Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма. - Роберт Скотт

Десять минут спустя, по обыкновению мчась во весь опор, обогнал нас Э. Эванс со Снэтчером.

Небо было мрачное, угрожающее. Ветер дул с большой силой, а лошади ветер не любят. Еще на одну милю дальше к югу меня обогнал Боуэрс с Виктором, оставив меня там, где я предпочитаю находиться, — в хвосте колонны. Вдруг я заметил, что впереди одна из лошадей остановилась — и ни с места. Мне показалось, что это Чайнамен, еще ничем себя не проявивший и поэтому остававшийся загадкой, но, к счастью, яошибся. Это оказался мой старый приятель Нобби, неизвестно почему заупрямившийся. Так как он очень силен и вообще находился в хорошем состоянии, то дело легко уладилось при помощи Антона, подступившего к нему сзади с известными ему убедительными приемами. Бедному Антону с его коротенькими ножками трудно поспевать за нами.

Снэтчер скоро встал во главе колонны и прошел все расстояние в четыре часа. Эванс говорит, что в начале и в конце перехода не заметил в нем разницы: Снэтчер совершил его играючи. Боунз и Кристофер тоже пришли совсем свежими; последний всю дорогу брыкался и резвился. Просто конца нет его выдумкам. Главный вопрос, как предохранить Отса от проказ Кристофера. Нужно, чтобы около него всегда находились две‑три смирные лошади, но это трудно устроить, потому что между ними большая разница в скорости хода.

Немного позже я наткнулся на небольшую компанию, состоящую из Боуэрса, Уилсона, Черри и Райта, и с удовольствием отметил, что Чайнамен идет бодро и без усилий. Он не резв, но вынослив и, мне кажется, пройдет далеко.

Виктор и Майкл опять ушли вперед. Три остальные наши группы проделали путь за пять без малого часов и пришли в самую пору, так как погода испортилась окончательно. Вскоре после нашего прихода ветер обратился уже в настоящий шторм.

Четверг, 2 ноября. Мыс Хижины. Быстрота наших передвижений в значительной степени определяется скоростью шага лошадей. Это мне напоминает речную гонку или довольно беспорядочный флот из разнокалиберных судов весьма различной скорости. Дальнейший план кампании вполне разработан. Лошадей мы разделили на ленивых, идущих со средней скоростью, и резвых. Снэтчер выступит последним и, вероятно, обгонит передовых. Все это требует немалого расчета. Для начала решено идти по ночам, и надеюсь, сегодня выступим после ужина. Погода с каждым часом улучшается, что в это время года еще ничего не значит. В настоящую минуту лошадей очень хорошо разместили. Майкла, Чайнамена и Джемса Пигга мы попросту взяли в дом. Здесь же с собаками Мирз и Дмитрий, а также и Понтинг со своим большим фотографическим аппаратом. Боюсь, что ему немного будет случаев поработать.

Пятница, 3 ноября. Лагерь 1. У мыса Хижины дул пронзительный ветер, слегка крутил снег, но мы отправились, как условились. Первым в 8 ч вечера выступил Аткинсон со своей партией, состоящей из Джию, Чайнамена и Джимми Пигга. Почти в 10 ч отправились Уилсон, Черри‑Гаррард и я. Наши лошади шли все вместе, спокойно и ровно, по морскому льду. Ветер значительно упал, но вместе с ним упала и температура, так что небольшой оставшийся ветер резал как ножом. В Безопасном лагере мы застали Аткинсона. Он уже отзавтракал и собирался снова в путь. По его словам, Чайнамен и Джию устали. Вскоре после того, как мы разбили лагерь, явился Понтинг с Дмитрием и небольшой упряжкой собак. Он вовремя успел установить кинематографический аппарат, чтобы уловить быстро приближавшийся арьергард. Впереди бежал Снэтчер, которого то и дело приходилось удерживать. Поистине — мал да удал! Кристофер при запряжке разыграл обычную комедию, но теперь его, очевидно, смирила поверхность Барьера. Все же мы не решались еще дать ему отдыхать. Вся партия промчалась мимо, вслед за передовым отрядом.

Закусив, мы уложились и пошли бодро вперед. Я вообще не люблю этих полуночных закусок, но для людей предутренние часы очень приятны, в особенности когда, как, например, сегодня, идешь при легком ветерке и постепенно усиливающихся лучах солнца. Шедший впереди нас отряд разбил лагерь милях в пяти за Безопасным лагерем. Мы догнали их час спустя. Лошади были в порядке, но все вообще устали; Чайнамен и Джию даже очень. Почти все они лениво едят, но, я думаю, это временное явление. Мы воздвигли для них валы, хотя ветра нет и солнце с каждой минутой становится жарче.

На востоке что‑то вроде миража. Небольшие предметы кажутся сильно преувеличенными, с темными вертикальными полосами.

1 ч пополудни. Пора кормить. Разбудил всех. Отс раздал рационы. Все лошади едят исправно. День жаркий, удушливый; снег слепит глаза. Забываешь, что температура низка (всего 22° [‑5 °C]). Припоминаются залитые солнцем улицы, нагретые его лучами мостовые, а между тем не далее как 6 часов тому назад большой палец на моей руке едва не был отморожен. Обо всех таких неудобствах, как мерзлая обувь, сырая одежда и сырые спальные мешки, нет и помина.

Вблизи лагеря найдена жестянка от керосина с запиской, извещающей, что моторные сани проходили здесь 28 октября в 9 ч вечера быстрым ходом. Они опередили нас на 5–6 дней и должны бы удержать за собой это расстояние.

— Боунз съел у Кристофера наглазники, — доложил Крин.

Это значит, что Боунз уничтожил защиту, без которой Кристофер жмурится от жаркого солнца. А наглазники обещали быть весьма полезными.

Суббота, 4 ноября. Лагерь 2. Выступил впереди всех. Думаю отныне придерживаться этого порядка. Аткинсон вышел в 8, наши — в 10, Боуэрс, Отс и компания — в 11–15. Только что отошел, как подобрал бодрую записку, извещающую, что с моторными санями все обстоит благополучно, идут они прекрасно. Дэй писал: «Надеюсь встретиться с вами у 80°30». Не далее как в двух милях от этого места он, бедняга, запел другую песнь. Утром 29‑го у них, по‑видимому, случилась беда. Должно быть, выдалась плохая дорога, и все пошло вкривь и вкось. Они пролили немало керосина и смазки. Затем дело пошло еще хуже. Милях в четырех дальше мы нашли жестянку с печальной запиской: «У Дэя отломился кусок цилиндра № 2». Мы прошли еще полмили и, как и ожидали, нашли моторные сани. Записки от лейтенанта Эванса и Дэя разъяснили все дело. Про запас имелся всего один цилиндр, и тот Лэшли взял для своего мотора. Потребовалось бы много времени для исправления машины Дэя, чтобы она могла работать на трех цилиндрах. Дэй и Лэшли решили бросить ее и продолжать путь на одной. Они забрали все шесть мешков с кормом и кое‑какую мелочь, не считая керосина и смазки. Тем и кончилась мечта о великой пользе моторов! След последней машины пока еще указывает нам путь, но теперь я, конечно, каждую минуту жду, что наткнусь где‑нибудь и на ее обломки.