришлось бы заново идти на мировую. К долгожданному показу мы пришли в почти полной гармонии. По крайней мере со стороны мы с Айденом смотрелись как лучшие друзья.

В назначенный день ворота нашего особняка стояли открытые настеж, во двор непрерывно въезжали кареты, и разодетую публику встречали многочисленные слуги. Зал для показа сверкал необычным для Натолии освещением. Мы поставили для подстраховки ряд канделябров вдоль стен. Во-первых, реклама нового продукта. Во-вторых, кто знает, что взбредет саламандрам в голову. Свечи теперь могли быть любого цвета и самых невероятных форм. Для показа их изготовили специально в виде танцующих саламандр золотых, оранжевых и алых цветов. Три живые зазнайки сияли солнечным потоком из хрустальных шаров, свисающих на цепях под балками. Публика ахала восхищенно и задирала головы. Был шанс, что саламандры не учудят по молодости безобразия. Тедир специально последние дни обучал нескольких подмастерьев правилам пожарной безопасности. Заставил их выучить заклинание, усмиряющее духов огня, и отрепетировал вывод гостей из здания, если возникнет огненная свара.

Нервный Ол метался по закрытой пока для посещения галереи. Стеклянные манекены, почти невидимые в приглушенном освещении, позволяли рассмотреть со всех сторон готовые образцы одежды. После завершения показа двери будут открыты, и все, кто пожелает, смогут увидеть реальные модели. Потрогать, пощупать, прицениться и даже купить. Мы обговорили все возможные варианты и подготовили менеджеров для продаж. Пару симпатичных молодых парней в форменной одежде прошли специальную подготовку у Ола для общения с заказчицами. Я не вмешивалась в этот процесс, потому что была отстранена от общения с дамами из-за полной неспособности соблюдать местный этикет. Мне всегда, правда, хотелось посмотреть, как эти красавцы будут торговать женским бельем, и что скажут мужья покупательниц по поводу такого времяпровождения своих драгоценных. Но, видимо, строгие правила и не менее строгие нравы оставляли дамам достаточно лазеек, чтобы не отказывать себе в маленьких радостях. Я доверилась выбору Ола. До сих пор в вопросах моды и в психологии женщин он не ошибался. Разве что в случае с Лиреной. Но когда это было? С тех пор столько воды утекло…

Мой компаньон сильно изменился за последние полгода. Занятый делами, раздираемый на части ответственностью и множеством обязанностей, Ол подзапустил свой внешний вид и сквозь его эльфийский облик начало проступать настоящее лицо. Мне таким он больше нравился. Выглядел старше, надежнее и на мой взгляд симпатичнее. Пусть даже черты лица утратили некоторую тонкость и симметрию, зато Ол теперь смотрелся взрослее и мужественнее. Он становился похож на своего брата, но только внешне. На характере, к счастью, это не сказывалось.

Посланная служанка сообщила наконец, что прибыли последние приглашенные. Все места заняты, можно начинать. Ол решительным шагом подошел ко мне и осмотрел мой наряд. Одобрительно кивнул и сжал мне руку:

— Готова?

— Ол, не нервничай. Мы справимся. Плевое дело, вот увидишь. Ты только не отвлекайся по сторонам, и все получится. Тебе нет равных, сам знаешь. И я в тебя верю.

Ол бросил на меня последний взгляд, и перед нами распахнули двери. Я поежилась слегка под сотней внимательных глаз, смотрящих на нас с любопытством и ожиданием. А потом пришла легкость и ощущение отстраненности. Когда на тебя смотрят доброжелательно и с поддержкой, ты начинаешь улавливать это чувство, оно усиливается в тебе и возвращается к зрителям. Образуется замкнутый круг симпатии и радости. Движение воспринимаемое сердцем и рождающее ощущение, что все, кто на тебя смотрит, тоже участники действия. Ты становишься вогнутым зеркалом, которое ловит рассеянные слабые лучи света, усиливает их многократно и посылает обратно мощным направленным потоком. По мне разливалась не принадлежащая мне больше сила, я видела огонь в глазах моего друга и понимала, что он испытывает такое же чувство подъема. И ни минуты не сомневалась, что мы справимся. Ол шагнул на подиум и увлек меня следом. Мы больше не были собой. Мы были частью, винтиком, сердцем разворачивающегося представления. Мы творили действо, создавали иллюзию, и замысел, рожденный в головах, выпущенный нами на волю, на глазах зрителей оживал, обретал плоть и становился реальным.