А до Берлина было так далеко... - Василий Шатилов

На торжественном заседании первый секретарь райкома партии Г. П. Перлов вручил нам грамоты о присвоении знания «Почетный гражданин города Дно» и вместе с ними ключи от города.

За прошедшие сорок с лишком лет вырос и похорошел город. О разрушениях, нанесенных городу в годы войны, можно было узнать только по фотографиям и из рассказов очевидцев…

К реке Великая

После трудных переходов и тяжелых боев дивизия получила несколько дней передышки, которые использовала для отдыха и доукомплектования. Командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант Г. П. Коротков приказал быть в готовности к преследованию врага в направлении Дубровка, Вышегород. Стало ясно, что, выполняя ату задачу, дивизия участвовать в освобождении древнего русского города Пскова не будет. Армии предстояло наступать в направлении столицы Латвии — Риги. Но впереди был заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж — линия «Пантера». На него-то к концу февраля командованию группы армий «Север» и удалось отвести свои войска. Уже гораздо позднее я узнал, что это был первый и наиболее мощный оборонительный рубеж в системе рубежей, прикрывавших с востока центральные районы Прибалтики. Линия «Пантера» была северной частью «Восточного вала» и проходила от Псковского озера, восточнее Пскова, Острова, севернее и восточнее Пушкинских гор, западнее Поворжева, восточнее Опочки и Себежа. Противник длительное время укреплял линию «Пантера», состоящую из двух оборонительных полос и ряда отсечных позиций.

Командующий войсками 2-го Прибалтийского фронта генерал армии М. М. Попов после выхода нашей 1-й ударной армии на рубеж — справа — 15 км восточнее Острова, слева — 5 км севернее и 20 км восточнее Пушкинских гор — поставил ей задачу в интересах последующей наступательной операции выйти к реке Великая в районе излучины северо-западнее Пушкинских гор, форсировать ее и захватить плацдарм на левом берегу.

Подходы к реке Великая с северо-запада плохие: местность лесисто-болотистая, дорог мало, и те не во все времена года пригодны для передвижения боевой техники. А тут еще зима — метели, снегопады, сильные морозы, а с наступлением весны начнется распутица, все движение приостановится.

Тем временем наша 182-я стрелковая дивизия сменила части 23-й гвардейской дивизии, которая была передислоцирована на правый фланг армии. Все вопросы смены мы быстро решили с командиром дивизии полковником Андреем Марковичем Картавенко. Был он среднего роста, плотен, широк, с короткой сильной шеей, как влитой сидел на ном сшитый китель, сразу чувствовалось-бывший кавалерист. На такого командира можно было надеяться.

Вечером 26 февраля 182-я дивизия согласно приказу двинулась в походных колоннах по двум проселочным дорогам в направлении населенных пунктов Основицы, Баровия, Дубровка, Вышегород.

Выслали на главном направлении вперед 108-ю отдельную разведывательную роту. Вместе с ней ушел начальник разведывательного отделения майор В. И. Зорько. Была установлена связь с местными партизанами. Они проинформировали нас об оперативной обстановке.

Для нас важно было знать заранее, где противник организует оборону на промежуточном рубеже. А если действительно он будет безостановочно отходить на реку Великую, то нам надо одновременно с ним переправиться через реку и захватить плацдарм.

Отходя, фашистские войска подрывали мосты, минировали пути. Нашим частям приходилось расчищать завалы, строить дороги в обход. Трудно было бойцам в этом переходе, но особенно трудно было саперному батальону капитана В. И. Гончарова. Они шли впереди, слева и справа от колонн, зачастую по пояс в снегу в поисках мин.

В полосе наступления дивизии разградительные и восстановительные работы на маршрутах наступления вели также подразделения 2-го армейского инженерного батальона майора Н. А. Стасюка.

Добрая слава о действиях минеров и саперов этой инженерной части 1-й ударной армии шла по всему Северо-Западному фронту. Мне было известно, что командарм Г. П. Коротков использовал батальон майора Н. А. Стасюка в основном для инженерного обеспечения действий частей и соединений первого эшелона армии как в ходе наступательных, так и оборонительных боев южнее Старой Руссы и Рамушево.

Особенно отличился этот батальон в ходе наступательной операции по ликвидации демянской группировки врага, когда в считанные часы во время артиллерийской подготовки атаки в районе деревни Цемена через реку Корповка саперы построили три двухколейных моста для прохода наших танков. Многие саперы получили за это государственные награды, а командир батальона Н. А. Стасюк был удостоен ордена Красного Знамени.

Все это время нас беспокоило отсутствие информации о противнике, мы не знали, где находятся его части, что он собирается предпринять. Поэтому я требовал от командиров полков соблюдать осторожность и поддерживать постоянную боеготовность частей.

Колонны не всегда шли проселочными дорогами, иногда приходилось двигаться по лесным тропам, а то и просто по бездорожью.

Во второй половине дня 27 февраля дивизия остановилась на двухчасовой привал.

Наша оперативная группа расположилась в одном из пустых домов.

Вернулся майор Зорько и доложил:

— Захвачены пленные.

— Ведите. Допросим.

Молоденький лейтенант Новоселов, весь сияя, радостно доложил:

— Товарищ полковник, поймали в лесу одного офицера, а с ним фельдфебеля и рядового.

Я с удовольствием посмотрел на Новоселова: небольшого роста, широкие плечи, чистый, без морщинки, юношеский лоб, живые светло-карие глаза, нежный румянец заливает скулы; на вид ему лет двадцать, но какой же храбрец и умница!

Все пленные оказались из саперного батальона 5-й легкопехотной дивизии и выполняли задание по минированию дорог и подрыву мостов. Приказ они выполнили, но отойти к своим не успели.

О планах своего командования пленные мало знали.

Привал окончен. Снова идем вперед. К вечеру поднялась сильная пурга. Занесло дороги. Машины буксовали. Гужевой транспорт был не в состоянии обеспечить движение. Положение становилось критическим, но противника необходимо преследовать. На четвертые сутки прошли сто первый километр. Малые привалы сократили до восьми минут. За это время успевали лишь покурить. Большие привалы, на обед и ночлег, устраивали в населенных пунктах или в лесу.

Делали это таким образом: высланные квартирьеры встречали свои подразделения и разводили в назначенные места отдыха. В каждую избу размещали по 10–15 человек. Тесно, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Хозяева встречали солдат-освободителей с огромной радостью. Стелили на полу солому, грели воду, чтобы можно было помыться и побриться, а иногда угощали молоком и яичками, там, где удалось спасти от оккупантов скот и птицу.