Ленин. Соблазнение России - Леонид Млечин

Люди верно угадали, что большевики установят твердую власть. Значительная часть общества не симпатизировала большевикам, но всего за несколько месяцев успела возненавидеть демократию. Одним из первых это почувствовал бежавший от большевиков в Харбин профессор Николай Васильевич Устрялов:

«И замашки-то у большевиков все старые, привычные, истинно русские. Разве вот только вывеска другая: прежде — “православие, самодержавие”, ну, а теперь — “пролетарии всех стран”. А сущность все та же: заставить, арестовать, сослать, казнить… Большевики — родные братья царя Николая, как бы они к нему ни относились. Их ненависть к нему есть жгучая ненависть соперников, борющихся равными средствами и обладающих одинаковым кругозором».

Николай Устрялов первым заговорил о том, что именно красные в состоянии восстановить «русское великодержавие». Бывший член кадетской партии, бывший сторонник адмирала Колчака, Устрялов в эмиграции поддержал большевиков, видя в них подлинных выразителей русского национального духа. Он считал логичным отказ Советской России от демократии:

«Сама жизнь выдвигает компактную, волевую, ударную власть. Лишь она одна способна справиться с задачами, взваленными историей на плечи современного государства… Массы отрекаются от своей непосредственной власти. Измученные смерчем войн и революций, народы хотят одного: спокойствия и порядка. Они спешат уступить эту высшую власть активному авангарду, инициативному меньшинству, обычно завершенному инициативнейшей фигурой, авторитетною волей вышедшего снизу вождя. Отсюда — культ Ленина в России, Муссолини в нынешней Италии…

Рождается новая аристократия, по своему народная и по существу передовая — аристократия черной кости и мозолистых рук… Белая кость и голубая кровь в прошлом… Шумливый век демократии поглотил, запачкал, обесцветил и ту и другую. Но он же взрастил побеги новой правящей знати, рыцарей без страха… Власть народная, но не демократическая. Власть крутая, но понятная народу. Вышедшая из масс, но массы прибирающая к рукам…».

В 1935 году Николай Устрялов вернулся в Россию, чтобы преданно служить этой новой власти, но она его в тридцать седьмом году расстреляла.

Так кто же победил в Гражданской войне? Очевидный ответ — красные. Но это лишь часть ответа. Победу одержали всеобщая ненависть, бесконечная подозрительность, тотальная аморальность, готовность творить расправу без суда и следствия. А проиграли все — и те, кто вынужден был покинуть страну, и те, кто остался.

Война закончилась, но война продолжалась.

Верные слуги верховного божества Кроноса — годы — сровняли протоптанные многими поколениями следы. И в короткой памяти человека некоторые когда-то считавшиеся важными события отступили так далеко, что видны только их контуры, как сквозь серый туман. Но история Гражданской войны никогда не исчезнет из памяти.

«Под оболочкой советской власти, — убежденно писал эмигрант Василий Шульгин, — совершаются процессы огромной важности, ничего не имеющие общего с большевизмом. Наши идеи перескочили через фронт. Как это ни дико, но это так. Знамя Единой России фактически подняли большевики. Социализм смоется, но границы останутся. Большевики: 1) восстанавливают военное могущество России; 2) восстанавливают границы Российской державы до ее естественных пределов; 3) подготовляют пришествие самодержца всероссийского…

Он будет большевик по энергии и националист по убеждениям. У него нижняя челюсть одинокого вепря. Большевики воображают, что они насаждают социализм в России, а вместо этого выковывают будущую страшную, крепкую, сильно спрессованную и национально, до шовинизма, настроенную Россию…».

Новая внешняя политика

Основные принципы советской дипломатии, продолжавшие действовать почти до самого распада Советского Союза, установил человек, в котором не было ничего советского, — родовитый дворянин Георгий Васильевич Чичерин. Он двенадцать лет руководил советской дипломатией. Стал вторым после Троцкого наркомом иностранных дел и первым профессионалом на этом посту. Идеалист, глубоко преданный делу, он был трагической фигурой, не приспособленной для советской жизни. Чичерин (партийная кличка А. Орнатский) официально родился 20 ноября 1872 года (на самом деле он появился на свет 12 ноября — ошиблись при регистрации и написали в метрике другое число) в родовом имении в селе Караул Кирсановского уезда Тамбовской губернии.

Чичерины — старинный дворянский род.

Отец будущего наркома Василий Чичерин был профессиональным дипломатом, служил секретарем русской миссии в Пьемонте. В 1859 году он женился на баронессе Жоржине Егоровне Мейендорф. Свадьба прошла на российском военном корабле в генуэзской гавани — там, где через много лет взойдет дипломатическая звезда их сына.

Чичерин-старший был очень своеобразным человеком. Ему опротивела дипломатическая служба. Разочарование привело его к евангельским христианам — протестантской секте, близкой баптистам. В России ее сторонников именовали редстокистами (по имени ее создателя британского лорда Редстока, который в 1874 году приезжал в Петербург читать проповеди), потом пашковцами. Отставной полковник В. А. Пашков проникся идеями лорда Редстока и основал «Общество поощрения духовно-нравственного чтения». Пашковцы не одобряли существование духовной иерархии, таинства, иконы, вообще обрядовую сторону религии. По повелению императора Александра III Пашкова выслали из России. Он жил в Англии, умер в 1902 году, но и после его смерти число сторонников секты продолжало расти и в годы первой русской революции достигло 12 тысяч человек. Они именовали себя «новыми евангелистами».

Василий Николаевич Чичерин официально не порывал с православием, но находился под сильным влиянием идей лорда Редстока. Дипломатическая карьера Чичерина-старшего закончилась, когда душевнобольной двоюродный брат его жены Жоржины Егоровны барон Рудольф Мейендорф жестоко оскорбил его. За этим должна была последовать дуэль, но по религиозным соображениям Василий Чичерин отказался брать в руки оружие. По неписаным правилам того времени ему пришлось немедленно подать в отставку. Он оставил службу и вернулся в свое имение Караул в Тамбов. Там стал сильно переживать историю с несостоявшейся дуэлью и отставкой. Ему казалось, что окружающие считают его трусом из-за отказа драться. Чтобы доказать свое мужество, он с миссией Красного Креста добровольно отправился на балканскую войну. Не жалея жизни, он вытаскивал раненых из боя. Поездка оказалась для него роковой — он заболел туберкулезом, и болезнь быстро прогрессировала. Вернувшись домой совершенно больным, он через четыре года скончался.